Что бы то ни было, нужно самому убедиться, что в доме нет посторонних и этот плач всего лишь порождение его усталого мозга. Он достал из стола фонарик, открыл дверь спальни и прислушался. Плач на долю минуты прекратился и тут же зазвучал с новой силой. В какой-то момент Луганцеву показалось, что он распадается на два голоса.
– Что за чертовщина! – выругался Игорь и стал медленно спускаться на первый этаж. Плач определенно доносился со стороны кухни. «Елена Владимировна!» – осенило его. Со сна он забыл о ее существовании, а ведь плакать могла только она. Он рывком распахнул дверь на кухню. Но там было темно. Он больно ударился о табуретку и тут же забыл о боли…
Табуретка грохнулась на пол, и плач немедленно прекратился. Потирая колено, Луганцев прислушался. Ему показалось, что он различает тихие голоса. Стараясь ступать беззвучно, он подошел к двери. Точно, в комнате домработницы кто-то приглушенно вскрикнул, и он разобрал слово «Мама!». Он не ошибся. Это слово произнес ребенок, причем маленький ребенок. И тогда, забыв о приличиях, он рывком распахнул дверь и замер, потрясенный.
В слабом свете настольной лампы он разглядел три детские головы. Девчоночью – с косичками и две – лохматые, явно мальчишечьи. Дети сидели на кровати, закутавшись в одеяло и прижавшись друг к другу. При виде Луганцева девочка вскрикнула и натянула одеяло на голову малышей. Выглядела она постарше и, хотя смотрела на Луганцева не менее испуганно, прошептала:
– Простите, мы не хотели вам мешать!
Луганцев окинул взглядом комнату. Больше никого в ней не было.
– А где Елена Владимировна? – спросил он и прошел в комнату.
Девочка не сводила с него тревожных глаз.
– Елена… Елена Владимировна уехала, – сказала она тихо. В этот момент одеяло под ее рукой зашевелилось, и одна, затем вторая мальчишечья голова вынырнула наружу. Две пары глазенок с любопытством уставились на Луганцева.
Он подошел к кровати и сел в стоявшее рядом кресло.
– Та-ак, – произнес он и доброжелательно улыбнулся. – Признавайтесь, друзья, как вы здесь очутились?
– Я кушать хочу, – один из пацанят откинул одеяло и спрыгнул на пол. Он подошел к Луганцеву и доверчиво посмотрел на него. – А я тебя знаю. У тебя есть джип…
– Постой, – Луганцев едва сдержался, чтобы не выругаться от изумления. – Ваша мама… – Он помотал головой, стараясь прийти в себя. – Мы подвезли вас до Староковровска. Ничего не понимаю… – он посмотрел на девочку. – Кажется, тебя зовут Полиной?
Она насупилась и молча кивнула.
– Та-ак, а ты, значит, Никита, а он – Степан, – кивнул он на второго мальчика.
– Нет, я – Степа, а он – Никита, – поправил его мальчуган и взял за руку. – Полина нас обижает. А мы кушать хотим.
– Обжора! – буркнула девочка и отвернулась.
– Ладно, выяснение отношений отложим на потом, а сейчас – бегом на кухню. Посмотрим, что там приготовила Елена Владимировна. Вы знаете ее?
– Это наша бабушка, – с готовностью ответил Степка. – У нее болит нога, и она не смогла поехать с нами.
– Степка, заткнись! – неожиданно рассердилась Полина и испуганно посмотрела на Луганцева.
– Ваша бабушка Елена Владимировна? – Луганцев почувствовал, что голова у него пошла кругом. Требовалось немедленно выпить, но он все-таки решил кое-что уточнить. – А ваша мама ее дочь? – спросил он, а про себя поклялся немедленно прикончить Илью. Этот подлец наверняка был в курсе происходящего, хоть бы предупредил, хотя бы намекнул, чья родственница поселилась в его доме. Он мысленно выругался, вспомнив последний разговор с домработницей. Елки-палки, нашел с кем откровенничать. Не хватало, чтобы мамаша передала этот разговор дочери! «Ну, ты попал, Луганцев!» – подумал он, но вслух решил уточнить:
– Бабушка привезла вас сюда, а сама осталась дома с больной ногой. Ничего не понимаю. А ваша мама куда подевалась?
Полина насупилась, хотела что-то сказать, но ее опередил Степка, еще раз подтвердив подозрения Луганцева, что Илья находился в курсе всех событий.
– Дядя Илья сказал, что она скоро приедет, а она все не приезжает!
– Ваша мама приедет сюда? – Игорь поднялся с кресла. – Но почему? – И обвел детишек растерянным взглядом. Ему еще сильнее захотелось выпить, хотя он прекрасно понимал, что с помощью алкоголя ситуацию не прояснить.
– А мама здесь живет, – внес свою лепту в разговор Никита и тут же схлопотал подзатыльник от своей суровой сестрицы. – Ты чего? – захныкал Никита и, прижимая правую ладонь к затылку, левой указал на стул, на котором висел халат, а возле порога стояли домашние тапочки. – Вон ее халат и тапочки.
– Не слушайте его, – быстро сказала Полина и прикрикнула на братьев: – Живо в постель!
У Луганцева отвисла челюсть.
– Полина, – строго сказал он, – надеюсь, ты объяснишь, что здесь происходит?
Девочка скривилась – Луганцеву показалось, что она вот-вот заплачет, – и отрицательно покачала головой.
– Ладно, – сказал он, – сейчас мы пойдем на кухню. Я не хочу, чтобы вы умерли с голоду. А ты в это время хорошо подумаешь и все мне расскажешь. – Он положил ладонь ей на голову и внимательно посмотрел в глаза. – Ты ведь не боишься меня? Здесь что-то другое?
– Не боюсь, – ответила Полина едва слышно и опустила глаза. – Это все Степка. Я его шлепнула, чтобы он не шумел… Дядя Илья сказал, чтобы мы сидели тихо. Он сказал, что вы рассердитесь…
Девочка не закончила фразу, потому что Степан требовательно потянул Луганцева за руку:
– Пошли, я кушать хочу.
– Делать нечего, расскажешь после, – улыбнулся Игорь и протянул руку Никите: – Давай, герой, поднимайся! Пойдем перекусим!
Братья вприпрыжку направились вместе с ним в кухню. Полина долю минуты колебалась, но, видно, голод победил. Она переступила порог и зажмурилась от яркого света. Степка и Никита без всякого стеснения расселись за столом и принялись стучать кулаками от нетерпения, пока Луганцев изучал содержимое холодильника. Наконец он поднял голову и озадаченно посмотрел на Полину.
– Я понятия не имею, что едят дети. Посмотри сама, чем вас лучше накормить.
Осторожно ступая, Полина приблизилась к холодильнику. Луганцев придержал дверку, и пока она прикидывала, что к чему, он внимательно рассмотрел ее лицо. Девочка была славненькой: черноволосой, большеглазой, с тонкими чертами лица и абсолютно не походила на свою мать, точно так же, как не походили на нее близнецы. Еще в кафе он обратил на них внимание. Крепкие, светловолосые, с озорными мордахами. Тогда он глянул на них, и у него защемило сердце. Чем-то они напомнили ему младшего сына…
Полина тем временем достала из холодильника кастрюльку с супом, сыр и пакет молока. И вопросительно посмотрела на Луганцева.
