— Повторяю, я могла бы оказаться вам очень полезной.
— Думаете, сама не справлюсь?
Кристин откинулась на спинку стула, помолчала немного, а потом спросила — медленно и негромко:
— А вы-то сами как думаете?
Сара не ответила — просто улыбнулась.
— Ладно, — Кристин наклонилась к Саре, — положим, справитесь; и все равно мне кажется, я говорю дело.
— А именно?
— Вместе у нас получится гораздо лучше.
— Не исключено.
Десять минут спустя, обо всем договорившись, женщины непринужденно расцеловались, обдав друг друга ароматом духов, и разошлись. Поглядев вслед Кристин — та, лавируя между столиками, добралась до выхода и исчезла из виду, — Сара и сама двинулась домой. Неужели за ее домом действительно ведут слежку? Она вошла и огляделась, гадая, слышно ли — если действительно дом прослушивается, — как она ходит по комнатам. Она вошла в ванную и, сбросив одежду прямо на пол, встала под душ. Уступая напору воды и то и дело пуская то горячую, то холодную, она медленно изгибалась, так чтобы струя не миновала ни единой клеточки кожи.
Сара думала о Кристин. Эта женщина и интриговала, и отталкивала ее. Интересно, что заставило ее выбрать эту ужасающую профессию? Ей она этого вопроса не задала, сама пытаясь прочитать, что же скрывается за этим застывшим, беспощадным взглядом и что творится в этом сознании, давно уже утратившем всякие представления о добре и зле.
В холодных голубых глазах не было ни тени сомнения, ни проблеска живого чувства. Она и не пыталась хоть как-то оправдаться за свое кровавое ремесло. Да, похоже, она сочувствует людям, которые были близки ее жертвам, но сами жертвы оставляют ее совершенно равнодушной; к ним она относится с презрением, словно они заслужили свою участь. Что движет ею — обыкновенное безумие или какая-то тайная цель, потаенная страсть?
Да, ремесло у нее омерзительное, но есть в этой женщине и нечто странно притягательное — может быть, какая-то ощущаемая в ней внутренняя сила.
Нет, в безопасности себя считать нельзя. И вот Сара сидит обнаженная на диване, чувствуя, как невысохшие капли воды смешиваются с испариной, и вспоминает Данте и Масами.
Предварительный отчет Бартроп получил через полчаса после возвращения Сары в Лондон. Офицер спецотдела вел ее из аэропорта. Она села в метро, докладывал он, на вид сосредоточенная, но спокойная, никакой нервозности, не говоря уж о страхе, не заметно. Он проследовал за ней до дома и там передал наружному наблюдению.
Агенты доложили, что через час Сара появилась на улице и первым делом зашла в аптеку. Там она с кем-то встретилась, вроде со знакомой, эффектной блондинкой. Женщины пошли в кафе, посидели там минут тридцать и разошлись. Сара Йенсен отправилась домой. Блондинку упустили, следить за обеими не хватило людей. Один из агентов, впрочем, пошел за ней, но она затерялась в толпе. Бартроп выругался про себя. Случайная встреча, всего лишь через час после возвращения домой? Сомнительно. Описание блондинки проверили по картотекам, но это ничего не дало. Итак, пока не известно, кто это.
После возвращения домой больше контактов у Сары Йенсен ни с кем не было. В доме установлено два «жучка», один в гостиной, другой вделан в телефон. Но никто не звонил.
Кристин заглядывала в попадающиеся по дороге магазины, задерживалась у витрин, сворачивала в переулки — стараясь сбросить хвост, который, она была уверена, за ней следовал. И лишь вполне убедившись, что оторвалась от слежки, пошла домой. Времени подготовиться к встрече с Сарой не было, хорошо еще, что жила она совсем неподалеку. Кристин открыла дверь и взбежала наверх, в кабинет.
Услышанное от Сары звучало у нее в голове, словно тиканье механизма бомбы замедленного действия, готовой вот-вот взорваться. Она села, пытаясь заставить себя привести в порядок разбегающиеся мысли, обдумать многообразные возможности, каждая из которых была чревата угрозой. Возбуждение, страх, предвкушение различных соблазнов, связанных с предстоящими шагами, — все это опьяняло, как наркотик. Смакуя охватившие ее чувства, Кристин прикидывала возможности, строила планы, взвешивала последствия, обдумывала действия, где на карту поставлены жизнь и смерть. Кого лучше предать? Кому оказать поддержку? Какой путь выбрать? Что ей выгоднее? Это не просто теоретические рассуждения. Последствия ее лихорадочных раздумий и выбор, который ей предстоит сделать буквально в ближайшие несколько минут, могут оказаться роковыми и для нее, и для Сары Йенсен. Но одновременно те же самые последствия невозможно даже рассчитать с какой-либо степенью вероятности, пока она не примет то или иное решение и уж от него не отступится. Ну вот она и примет его, опираясь, как обычно, и на логику, и на инстинкт, что и сделало ее одним из наиболее грозных и хитроумных наемных убийц.
Решение пришло. Она довольно улыбнулась и позвонила Антонио Фиери. Хорошо бы он оказался дома, чтобы заручиться в своих действиях его поддержкой.
На пятом звонке он подошел к телефону.
Кристин вежливо извинилась за беспокойство, но пояснила, что дело не терпит отлагательств. Она рассказала ему про Катанью и про лондонские дела. Потом — про задание, полученное от Катаньи и ею выполненное. Тут Фиери взорвался: почему она тогда же не рассказала все ему?
— Тогда для этого не было оснований, — спокойно и твердо ответила Кристин. — Тогда мне казалось, что вас это вообще не касается. Теперь ситуация изменилась. Я разузнала кое-что новое, и у меня есть все основания подозревать, что Катанья может вас скомпрометировать.
Фиери немного помолчал.
— Ну и что же вы предлагаете?
— Это зависит от того, чего вы от меня хотите. Но вообще-то сегодня вечером у меня может появиться возможность… Словом, здесь я легко бы могла со всем разобраться.
Снова наступило молчание, на сей раз продолжительное. Кристин спокойно ждала ответа. Наконец Фиери заговорил:
— Вообще-то до меня здесь кое-что доносилось. Так, говорите, у вас есть доказательства…
— Весьма убедительные.
— Источник?
Этого вопроса Кристин ожидала и заранее к нему подготовилась.
— Источник в высшей степени надежный, с хорошим положением и весьма заинтересованный в том, чтобы мы знали правду.
— Действительно надежный?
— Полностью. Можете мне поверить.
— А Катанья и впрямь может мне навредить?
— Да он уже навредил.
— Хорошо. Займитесь этим делом. Гонорар обычный. Позвоните, когда все будет кончено.
В семь вечера Сара переоделась: джинсы, белая безрукавка и любимые, хотя уже изрядно стершиеся на подошве спортивные туфли. Джинсы, обычно тесно облегающие бедра, сейчас попросту висели, пришлось потуже затянуть плетеный кожаный ремень.
Сара вышла на кухню, опорожнив, наверное, половину морозильника, набила стакан льдом, налила виски и заставила себя в три глотка выпить его. Затем она вновь наполнила стакан и принялась потягивать виски, наблюдая, как медленно тает лед.
В семь пятнадцать зазвонил телефон. На третьем звонке Сара схватила трубку. В мембране что-то щелкнуло. Послышался негромкий, но твердый голос с легким американским акцентом: Кристин. Пощелкивание в мембране указывало на то, что звонят из автомата.
— Как хорошо, что мы сегодня встретились. Надеюсь, не в последний раз. Надо бы посидеть как-нибудь, выпить немного. — Условленный код.
Вслед за Кристин Сара повесила трубку, перемотала ленту и стерла запись. Лента продолжала крутиться, выдавая прежние сообщения.
При звуке знакомого прерывающегося голоса у Сары от боли перекосилось лицо. Данте. Просит позвонить, говорит, что соскучился и надеется на скорую встречу. В животе у Сары заурчало, а нёбо вдруг снова обожгло только что выпитым виски. Сара изо всех сил — чуть на куски не разнесла — трахнула по автоответчику, целя в кнопку «Стоп». Дрожащими пальцами она снова прокрутила запись. Сара слушала этот голос в последний раз. Ее охватило острое чувство боли и собственной вины. Она стерла запись и вместе с ней все свои сомнения.
Сара уже натягивала в передней куртку, когда вспомнила, что надо выключить радио. До нее донеслись первые такты знакомой мелодии: «Убийственная блондинка». Сара громко рассмеялась. Смех гулко отозвался в пустом доме. Она выключила радио и вышла на улицу.
В нескольких сотнях ярдов отсюда Кристин вышла из телефонной будки и поспешно двинулась вниз по улице. Стараясь не привлекать ничьего внимания, она ловко двигалась в толпе, которая текла, как обычно, по Кингз-роуд. Никто особо ее не замечал, а если и заметил, то многого не скажешь: блондинка, хорошая фигура, наверное, привлекательное лицо. Только наверное, потому что бейсбольную кепочку она так низко надвинула на лоб, что половина лица оказалась закрытой. Шла Кристин деловым шагом, но локтями никого не расталкивала. Смотрела прямо перед собой, по сторонам не глазела и восхищенные взгляды прохожих ловить не старалась. Незаметная, незапоминающаяся женщина — как раз то, что надо. Кристин повернула за угол и направилась к белому фургону.
