Однако эта неуместная, внезапно вспыхнувшая любовь с самого начала сыграла с ним плохую шутку. Теперь в докторе Рутковском он видел не столько потенциального преступника, сколько опасного соперника! Именно поэтому суббота стала для Ростислава поистине роковым днем.
Он все время был за рулем, гоняясь, как идиот, за Александрой и Владом, не появлялся дома, а в это время на его факс пришло два важных сообщения. Первое было от некоего осведомителя, который перечислил все патологоанатомические вскрытия, проведенные Эльдаром Мельниковым за полгода его работы. Если бы Ростислав не гонялся за призраками, а работал, он бы сам без труда заметил, что нередко направления в морг были подписаны доктором Рутковским. Но это обычное дело для врача «Скорой помощи»! Насторожить Ростислава могло бы другое: четыре месяца назад Рутковский подобрал на улице юношу по имени Вадим Черников, который скончался от внезапно развившегося инфаркта. Акт вскрытия, особенно исследования сердца, почти слово в слово соответствовал тому заключению, которое Мельников написал о сердце Карины. Имело место быть и еще одно совпадение: необъяснимая смерть обоих санитаров, с которыми работал Рутковский…
Вторым сообщением был долгожданный факс из Москвы. Он содержал подробнейший послужной список кардиохирурга Владислава Рутковского, а также некоторые сведения о его личной жизни. В частности, здесь содержалась информация о его родстве с гимнастом Всеволодом Корниловым, которому совсем недавно, 11 ноября, в кардиоцентре имени Бакулева была сделана операция по пересадке сердца.
11 ноября…
Однако оценить роковое совпадение этих двух дат – смерти Карины и воскресения Севы Корнилова – Ростиславу привелось очень нескоро. А в тот вечер, доведенный почти до отчаяния картинами, которые возникали в его ревнивом воображении, он поддался искушению выяснить отношения с «соперником» – и получил пулю в левое плечо…
После самоубийства Влада расследование застопорилось. Во-первых, Ростиславу надо было выздороветь, а во-вторых, у него по-прежнему не было никаких конкретных доказательств. Все это продолжало оставаться на уровне догадок и чисто интуитивных предположений. Два предполагаемых преступника – Влад Рутковский и Эльдар Мельников – были мертвы. Аслан Саханов, задержанный при нападении на Александру, сознался, что участвовал в ее похищении, которым руководил сам Рутковский, но больше от него ничего нельзя было добиться. Ему каким-то образом стало известно о смерти Влада, и очной ставки он мог теперь не опасаться, а потому Аслан предпочитал мертво молчать.
Разговоры с Гелием тоже мало прояснили ситуацию. Для него Слава, брат Севки Корнилова (Гелий даже не знал настоящей фамилии Влада!), был окружен неким романтическим ореолом, и понять причины этого обожания ни Ростислав, ни Александра так и не смогли. Да и вообще из его рассказов мало что можно было понять, поскольку Гелий находился в состоянии тяжелейшего нервного расстройства. Иногда он начинал быстро, бессвязно говорить о чьей-то отрубленной голове, вспоминал какого-то Дему, звал Эльдара… Александра навещала Гелия почти каждый день, но пока надежда на его полное выздоровление была зыбкой.
Так что, как ни бейся в стену, доказательств участия Рутковского в убийстве Карины не было никаких. Требовались слишком веские основания, чтобы возбудить по этому факту уголовное дело. Только следствие могло потребовать эксгумации трупа Карины, однако Александра не сомневалась, что даже этот страшный процесс не дал бы нужных доказательств. Как ни жутко это звучит, не существует никаких правил, обязывающих патологоанатома после вскрытия «вернуть» в мертвое тело все изъятые для исследования органы. А стоило представить себе, каким ударом будет эксгумация для родителей Карины, которые так и не пришли в себя от пережитого потрясения, и неведомо, придут ли вообще, – и Александра начинала понимать, что, безусловно, прав тот мудрец, который сказал: «Неведение – благо»…
Ну хорошо! Зачем же она идет сейчас по тихому коридору реабилитационного отделения кардиоцентра? Чего ждет от встречи с мальчиком, который остался жив только потому, что умерла ее сестра?
– Ну, дальше, я думаю, вы сами пойдете? – нерешительно спросил Игорь, останавливаясь перед очередной застекленной дверью. – Тут буквально в двух шагах зимний сад. Он в тихий час всегда там сидит.
– А что ж ему не спится? – спросила Александра, и, видимо, что-то такое было в ее голосе, отчего Игорь поглядел на нее с откровенным замешательством и вдруг оказался стоящим вплотную к двери, так что обойти его не было возможности.
– Извините, – сказал он, приветливо глядя на своих спутников небольшими, цепкими карими глазами. – Я, конечно, исполняю приказ, но… здесь все-таки больные люди, вы понимаете?
– В чем дело? – нахмурился Ростислав, шагнув к Игорю, словно намеревался отшвырнуть его от двери, за которой сквозили зеленые силуэты растений.
– Спокойно, – посоветовал их сопровождающий, заводя руку за спину. – Спокойно, ребята! Я ничего не хочу сказать, но… знаете, тут всякие случаи бывают.
– Например? – вскинул брови Ростислав.
– Ну… например, дадут люди согласие на донорство внутренних органов своего родственника, а потом, когда пересадка уже состоялась, комплексовать начинают. Понимаете, о чем речь?
Лицо охранника было спокойным, но глаза напряженно стерегли каждое движение Ростислава.
– Да вы хоть понимаете, о чем говорите?! – сдавленно выкрикнула Александра, и в это время ее внимание привлекло какое-то движение за стеклом. Взглянула – и замерла.
Из-за каменной насыпи, на которой громоздился желтоцветный куст настоящего испанского дрока, приближалась фигура в темно-синем спортивном костюме. Издалека можно было подумать, что идет немолодой человек, настолько медленно и осторожно он двигался, однако тотчас стало видно, что перед ними совсем еще юноша, только очень худой. Его лицо, обрамленное прядями черных, отросших и завивавшихся кольцами волос, было напряженным и чуточку испуганным, как у человека, идущего по опасному обрыву. Он внимательно смотрел себе под ноги и бросил только один мимолетный взгляд на людей, припавших к стеклянной двери, а потом снова двинулся вперед – медленно, осторожно, неуверенно.
Встреть его Александра где-нибудь в другом месте, она вряд ли узнала бы Севку Корнилова, которого совсем недавно видела на телеэкране во всем блеске красоты, таланта и успеха. Да, операция давалась ему нелегко… и все-таки он был жив, а если ему уже разрешено передвигаться без посторонней помощи, то явно приближался к выздоровлению.
