Этан боялся оставаться в одиночестве в эту ночь, хотя очень хотел вернуться домой и поговорить обо всем с Ларк. В конечном итоге Ханна согласилась последовать за ним до Ред-ривера в своем «BMW», сопровождая его «джип» Она проследила, чтобы он благополучно доехал до дома, а потом переночевала в гостинице «Дейз Инн» в Монтвиле. Утром, продолжая о нем беспокоиться, она решила заехать в его мастерскую на обратном пути в Нью-Йорк.
— Я полагаю, что именно тогда Жанин увидела машину, — сказала Ханна, поворачивая с Таконик на Колд-спрингс. — Кстати, я все это рассказала в полиции. Они тоже слышали о моем пребывании там в то утро, а также нашли в мастерской отпечатки моих пальцев.
Ханна решила все вопросы с галереей «Самовыражение» в Колд-спрингс менее чем за десять минут. Мэг ожидала в машине, анализируя услышанное. К тому времени, когда они зашли в кафе рядом с галереей, чтобы на скорую руку выпить по капуччино, Мэг приготовила для нее вопросы.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что Этан что-то выяснял с Ларк той ночью?
— Он сказал ей, что уходит. Навсегда. С него достаточно ее пассивно-агрессивного раздражения. Выставлять его сущим дьяволом, чтобы самой играть роль святой. Что за вздор!
— У Ларк были все основания сердиться, — запротестовала Мэг. — Я бы только хотела, чтобы она в открытую говорила то, что думает.
— О, прошу вас, — сказала Ханна, посыпая сахаром пенку на кофе. — Ларк кипела от ярости и использовала любой повод, какой только могла найти, чтобы продемонстрировать это Этану. Прекрасный пример — то, что она не пришла на открытие его выставки.
— Это просто смешно, Ханна. Ферн была больна, а Ларк очень заботливая мать.
— Ладно, но Этан сказал мне, что она легко могла оставить детей с Жанин. По словам Этана, та ухаживала за детьми не хуже, чем мать. Но нет, дело было в том, что Ларк не хотела видеть успех Этана. Она хотела, чтобы он оставался там, где он был, — в тесном маленьком ящике виновности в супружеской измене. Она считала, что так крепко привязала его угрызениями его совести, что он никогда не уйдет. И когда он сказал ей, что уходит, она взбесилась. Просто взбесилась, сказал мне Этан, когда я заехала к нему в мастерскую в то утро.
Мгновение Мэг молчала. Потом спросила:
— В мастерской вам ничего не показалось странным?
— Я там никогда раньше не была, поэтому мне трудно сказать. Но достаточно странным был сам Этан. Эмоционально кровоточащий, все нервы обнажены. Казалось, он хотел рассказать тогда, что столкнулся лицом к лицу со своими демонами. Он рассказал мне некоторые интересные вещи…
Ханна смотрела вниз на свой кофе и поигрывала ложечкой, водя пальцем по кромке ее серебряной ручки.
— Он сказал, что никогда не мог по-настоящему глубоко любить что-либо, кроме своей работы. Или кого-либо — Ларк, девочек, всех тех женщин. Меня. Что он все искал и искал, но это «нечто» — женщина, что бы то ни было — всегда было недостижимо. Кроме искусства. Я действительно думаю, что он был в отчаянии. Называл себя чудовищем.
Ханна подала знак, чтобы принесли счет.
— Было ли там еще что-нибудь странное? В каком состоянии вы его оставили?
— Могли бы и не спрашивать. Он сказал мне, что между нами тоже все кончено. Он сказал «мы доиграли до конца» — как хорошо это выражение описывает ситуацию, правда? В любом случае, все, что мы делали, если задуматься, было игрой. Притворство, развлечение. Он сказал, что теперь со всем этим покончено. Что хочет начать быть настоящим, прекратить все игры. Так грустно, если задуматься… Учитывая тот факт, что очень скоро все «игры» действительно прекратились.
— Вы обо всем этом рассказали полиции? — спросила Мэг.
— Что Этан бросил меня? — ответила Ханна. — Нет, дорогая, не рассказала. Они так нервировали меня своими вопросами… Начнем с того, что я не часто имею дело с властями. И к тому же они подозрительно отнеслись к тому, что я первой побывала в мастерской в то утро. Не думаю, что они поверили мне, когда я объясняла, что ехала позади Этана, чтобы он чувствовал себя спокойнее — я считаю, они решили, что я выслеживала его или что-то в этом роде. Все это заставило меня нервничать. Я даже наняла адвоката. — Ханна увидела выражение лица Мэг и предвосхитила ее следующий вопрос:
— Нет, я не убивала Этана. День, когда я убью мужчину за то, что он меня разлюбил, будет, могу вас заверить, днем, когда я убью себя.
Мэг сама точно не знала, чего ожидала от этого слушанья в Монтвиле, но определенно не того, что случилось в реальности. Слева от ступеней здания суда собралась небольшая кучка протестующих, за которой надзирали два офицера полиции. Оттуда доносились выкрики, но Мэг не смогла ничего разобрать, пока Ханна выруливала по изгибающейся подъездной дорожке. На нарисованных от руки плакатах было написано: «БЕЗОПАСНОСТЬ ДЛЯ НАШИХ ГОРОДОВ!» и «ОСТАНОВИТЬ НАСИЛИЕ СРЕДИ ПОДРОСТКОВ!».
— О нет, она должна уйти! — Мэг, наконец, услышала голоса скандирующих, когда Ханна припарковывалась позади пустого школьного автобуса. Мэг узнала Полу Йодер и еще несколько матерей из Ред-ривера. Всего собралось, вероятно, человек тридцать, большинство из которых — женщины.
— Не возражаете, если я туда не пойду? — сказала Ханна, поворачиваясь к Мэг. — Мне действительно не хочется во все это вмешиваться. Или противоборствовать с Ларк — по чисто эгоистическим деловым соображениям.
— Я понимаю, — сказала Мэг, заметив двух фотографов, стоявших по диагонали от главного входа и беседовавших между собой. Поблизости был припаркован фургон агентства местных новостей. — Но вы подождете меня? Понятия не имею, сколько времени это займет.
— Со мной все будет хорошо. При условии, что мне больше не придется общаться с полицейскими, — сказала Ханна, а потом добавила, когда Мэг уже начала выбираться из машины: — Удачи вам.
Удача была еще не все, что ей могло понадобиться, решила про себя Мэг, поставив ногу на первую ступеньку. Еще пригодилась бы небольшая кольчуга. Или пуленепробиваемый жилет.
— Как вам не стыдно, Мэг Хардвик! — выкрикнула Пола Йодер, когда узнала ее. Мэг слышала быстрое щелканье камер за своей спиной. Она заторопилась и, толкнув одну из тяжелых передних дверей, вошла в величественный вестибюль здания суда. Здесь также была толпа, и она быстро пробежала взглядом по лицам, стараясь найти хоть одно дружелюбное. Питер Бордман сказал, что будет ждать ее возле переднего входа и она узнает его по завязанному бантом темно-синему галстуку. Но она узнала его по успокаивающему голосу, какой бывает у дедушек.
— Вы, должно быть, Мэг, — сказал Бордман, взяв ее под локоть. Это был высокий мужчина с сутулыми плечами, чуть старше пятидесяти, с редеющими волосами песочного цвета. Он носил очки с половинками стекол, и у него были проницательные голубые глаза. — Давайте выберемся из этого зверинца. С минуты на минуту начало.
Он повел ее через толпу по коридору к главному залу суда с высокими окнами бутылочно-зеленого цвета. В комнату врывался послеполуденный свет, придавая всем предметам бледно-зеленый оттенок. Мэг мгновенно увидела Ларк, сидевшую между Франсин и Жанин. Франсин что-то прошептала, и сестра коротко взглянула в сторону Мэг, медленно и печально кивнула головой, а затем демонстративно отвернулась.
— Вон Артур Пирсон, окружной прокурор, — сказал Бордман в надежде отвлечь Мэг. Он указал на маленького элегантно одетого мужчину, увлеченно беседовавшего с двумя помощниками — мужчиной и женщиной, — каждый из которых буквально возвышался над ним. У Пирсона была шапка темных волос, таких пышных и ухоженных, что Мэг заподозрила, что это накладка.
— Кстати, нам повезло, — продолжал Бордман, обращаясь к Мэг так, будто они знали друг друга долгие годы. Было что-то такое в его голосе и манерах, что заставило Мэг почувствовать немедленное облегчение — и благодарность, что Эйб направил Люсинду к нему. — Не думаю, что судья Марин доброжелательно относится к пропагандисткой тактике Пирсона.
Бордман провел ее в первый ряд, где рядом с офицером суда сидела Люсинда, не накрашенная и выглядевшая изнуренной.
— Это он организовал снаружи этот маленький комитет по встрече? — спросила Мэг, улыбаясь Люсинде. Кто-то, видимо, Бордман, мудро посоветовал ей не вставлять в нос кольцо. От рыжей краски на волосах Люсинды осталось всего несколько полосок, а ее новая более короткая стрижка, с покрашенной перьями челкой, делала ее похожей на беспризорника. Люсинда, когда-то поражавшая своими бунтарскими, шокирующими манерами, сжалась на своем месте в комочек. Она выглядела юной и уязвимой — и очень испуганной.
— Не знаю, — сказал Бордман. — Но местные газеты действительно публикуют красочные обзоры, посвященные тому, как он раскусил это дело. До меня дошли слухи, что в следующем году прокурор будет выставлять свою кандидатуру в сенат штата. И это для нас, скорее всего, хорошие новости. Судья ненавидит политиков «от юриспруденции».
