К сожалению, не могу описать дом, в котором жил мой спаситель: глаза развязали после того, как мы в него вошли, меня лишь предупредили, что перед входом ступеньки. Аркадий Яковлевич держал меня за руку и не дал упасть.
Рашид оказался ничем не примечательным лицом неопределённой для меня национальности, лет 40-45-ти. Выглядел он весьма авантажно и по-европейски: серый костюм, очевидно дорогой, галстук в тон, светлая рубашка, эксклюзивная обувь. Невысокий, темноволосый, словом, типичный южанин.
Он выслушал мою историю спокойно, лицо его не выражало никаких эмоций: ни интереса, ни удивления. Когда рассказ мой подошёл к концу, Рашид посмотрел на Аркадия Яковлевича, а тот, в свою очередь шепнул мне : "Выйди и подожди меня за дверью".
Я встала и направилась к двери, секьюрити расступились, пропуская меня, затем один из них последовал за мной. Комната, в которую я попала, оказалась гостиной. Отметив отменность обстановки, я присела на диванчик, стоявший около огромного окна с витражными стёклами и взяла с журнального столика первый попавшийся журнал. Это оказался последний номер "FHM", с картинками и текстами, интересными скорее Аркадию Яковлевичу, чем мне. Порывшись в стопке таблоидов, я обнаружила свежий номер "Мари Клер": он лежал особнячком, в самом низу, погребённый под пластом журналов типа "MAXIM".
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Прохоров вышел от Рашида, только я успела изучить "Мари Клер" от корки до корки, была в курсе всех основных тенденций моды сезона осень-зима, знала как добиться от мужчины предложения прогуляться до ближайшего загса и выяснила свой сексуальный IQ.
* * *
- Ну как мои дела? - спросила я у Аркадия Яковлевича, сидя за столиком дорогого кафе, в которое Прохоров повёз меня завтракать. - Рашид обещал помочь, так что можешь со спокойной совестью отправляться в Париж к своей подруге недельки на две, а по возвращении жить так, будто ничего не произошло. - Неужели Вы думаете, что я смогу забыть весь этот кошмар, продолжая жить там, где всё случилось? - Сделай ремонт или, если хочешь, поменяй квартиру. Помни одно: того, что с тобой произошло, больше не повторится, - сказал Прохоров и переложил из своей вазочки в мою несколько разноцветных шариков пломбира, - И ещё запомни: что бы ни случилось, я всегда приду к тебе на помощь.
* * *
Наташка обрадовалась перспективе увидеться, кажется, даже больше меня. Она засыпала меня всевозможными полезными советами, касающимися вещей, которые нужно взять с собой, чтобы не выглядеть "белой вороной", проконсультировала относительно документов, необходимых для отъезда. Она и её муж Жак наперебой, на русском и французском языках, живописали мне достопримечательности Парижа, которые я посещу вместе с ними по прибытии.
Коту Фене пришлось поменять местожительство: из просторных хором Прохорова его снова выселили в крохотную Иркину квартиру. Иркины коты были вне себя от восторга, да и Феню, судя по его виду, переезд не особо огорчил.
Чемодан со всеми необходимыми вещами был собран мною за рекордное количество часов, и стоял в прихожей Прохорова, готовый к отлёту.
Аркадий Яковлевич развернул бурную деятельность по подготовке моего отъезда во Францию. Он использовал все свои знакомства и связи, чтобы ускорить документооборот, приобрёл билеты, всячески опекал меня, кормил обедами в дорогих ресторанах, дарил подарки. Казалось, не было тех долгих семи лет, что разделили нас и наши судьбы на "до" и "после" разлуки.
Я почти не думала о Сергее, точнее у меня не оставалось на это времени, поэтому неделя перед отъездом прошла для меня без депрессий и сожалений о былом.
... Итак, завтра я лечу в Париж. Лечу налегке, оставляя здесь, в России, весь негатив, накопившийся в моей душе за последние годы, всю боль от разлук, все разочарования. С собой я беру лишь радость от скорой встречи с подругой и оптимизм, который вопреки всему всегда остаётся со мной.
