– Да, разумеется. Сейчас возьму книжку и продиктую вам телефон… Записывайте: два – три – два…
– Большое спасибо… Вы меня очень выручили. И еще…. Вы знаете, Анджа, я должен признаться, что визитная карточка Сергея – это отчасти только предлог. То есть, я действительно ее потерял, и в этом нисколько не кривлю душой, но чувство облегчения, когда я понял, что она потеряна и все равно придется вам звонить… В общем, мне показалось, что я сам подсознательно куда-то эту карточку и засунул, как говорят психологи, вытеснил… Понимаете, после моего, с позволения сказать, визита к вам у меня осталось ощущение неловкости, нелепости какой-то. И огромное желание эту неловкость исправить. Вы позволите мне попытаться?
Как-то необыкновенно мило это у него получилось. Обычно я в таких случаях отвечаю: спасибо, не стоит и пытаться! – но тут что-то такое во мне ворохнулось, и я замешкалась. Чувство собственной вины, должно быть…
– Да, Вадим, вы правы, все получилось очень по-дурацки. Видите ли, девчонки отлично знают, как я реагирую на подобные штуки, и ни о чем меня не предупредили. Поэтому я с самого начала воспринимала вас в качестве кавалера Любаши, чуть ли не как ее шанс на устройство личной жизни, и заранее как бы планировала для вас линию поведения, а вы в эту линию, естественно, не вписывались. А все остальные были девчонками предупреждены и видели в вас потенциального моего кавалера, и всячески этому подыгрывали, а уж как воспринимали ситуацию вы сами, я могу только догадываться…
– С вашего позволения, я воспринимал себя как самого себя…
– Да, разумеется… Я тысячу раз просила подруг не устраивать мне подобных фокусов, но им все неймется. Впрочем, их я тоже понимаю. Все мы хорошо чувствуем границы собственной личностной автономии, но вот точно ощутить чужие границы и никогда, даже из самых благих побуждений, не нарушать их – это большое искусство, доступное немногим.
– Доступное вам, – сказал Вадим, и я каким-то образом поняла, что это не вопрос и не комплимент, а лишь озвучивание его точки зрения по данному вопросу. – Могу ли я позволить себе попытаться загладить возникшее между нами недоразумение? – продолжал он. – Ведь я являлся пусть косвенным, но виновником того, что оно произошло. Так сказать, возмутителем вашего спокойствия, на вашем же, заметьте, празднике. Поэтому, а еще потому, что я мужчина, мне кажется, что инициатива в данном вопросе должна исходить от меня.
– Потому что вы – мужчина? – переспросила я и не удержалась от сарказма. – Вы – сексист?
– А вы – феминистка? – мгновенно парировал Вадим.
– Нет, – тут же сдалась я. – Хотя с симпатией отношусь к их попыткам доказать недоказуемое. Не все же вам, мужикам…
– Не будет ли с моей стороны слишком смелым пригласить вас куда-нибудь… например, в концерт?
Вопрос был построен столь замысловато и несовременно, что я замешкалась, затрудняясь с формой ответа. Наконец разозлилась сама на себя.
– Пойдемте лучше в цирк!
– В цирк?! – теперь явно замешкался мой собеседник, и я почувствовала себя отмщенной. – А у него уже открылся сезон? – в голосе Вадима слышалось беспокойство. Он явно принадлежал к тем людям, которые привыкли так или иначе управлять ситуацией и начинают нервничать, когда события не желают течь по запланированному заранее руслу.
– Ладно, ладно, не берите в голову, – засмеялась я. – Пойдемте на концерт, если вам так больше нравится. Или еще куда-нибудь. Сказать по правде, в моей жизни так мало развлечений, что просто глупо отказываться.
– Вот и хорошо, – Вадим на том конце провода явно перевел дух. – Вы завтра вечером свободны? Вы ведь работаете в школе? Во сколько у вас кончаются уроки? В четыре? Прекрасно! Давайте встретимся в пять часов у метро Гостиный двор. А там дальше разберемся. Вас устраивает такая программа?
– Вполне, – согласилась я и улыбнулась в трубку. – Мне так давно не назначали свиданий…
– Я тоже давно их не назначал, – ответил Вадим. По-моему, он говорил совершенно серьезно.
– Мам, ты завтра на свидание идешь, да? – тут же высунулась из-за угла Антонина. – А с кем? А он симпатичный? А я его знаю? А что ты наденешь? Надень вот ту кофточку серенькую, знаешь, с воланом. Она тебе очень идет. И только черную юбку длинную не надевай, ладно? Ты в ней на нашу учительницу биологии похожа. Мы ее Креветкой зовем… Знаешь, недавно Борька Еременко поднимает руку, как будто бы просто так, и спрашивает: Светлана Владимировна, скажите пожалуйста, сколько лет живет креветка? Представляешь? Мы прямо все покатились…
– Очень смешно, – согласилась я. – Я не качусь только потому, что здесь в коридоре негде. Иди, пожалуйста, в свою комнату. И не лезь в мою личную жизнь. Я же в твою не лезу…
– Какая у меня личная жизнь! – тут же затосковала Антонина. – Ты же меня даже на дискотеку после девяти часов не пускаешь. А там после девяти самое главное и начинается…
– Уточни, пожалуйста, что именно начинается после девяти часов? – попросила я.
– Все равно ты ничего не понимаешь! – дочь безнадежно махнула рукой и, изображая протест всеми частями своего молодого тела, скрылась за дверью.
* * *
На следующий день после работы я в состоянии глубокой задумчивости стояла перед распахнутыми дверцами платяного шкафа. Что же надеть? Попробовать изобразить торжественный выход в свет? Для этого мой гардероб явно не годился. Пара строгих «учительских» костюмов тоже не в тему. Почему-то мне категорически не хотелось, чтобы Вадим воспринимал меня через призму моей профессии. В конце концов я надела ту самую серую блузку и темно-синие вельветовые брюки весьма смелого покроя (фигура это пока позволяла, хотя в последние два-три года я слишком часто утешала себя лишним бутербродом, и, как следствие этого, явно начала полнеть). Хотела было привычно зацепить с вешалки корейскую кожанку, купленную весной на рынке, но, подумав, надела серый же длинный плащ. Он и вовсе приобретен был в «секонд-хэнде» за двадцать рублей, но его свободный покрой и широкий запах создавали иллюзию защищенности, которая в характеристике вещей встречается чрезвычайно редко и от стоимости их совершенно не зависит. Предыдущей моей вещью, обладавшей тем же достоинством, был старый, огромный, почти до колен свитер грязно лилового цвета, с растянутым воротом и резинкой на рукавах. Я носила его лет пятнадцать и выбросила лишь тогда, когда лихая моль почти полностью съела весь перед.
Женщина должна слегка опаздывать на свидание. Однако, точность заложена в самой моей природе, еще усиленной учительской профессией, и потому мне пришлось напрячь всю свою силу воли, чтобы вступить на поднимающийся эскалатор на пять минут позже назначенного Вадимом срока.
