— Это тебе за Анжелу! — крикнул Агеев, резко выпрямился, вскинул пистолет на уровень груди пожилого и нажал на спусковой крючок.
Щелк-щелк-щелк — вот и все, что получилось.
— Зря стараешься, — усмехнулся незнакомец. — Все семь пуль в девчонке. Ты хорошо пострелял.
— Ну и вонь здесь! — скривился фотограф.
Пожилой взял одеяло, набросил его на тело Анжелы, потом толкнул Агеева к выходу.
— Пошли потолкуем, нам же есть о чем поговорить, да?
Агеев бросил пистолет на залитую кровью кровать и послушно двинулся на кухню. Плюхнулся на стул, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из этой ситуации.
— Зачем вы ее убили? — спросил он. — Я пришел для того, чтобы поговорить с вами.
— Мы? — удивился пожилой. — Последний дурак поймет, когда увидит фотографии, твою морду, услышит, как ты угрожал ей, кто это сделал. А еще отпечатки пальцев на мебели, на пистолете, парафиновый тест…
— У меня и пистолета никогда не было!
— Заткнись. Теперь это никого не интересует, понял, да? Раньше не было, а теперь есть. Вчера нужно было думать.
— Я сделал все, как вы сказали, я связал жену, запер ее в кабинете… Но она вырвалась! Не знаю, как это случилось.
— Плохо, значит, сделал. Теперь ты не просто хреновый муж, а убийца. Клево, да? Твоя баба прибалдеет от таких дел.
Агеев обхватал голову ладонями, застонал, раскачиваясь на стуле. Анжела мертва, они не пожалели девушку, застрелили без раздумий, а он хотел говорить с ними! Да и теперь… что он доказывает? Кому?!
— Что вы хотите?
— Ну, «вышку» тебе не дадут, но лет восемь строгого режима — как минимум. За восемь лет много воды утечет.
Агеев снова застонал. Он же сам только что пугал Анжелу суровым наказанием, но этот, похоже, не пугает. Все правильно говорит.
— Вы же не из милиции. Как объясните свое присутствие здесь? Подслушивание, запись наших разговоров? Что, подбросите следствию фотографии и магнитофонные записи?
— И пистолет с твоими пальчиками. Все подбросим. Они вызовут тебя, спросят, а ты расскажешь, как пришел, упал в обморок, а когда очнулся, увидел то, что увидел. Они поверят, обязательно поверят. Им такое каждый убийца рассказывает.
— Ну, и что вы хотите? Чтобы я убил жену? Для вас главное, чтобы она не победила на выборах?
— Да, но убивать ее не надо. Она же и так обиделась на тебя, если ты не брешешь, что связал ее вчера?
— Я теперь живу на даче.
— Классно. Там и поживи недельку. А потом смотаешься в Москву, кое-что передашь нашим дружбанам.
— И все?
— Все. Мы позаботимся о нашей бедной девушке. Будем считать, что она просто уехала к тете, не то в Калмыкию, не то в Грузию.
— И вы оставите меня в покое? — не поверил Агеев.
— А на хрен ты нам больше нужен?
— Что я должен доставить?
— Придет время, скажем. Ну как, договорились?
Агеев молча кивнул. Другого выхода он не видел.
— Лады, — пожилой хлопнул ладонью по столу. — Ехай на дачу, а начальству скажи, что заболел. Там и подождешь нас. Если рыпнешься, сам знаешь, что будет. Можешь отваливать.
Агеев, пошатываясь, побрел к выходу.
— Морду-то особо не афишируй, — бросил вслед ему пожилой. — А то и мы ни хрена не сделаем, чтобы вытащить тебя!
И это показалось убедительнее самых страшных угроз.
— Ну, чего вылупился?! — крикнула Анжела. — Не видел голую б…, что ли?
— Ты обалденная артистка, — ухмыльнулся Лебеда. Он был, как и утром, в огромных темных очках. — Даже я не ожидал, что все так выйдет. Просто отпад!
Анжела стояла под душем, яростно смывая с тела красную жидкость.
— Ничего себе вышло! — сердито выговаривала она. — Комната заблевана, вся постель залита клюквенным сиропом, а это дурацкое тесто и не вымоешь из головы! А если у меня от него станут волосы выпадать?
— Парик купишь, детка.
— Тебе легко говорить! А я голая лежала, пока твои придурки шатались по комнате, фотографировали.
— Ох-ох, какие мы стеснительные стали! Первый раз, что ли, голая перед незнакомыми мужиками? Работа у тебя такая. Комнату уже проветрил Сивуха, остальное сама уберешь. Купи новое белье на постель, бабки у тебя есть.
— Ты обещал еще столько.
— Потом, детка, не все сразу. Послушай, ты классная телка, я давно это знал, но теперь тащусь от тебя. Погнали со мной в Москву? Будем столичных шишек оболванивать, а?
— Кто тебя звал в Москву?
Анжела выскочила из ванны, завернулась в большое махровое полотенце, с интересом посмотрела на Лебеду.
— Человек, на которого я работаю. Он победит на выборах и поможет мне устроиться в Москве. Сбацаем там кабачок получше нашего, и ты там будешь настоящей звездой. Точняк, Анжелка, с твоей фигурой это запросто.
— Так значит, Бориса ты достаешь из-за этого человека?
— Тебе оно надо, старой, больной женщине? — Лебеда всегда так говорил, когда был недоволен.
Анжела задумалась. Может, и вправду махнуть в Москву с ним? И опять зависеть от этого сумасшедшего бандита? Лучше поехать в Италию. А еще лучше — не говорить ему об этом.
— Дай мне успокоиться, я еле на ногах стою, а еще в комнате столько убирать нужно… — усталым голосом сказала она.
— Ты ж теперь в отпуске, уберешься.
— А где отпускные? И еще одна тысяча баксов?
— Я же сказал, попозже. А отпускные привезу тебе сегодня, вечерком. Я пару дней поболею, нельзя же народ распугивать такой рожей. — Он на секунду снял черные очки, подтверждая сказанное.
«Какой идиот! — подумала Анжела. — Народ не хочет отпугивать такой рожей, а ко мне в гости собирается… с такой рожей! Я что, не народ? Все стерплю?» Но вслух, конечно же, не сказала этого.
— Может, я сама приду получу?
— Сдурела, детка? А если он тебя засечет где-то? На хрена ж мы тогда такой спектакль сварганили? Короче, сиди, не рыпайся, я вечерком подвалю, часиков в десять-одиннадцать, прибалдеем по случаю твоего классного выступления.
— Хорошо, — смирилась Анжела. — Но мне страшно. Если Агеева разозлится, она все сметет на пути и нас — тоже. Представляю, что могут сделать ее «мушкетеры»!
Лебеда злобно хмыкнул, сжал кулаки. Вспомнил Бугаева.
— Не разозлится. Будет сидеть, сопеть в две дырочки и оплакивать судьбу. Этот козел Боря сам ее пришибет.
— Ты обещал мне, что никто не пострадает, — капризно взбрыкнула было Анжела. — Никакой настоящей крови, никаких убийств или увечий, это просто игра. Обещал?
— Так и будет. Он же не по-настоящему ее пришибет, а морально, соображаешь, детка?
— И привези вторую тысячу.
— Да ты достала меня уже! Только что сказал, попозже. Может быть, в Москве. Сейчас до хрена проблем надо решать, врубилась?
— Ты говорил, что сразу после спектакля заплатишь все. Вот и давай, выполняй свое обещание. Мне деньги нужны.
— Зачем тебе столько баксов?
— Кровать новую куплю. И вообще, это мое дело!
Анжела решила попробовать надавить на Лебеду.
Так уж получилось; теперь она много чего знает, и пусть он не думает, что можно командовать ею, как прежде! То, что она сделала сегодня, может, и не две, а пять тысяч стоит!
— Кровать и эта еще сгодится, только ты вымой ее.
— Да?! А если я кому-нибудь расскажу, какой спектакль был здесь устроен? — вконец осмелела Анжела. — Какие муки мне пришлось вытерпеть из-за тебя?
Лебеда опять снял очки. Взгляд его был холодным и безжалостным.
— Он же в тебя семь пуль выпустил, детка. Семь пуль. И это сделал он, бесполезно отпираться. Ты поняла, о чем я?
— Поняла, — испуганно пробормотала Анжела.
Подполковник Чупров устало прикрыл глаза — хорошо-то как… Потом нехотя посмотрел на сидевшего перед ним крепкого парня в адидасовском спортивном костюме и кожаной куртке.
— Значит, по отношению к тебе были произведены противоправные действия, Жора? — вкрадчиво спросил Чупров.
— Именно так, Дмитрий Семенович, — уверенно кивнул парень. — Без предъявления обвинения, без санкции на обыск врываются в казино автоматчики: руки за голову, лечь на пол! А когда я попытался выяснить, в чем, собственно, дело, свалили, скрутили, пару раз ботинком по ребрам врезали — и в машину. Задержан за оказание сопротивления представителям правоохранительных органов. Я не понимаю, каким образом действия Бугаева можно отнести к охране права?
Чупров задумался. Вот времена настали, даже бандиты пошли образованные. Еще не так давно он бы услышал от задержанного охранника казино другое: «Начальник, сукой буду, они туфту гонят! Клянусь мамой, я…» Чупров мысленно усмехнулся. А теперь вон как разговаривает Жора! И ведь прав он, совершенно прав, если судить по официальным законам.
А почему этих людей нужно судить по официальным законам? Есть же еще и другие законы, по которым они живут, и неплохо живут, много лучше, чем даже он, начальник милиции города. Почему их вину необходимо доказывать, предоставлять адвоката в суде, вникать в психологию преступника, когда невооруженным глазом ясно: виновен. Разве они предоставляют адвоката тем, кого считают виновными?
