Платон поднял до пояса клетчатый плед, которым были укрыты ноги, покачал головой.
— Да нет. А свежий воздух — это хорошо. Маловато мы бываем на свежем воздухе.
— Я в зоне, на лесоповале надышался им — на всю жизнь теперь хватит, — сказал Фантом ас.
— Повезло тебе. А из меня Чистопольская крытая чуть доходягу не сделала. Ну да ладно, дело прошлое. Значит, взяли они этого фраера с телевидения. Как думаешь, зачем он Гену «маслинами» угостил?
— Не думаю, а знаю. Не он это.
— Лебеда?
— Кто ж еще. Да это — хрен с ним, не наше дело. Хуже другое: Лебеда пришил Нинку и Барона ранил. Говорят, выживет. Барон мне сам как-то сказанул: отошел от всех дел, вроде как монахом стал, только без монастыря. Даже за Нинку мстить не собирался, хотя и знает, кто ее глухонемой сделал.
— Да? — Платон вцепился в подлокотники кресла, вытаращил белесые глаза на Фантомаса. — Что ж ты молчал, сука?
— Я же сказал — не собирался счеты сводить. Зачем нервничаешь, дорогой?
— Ни хрена себе, не собирался! А теперь, когда Лебеда пришил Нинку, он тоже простит? Да он озвереет совсем, а какой он, когда озвереет, мы с тобой знаем! — У Платона задергалось левое веко. — Лебеда, падла, вроде из нашей компании, а?
— Я тебе о том и толкую, — рассудительно сказал Фантомас. — Без Нинки Барон опять станет бешеным и первым делом обидится на нас. Ему плевать, что мы с Лебедой разошлись.
— Если только выживет…
— Именно так.
— Даже если мы кончим Лебеду, подумает, что убрали исполнителя…
— Обязательно так подумает, дорогой Платон. Мы должны вперед подумать, что…
— Барон не должен выжить, — закончил его мысль Платон и тяжело вздохнул. — Падла он, этот Лебеда, шухер в городе устроил. Ох-хо, и на старости лет покоя нету! Значитца, так я думаю. Этот фраер, которого взял наш куманек бревноватый, пущай тянет на всю катушку. Им же надо отчитываться. Лебеду мы кончим.
— В городе его нет, в Ростов свалил. Мои люди все обшарили — никто его не видел, суку, — злобно сказал Фантомас.
— Мне это известно. — Платон, напротив, успокоился. — Я знаю, где его искать в Ростове. Там деревянный бушлат и наденет за то, что уговор нарушил. Есть у меня там люди, сделают доброе дело… — Он бросил жесткий взгляд на Фантомаса. — У тебя в больнице есть кто-то?
— Обязательно есть, дорогой. Из хороших людей кому больше всего нужен спирт? Да по дешевке, они бедные, да с походом, чтоб и себе осталось? Лепилы знают Ашота Коммунаровича, очень уважают.
— Тогда займись этим. А я — Лебедой. Такой расклад — нормальный?
— Почему нет? Поскорее надо кончать этот шум-гам, надоело. Кто хозяева в Прикубанске? Ты и я. А не можем спокойно отдохнуть, сфаловать по-доброму девочку, все думаем, думаем!.. Барон до утра не дотянет, не сомневайся, дорогой.
— А Лебеда самое много — неделю еще покукарекает. — Платон ухмыльнулся, кивнул. — И будет покой в городе. Вашурина сделаем мэром, этот козел никуда от нас не денется, будет каждую неделю с отчетом приезжать, да перед каждым совещанием совета спрашивать. Хорошо будет!
— Хорошо, — согласился Фантомас.
— За это и выпьем, — сказал Платон и потянулся к бутылке «Прикубанской особой».
В открытую форточку влетел бумажный голубь, покружил над сервировочным столиком и упал Платону на колени. Фантомас бросился к окну, отодвинул в сторону тяжелую штору, вглядываясь в темноту.
— Что такое? — пробормотал Платон, рассматривая странного посланника.
Он взял голубя, развернул листок бумаги. На нем крупными буквами было написано: «Привет от Лебеды».
— Лебеда здесь! — крикнул Платон, нервно комкая бумагу.
— Где?! — Фантомас отшатнулся от окна, уставился на хозяина. — А куда твой козлы смотрят?
— Твои тоже там были, — мрачно сказал Платон, поднимаясь с качалки. — Пойдем отсюда, Фантомас.
Но не успел он сделать и шагу, как в форточку влетел тяжелый предмет, с грохотом покатился по полу к двери мимо оторопевших авторитетов.
— Где твои люди?! — заорал Фантомас, пятясь к стене.
— Граната… — пробормотал Платон, как зачарованный глядя на черную «лимонку».
Это и было последнее слово в его жизни.
Опустив голову, Лера молча шагала за толстым прапорщиком. Скрежетали ключи в замках, с лязгом открывались железные решетчатые двери, гулко стучали каблучки ее сапожек по бетонному серому полу.
Маша осталась в квартире, она совсем раскисла, плакала и умоляла Леру помочь Андрею. Как будто Лера могла думать о чем-то другом в этот долгий, невыносимо трудный вечер!
Помочь Андрею!
Но как?
Разговор с Чупровым получился коротким, ничего нового Лера не узнала, лишь укрепилась во мнении, что подполковник не сомневается в виновности Андрея. И отступаться от этого не намерен, ибо считает, что убийство Стригунова раскрыто, осталось только поймать организатора — Лебеду — и прижать к стенке заказчика — Вашурина.
Чупров сам привез ее к мрачному зданию городской тюрьмы, но в камеру не пошел, остался ждать Леру в машине. Он был вежлив, мягок в разговоре, но непреклонен в оценке случившегося.
Как помочь Андрею, Лера не знала, надеялась, что в разговоре с ним поймет, что случилось на самом деле и что она должна сделать для своего любимого.
Скрипнула железная дверь с круглым «глазком» посередине. Прапорщик жестом остановил Леру, вошел в камеру, закрыв за собою дверь. Лера с волнением ждала. Так хотелось увидеть, услышать, прикоснуться к Андрею! Не верилось, что они расстались всего лишь вчера, что были так безмятежно счастливы вдвоем. Казалось, это случилось целую вечность назад или приснилось…
— Проходите, Валерия Петровна, — жестким, неприятным голосом сказал прапорщик, открывая дверь.
Как будто заскрежетал ключ в замочной скважине и лязгнула тяжелая железная решетка.
Лера шагнула вперед и замерла: на деревянных нарах, накрытых тонким одеялом, сидел Андрей. Губы разбиты, правый глаз почти заплыл, волосы всклокочены… Господи, что они сделали с ним?! Или ей на роду написано встречаться с любимым после того, как его изобьют?
— Оставьте нас, — сказала она прапорщику.
— Извините, Валерия Петровна, но здесь нет условий для свидания. Этот человек очень опасен, и, если я оставлю вас вдвоем, он может…
— Оставьте нас! — крикнула Лера. — И не вздумайте торчать под дверью!
— Хорошо, я буду ждать вас у решетки, — недовольно сказал прапорщик. — Но если что, кричите, стучите в дверь.
Он ушел. Заскрежетал ключ в замке, на короткое время превращая в заключенную и мэра города.
— Андрей… — Лера неуверенно присела рядом, погладила его по щеке. — Что случилось на свалке?
— Я застрелил невинную женщину, она была глухонемая, и лишь улыбалась, когда смотрела на меня… Смертельно ранил Барона, он спрятал меня, успокаивал и вообще относился, как к родному… Потом смертельно ранил Бугаева, он хотел помочь мне, сказал, что его послала… Зря все это, Лера.
Его глухой, безучастный голос испугал ее больше, нежели избитое лицо.
— Но это ведь не так, верно? — допытывалась она. — Это Чупров так думает, а на самом деле…
— Как думает Чупров, так и есть на самом деле.
— Нет, Андрей, нет! — Она обняла его, прижалась губами к его плечу.
Он осторожно отстранил ее.
— Все кончено, Лера. Все против нас. Пожалуйста, забудь меня, выбрось из головы. Ничего не было, нет и не будет.
— Это ты забудь, выбрось дурь из головы! Ну Андрюша, милый мой… любимый мой, ну пожалуйста, я прошу тебя, я умоляю, скажи, что это сделал не ты… — Она с мольбой заглядывала в его глаза, пыталась обнять, но он молча отодвигался, упорно смотрел себе под ноги.
— Зачем ты пришла, Лера? У тебя горе в семье, у тебя выборы скоро. Уходи, забудь обо мне.
— Не уйду! — упрямо сказала она, опуская голову. Теперь оба смотрели себе под ноги. — Я же знаю, что стрелял не ты, а Лебеда. Если Бугаев придет в себя, он подтвердит это. И Барон тоже скажет правду!
— Не смеши меня. Если они что-то и скажут, это услышит лишь Чупров. А ему очень хочется сделать меня козлом отпущения и забыть об этом деле. Он от своего не отступится. Подполковник не может ошибаться. Я страшный злодей, безжалостный убийца — и ничего тут не изменишь.
— Нет! Ты не должен отчаиваться, не должен смириться с дурацким совпадением обстоятельств!
— А ты не должна попусту рисковать своим будущим. Ты умница, Лера, красивая, у тебя блестящее будущее.
— Да нет у меня будущего без тебя, глупый… — прошептала Лера. — Неужели так трудно понять это?
— Есть, Лера, есть. Уходи, я больше не хочу тебя видеть.
— Как это?.. — На мгновение Лера растерялась.
— Просто не хочу и все.
— Не смей так разговаривать со мной, слышишь?! У Меня и так… — она всхлипнула, — послезавтра похороны…
— Вот и уходи. Прими снотворное, выспись, а обо мне не вспоминай. И не надо ничего делать, ты не нужна мне, и твоя глупая помощь — тоже.
