Ваза, которую он отодвигал от дивана, чтобы не уронить, когда садился за стол. Узорчатая белоснежная кружка для чая, с ручкой в виде голубого дельфина. Она стояла на столе, только когда Степан был дома.
Но теперь после госпиталя он не пил дома чай. Не ел макароны. И не любил море. Он не хотел даже думать о том, что окружало его на службе. Его мысли и желания были здесь, с его семьёй. Катерине казалось странным то, что моряк разлюбил море. Но она привыкла не задавать лишних вопросов.
За этот год, пока муж выздоравливал, Катерина взрослела. Общаясь с врачами, другими больными, их посетителями, она узнала, что атомная подводная лодка — это опасно. Что какой-то адмирал решил получить очередное звание и аварийную лодку, пришедшую из африканской морской зоны, отправил сразу на показательные стрельбы в Атлантику, где и произошла трагедия. Что треть экипажа осталась задраенной в реакторном отсеке. Остальных удалось снять, и они умирали по дороге в госпиталь. Единицы выжили, но все побелели и полысели. Что ещё произошло с ними, никто не рассказывал. О том, что ещё произойдёт — никто не хотел гадать. Адмирала перевели в другое место службы на повышение, и там он получил очередной звание.
В стране шла перестройка. Тот коммунизм, к которому все шли, оказался блефом. И к чему они идут сейчас никто не знает. Каждая партия тянула одеяло на себя. В Москве отгрохотали танки, обстреляв дом правительства, тем самым проведя аналогию с Авророй, открыли новый этап жизни страны.
Степана комиссовали, и он удачно устроился вторым помощником капитана в иностранную морскую компанию, филиал которой находился в Питере на Двинской. Через год был уже капитаном. Он всё реже встречался со своими однополчанами. Казалось, что те продолжают оставаться в том далёком героическом прошлом, теперь висящем на тонкой ниточке и готовом в любую секунду оторваться и шлёпнуться на страницы истории очередной причудливой кляксой, над которой потом будут колдовать историки и высасывать свои диссертации.
Периодически Степана мучили приступы неизвестной болезни. Неожиданно его сваливала температура за сорок, и он лежал в бреду два — три дня. После чего приходил в себя, и как ни в чём не бывало, шёл на работу. Волосы на его голове так и не появились. Брови выросли, но оставались седыми. Ежегодные медицинские комиссии рекомендовали ему лечение. Нужных лекарств и необходимых стационаров в России не было. Изредка на заходах в Англии, он проходил оздоровительный курс и чувствовал себя лучше.
Встречи с друзьями становились всё более грустными. Говорили о том, что военного флота в стране нет. Большинство кораблей продано. А те, что остались, боятся выйти в океан, дабы не затонуть. Денег экипажам не платят. Офицеры пьянствуют. Глядя, как генералы торгуют достоянием страны, сами распродают военное имущество и продовольствие. Бездельничающих матросов сдают в аренду появившимся нуворишам. Кого-то посадили. Кто-то застрелился.
Верный Отечеству десантник Полин, напившись, выпрашивал себе разведвзвод спецназа, чтобы перестрелять предателей.
— Почему именно спецназа? — задавали ему вопрос друзья.
— Потому, что не хватит патронов, — насупив брови, играя желваками на скулах, отвечал он, — и мы, затупив о вражеские потроха свои ножи, будем продолжать грызть гадов зубами, как нас учила Родина!
Эти разговоры немного смущали Катерину, поскольку в их семье было всё в достатке. Иногда ей казалось, что мужчины продолжают играть в какие-то свои игры, как раньше. Типа «войнушки», куда девочек не брали. И по какому бы поводу они не собирались, всегда оканчивалось тем, что начинали спорить, много курить и пить.
После таких встреч Степан становился всё более замкнутым. Будучи на берегу, в выходные ездил в Зеленогорск, удручённый своими мыслями, ходил вдоль финского залива и возвращался только к вечеру немного повеселевший. Его прогулки совершенно не тревожили Катерину. Она так же считала их маленькими автономками. Ведь её муж в душе оставался всё тем же суровым подводником, честным и принципиальным. Следуя вдоль границы воды и суши, продолжал, решать какую-то поставленную перед собой задачу. Похоже, он снова готов был полюбить море, а может просто желанная суша стала ему чужой. Эта современная Родина оказалась перепроданная, заложенная, разорённая своими детьми. А море оставалось всё тем же, поскольку очередь до него пока не дошла.
После первого не совсем удачного лечения, Стас стал обдумывать, где бы раздобыть офис. Перебрал всех своих знакомых бизнесменов и госслужащих с кабинетами. Но ничего не нашёл.
Нежданная встреча решила все проблемы. Это был Сергей Гельм. В период службы Стаса в отделении милиции, тот пришёл молодым опером из спорта. Был чемпионом России по плаванию. Но ему хотелось сделать для страны что-то большее. Так уж воспитывали в те времена. Шли в милицию по комсомольским путёвкам — по зову сердца. И он, начитавшись романтических книжек, решил внести свою лепту в борьбу с преступностью. Пришедшие на службу, искренне считали, что преступники — это атавизм капитализма. И только они не дают стране строить самое справедливое в мире коммунистическое общество.
Был он рассудительным, вдумчивым опером. Никогда не лез на рожон и старался всё понять, во всём разобраться.
К сожалению, а может к счастью, проработал он меньше полугода. То, что писали в книжках и показывали по телевизору, очень быстро улетучилось. Оказалось подобием рекламы на водочные изделия подпольного производства, рассказывающей о родниковой воде на которой она настояна и колосящейся пшенице.
Хуже было то, что червячок растления, рождённый ложью и стяжательством руководства, уже тогда стал проникать в души защитников Отечества. Некоторые из пришедших в милицию ранее, и уже разочаровавшиеся, просто издевались над убеждениями и мечтами молодых оперов. Находили неведомые ранее пути по чёрным служебным лестницам, в зачатке рождая коррупцию. Похвалялись этим, выбирая и подтягивая к себе на службу таких же, как они морально больных уродов. Создавая в дальнейшем колоды из оборотней в погонах с круговой порукой, ставившей целью только своё личное обогащение.
Встрече были рады оба. Стас так и не понял, чем Сергей теперь занимается: то ли недвижимостью, то ли перепродажей продуктов. Но это было и неважно. Главное у него был офис. Прямо в центре города — напротив ТЮЗа. Сергей сказал, что они работают там до шести вечера, а после можно приходить и передал запасные ключи.
В тот же день вечером после службы, Стас направился по указанному адресу.
