Джекси не собиралась ехать в метро. Вместо этого она оплатила такси, которое отвезло нас к ресторану «Карлос-плейс», располагавшемуся напротив отеля «Коннот». Мне стало смешно, когда я поняла, что Саймон остановился в этом отеле. Я сразу же вспомнила мой предыдущий, неудачный, визит туда, после которого с этим отелем у меня начала ассоциироваться лишь мама Мэттью. Что ж, на этот раз я одета вполне прилично, чтобы войти в вестибюль отеля.
Джекси направилась к портье, я шагала за ней, вспоминая ту пьяную ночь, когда я поднималась по лестнице с ажурными перилами в комнату Мэттью, как лежала на его кровати и пила шампанское. Если бы я не была такой эгоисткой, если бы не зациклилась на мыслях о человеке, который мне не подходит…
Внезапно на нашем пути возникла прекрасно одетая женщина, гостеприимно распахнувшая объятия. Жене Саймона, похоже, было немного за пятьдесят, но ее волосы выглядели роскошно — она была золотистой блондинкой без единого седого волоска. Мама сказала бы, что она хорошо сохранилась.
Она обняла и поцеловала Джекси, которая снова представила меня как «дочь своей лучшей подруги». Мне вообще-то нравился подобный способ знакомства. Слова звучали так, словно мама была жива.
— Насколько я поняла, ты сегодня обедаешь с Саймоном, да? Будете обедать втроем? — спросила Лизетт. Если она и знала об отношениях Саймона и Сильвии, то на ее лице это никак не отразилось.
— Наверное, — сказала я.
Лизетт сообщила, что они с дочерью Сашей собираются пойти за покупками в «Харродз» для поднятия настроения.
— У нее сейчас очень сложный период, на нее столько всего свалилось. Ее бросил парень, и она не знает, что ей делать со своей жизнью. От всех этих переживаний страдает учеба в Лондонской школе экономики. А теперь еще Саша собралась стать поэтессой, как ее тетя Джудит. Передай Джуд, чтобы она больше не пыталась помочь ей. А вот и он!
Это действительно был он. Саймон Берг. Человек, которого любила моя мать. С легкой улыбкой на губах он шел к нам через вестибюль «Коннота» — смуглый и щеголеватый, с подтянутым животом и четкими чертами лица. Он был одет в серый костюм с бордовым галстуком. По сравнению с ним папа был слишком полным и несколько бледным. Да, еще меня удивило, что у Саймона узкие плечи. Я представляла его более основательным и сильным.
— Привет, Джекси, — сказал он, подходя и целуя ее. — Ты, как всегда, прекрасна.
Потом он скользнул по мне взглядом и, не скрывая удивления, повернулся к Джекси.
— Саймон, это дочь Сильвии, — представила меня Джекси, подталкивая вперед.
— Дочь Сильвии Беллинджер, — добавила я на тот случай, если он забыл, и пожала ему руку. — Холли.
Саймон выглядел ошарашенным: он не произнес ни слова, удерживая мою ладонь чуть дольше, чем следовало бы для обычного рукопожатия.
— Здравствуй, Холли, — произнес он, наконец справившись с собой.
То, как он смотрел на меня, сразу объяснило, почему мама в него влюбилась. Я почти физически ощущала взгляд Саймона — пронзительный и мягкий одновременно.
— Я лучше проконсультируюсь у портье, как нам найти самые главные магазины, — сказала Лизетт. — Мы с Сашей плохо ориентируемся в городе.
— Как твоя мать? — спросил Саймон, когда Лизетт направилась к конторке.
Я взглянула на Джекси, которая изучала то ли люстру, то ли лестницу, лишь бы не смотреть на нас. Внезапно я все поняла: Джекси хотела привести меня на встречу с ним, потому что она никогда не говорила Саймону, что в последний раз видела Сильвию, когда подбирала ей одежду для похорон.
— Она… умерла, — запинаясь, ответила я.
— Она умерла? — повторил Саймон, и его глаза расширились от ужаса.
Я кивнула, не сводя с него взгляда, зачарованная выражением его лица. Он выглядел неподдельно расстроенным.
— Она погибла, попав в автокатастрофу, — объяснила я. — Это было два года назад.
— Два года назад? — спросил он, поворачиваясь к Джекси. — Почему я об этом слышу только сейчас?
— Я не знала, как сказать тебе, — ответила она.
— Просто сказать! Просто сказать мне правду! Господи, неудивительно, что ты не стала врачом.
Неожиданно вернулась Лизетт, болтая о «Харродс» и предстоящей прогулке по его отделам.
— Милый, с тобой все в порядке? — спросила она, но Саймон даже не улыбнулся в ответ. Теперь его лицо выглядело совсем по-другому: самоуверенность, еще минуту назад светившаяся в его карих глазах, сменилась напряжением. Я не могла понять, было ли это выражение печали, сожаления или простого страха. Возможно, это было смешанное чувство, вызванное неожиданным известием.
— Я в порядке, — глухо произнес он, обнимая жену за плечи. — Иди и потрать кучу денег.
— Вот теперь я вижу, что ты не в порядке, — захихикала Лизетт. Она была единственной из нас, кто мог сейчас смеяться.
— Ты злишься, — заметила Джекси чуть позже, когда мы уже сидели с Саймоном в ресторане.
Я подняла свое меню в кожаной обложке, чтобы спрятать за ним лицо. Этот разговор они должны были вести наедине. Я справилась со своей задачей: сообщила плохую новость. Можно мне теперь уйти?
— Ну а чего ты ожидала? Я чувствую себя выброшенным на обочину за ненадобностью, — сказал Саймон.
— Мы все выброшены на обочину, — ответила Джекси.
«Откровенно говоря, выброшенной на обочину оказалась я одна», — раздался в моей голове мамин голос. Я изучала меню в поисках чего-то не запредельно дорогого. Двадцать фунтов за тарелку жареных аспарагусов? А что, тарелку потом можно забрать с собой?
— Как насчет бокала вина, Холли? — спросил Саймон, возвращая свое меню затянутому в смокинг официанту, возникшему у нашего столика.
— Конечно, — сказала я.
Джекси заказала мимозу, Саймон и я предпочли по бокалу шардоне.
— Ты боялась, что для меня это будет слишком тяжело? — спросил Саймон, когда официант удалился.
— Я боялась, что ты появишься на похоронах, — недовольно пробормотала Джекси. — А остальные со мной согласились.
— Боялась, что я… Какие остальные? Кто там был? Об этом знали все?
Джекси пожала плечами.
— Только Тор. Эрни. И Вездесущий Вик.
— Но не я, — закончил Саймон.
— Это было бы нечестно по отношению к отцу Холли, — сказала Джекси.
Саймон покачал головой и отвернулся, с грустью обронив:
— Это было так давно.
— Не злись. Я несколько лет тебя не видела, — сказала Джекси, и это прозвучало почти как мольба.
— А теперь ты спишь с моей младшей сестрой. Не знаю, что и думать. — Саймон пожал плечами.
К счастью, думать никому не пришлось, потому что вернулся официант с нашим вином. Я поспешила сделать глоток.
— Холли, твоя мама занималась офтальмологией, не так ли? — спросил Саймон, когда мы сделали заказ. Я очень надеялась, что не влипну с этим счетом, поскольку, кроме аспарагусов, заказала салат с лососем, стоивший тридцать фунтов. Мой кашемировый свитер обошелся мне дешевле.
— Да, офтальмологией, — подтвердила я, удивляясь, откуда он знает, если они столько лет не общались. — А как насчет вас?
— Лор, — ответил он. «Совсем как Мэттью, — подумала я. — Ухо-горло-нос — специализация, гораздо более безвредная, чем у большинства хирургов».
— Холли тоже доктор, — сказала Джекси.
— Великолепно. — Голос Саймона прозвучал безо всякого энтузиазма. Он даже не поинтересовался, какой я врач. Это нормально: мне не хотелось говорить о медицине, ведь у нас были гораздо более важные темы для разговора.
Обед прошел практически в тишине, но сами блюда того стоили. Жареные аспарагусы, слегка присоленные и политые маслом с непонятной пряной специей, оказались самым вкусным, что мне доводилось пробовать в своей жизни. Я так увлеклась едой, что вздрогнула, когда, услышав вопрос Саймона, вдруг обнаружила, что за столом остались только мы с ним, — Джекси ушла в вестибюль, чтобы без помех поговорить с кем-то по телефону.
— Сколько тебе лет, Холли? — спросил он. — Двадцать семь? Двадцать восемь?
— Тридцать один, — ответила я. От такого признания в горле внезапно образовался ком. Саймон сказал, что его дочери двадцать два. Значит, я выгляжу ненамного старше ее.
Потом он спросил, замужем ли я и есть ли у меня дети.
— Нет, — ответила я, с легким вздохом откладывая вилку.
— Это хорошо, — заметил Саймон. — Думаю, твоя мать сказала бы, что тебе не приходится подстраивать свою жизнь под других и страдать из-за непоправимых ошибок. — Саймон помолчал, глядя на меня, потом добавил: — Впрочем, ты знаешь свою мать лучше, чем я. Мне не стоило бы говорить такие вещи о Сильвии.
— Нет, то есть… вы знали ее… — начала я, но, прежде чем довела до конца свою мысль, к нам вернулся официант.
— Что скажешь, Холли? — спросил Саймон, разводя руками над своей пустой тарелкой. — Десерт?
