– Пошли, – скомандовал Чак, засунув книжечку в задний карман джинсов. – Хочу, чтобы ты кое-что примерила.
– Ты что, шутишь? – засмеялась Мэгги. – Мы здесь, чтобы ходить по магазинам?
– А ты решила, что я попросил встретиться в торговом центре просто ради прогулки, что ли? – усмехнулся Чак уголком рта.
– Да я вообще не знаю что думать, – призналась Мэгги, спеша за ним, чтобы не отстать.
– Мы здесь для того, чтобы купить тебе платье на вечеринку «Новых технологий».
– Мне не нужно платье, – резко остановилась Мэгги. – Я уже выбрала…
– Черные брюки с жакетом наподобие смокинга, – кивнул Чак. – И блузку из какой-то блестящей ткани.
– Да, – удивленно протянула она. – Именно это я и собиралась надеть. Вполне официозно, не слишком женственно. По-деловому. Не слишком…
– Сексуально? – закончил Чак.
– Верно, – вздернула подбородок Мэгги. – Чтобы успешно конкурировать в мужском мире бизнеса, женщина должна быть осторожной, чтобы не…
– А вот я сразу заметил, что ты выглядела невероятно сексуально.
Мэгги снова двинулась в путь, пытаясь скрыть, как взволновали мягко произнесенные слова.
– Тогда зачем покупать мне новое платье?
– Потому что за последние семь лет, – взглянул на нее Чак, – пару раз ты затмевала всех вокруг, действительно разодевшись в пух и прах и… Не уверен, называется ли это платьем. Какой-то совершенно фантастический наряд, и прическа, и…
«И каждый раз, когда любовался тобой в таком виде, у меня едва не останавливалось сердце».
Однако Мэгги совершенно незачем об этом сообщать.
– Просто доверься мне, ладно? – попросил Чак.
Она молча шагала рядом, старательно не встречаясь с ним глазами. Доверься мне. Но у него нет ни малейших оснований винить ее в отсутствии этого самого доверия. В конце концов, он не поведал ничего личного, абсолютно ничего, чтобы убедить ее в собственной искренности.
Ничего.
Хотя, не совсем так. Он все-таки рассказал то, что никогда и никому раньше не говорил.
– Морковный пирог, – произнес Чак.
Мэгги остановилась перед витриной обувного магазина и удивленно взглянула на спутника:
– Что?
– О своей нелюбви к этой гадости я действительно никогда никому не рассказывал.
Чак увидел изумление и растерянность в глазах Мэгги и постарался объяснить, подталкивая ее из потока пешеходов ближе к витрине.
– Когда я был маленьким, то переехал жить к дяде, брату матери, и его экономка в честь моего приезда испекла морковный пирог. Я на самом деле ненавидел эту отраву, по-настоящему ненавидел, но все равно съел, потому что счел невежливым отказаться.
Мэгги молча таращилась на собеседника.
– Я… э-э-э… – откашлялся Чак, – видишь ли, мне не хотелось жить у родственника, у меня было предчувствие, что все сложится ужасно, но я застрял там, пока не повзрослел и не стал жить самостоятельно. Не представляю, с чего я решил вести себя прилично и проглотил, хоть и давясь, эту мерзость. В результате Джен, экономка, вбила себе в голову, что мне необычайно понравился сей кулинарный шедевр, так что постоянно готовила его специально для меня. Каждый праздник, каждый день рождения. Наверняка до сих пор пичкала бы меня этой дрянью, но мой дядя умер несколько лет назад, и она ушла на пенсию.
Мэгги не проронила ни слова.
– Знаю, сегодня утром мне не слишком многого удалось добиться своим признанием, что терпеть не могу морковный пирог, – добавил Чак.
– Этим утром… – удивление в глазах Мэгги сменилось подозрением. – Ты следил за мной? О Боже. Ты что же – подслушал мой разговор с Чарльзом?
Чак улыбнулся, потом рассмеялся. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так хохотал.
– Mэг… Ты так ничего и не поняла, да? Подумай об этом. Подумай, что ты только что сказала.
Но Мэгги по-прежнему молча смотрела на Чака, очень внимательно, как в ресторане несколько часов назад. Сегодня утром. Когда вглядывалась в Чака, только моложе на семь лет.
В глазах Мэгги Чак видел отражение собственного влечения. И что-то еще, какую-то сердечность и нежность, которая безысходной тоской кружила голову.
– Не так уж часто ты это делаешь, – прошептала Мэгги. – Ты больше не смеешься. Даже толком не улыбаешься.
Она протянула руку, ласково провела по щеке, и Чак вспомнил, как парил в небесах от ее поцелуев. Семь лет назад она вошла в тот ресторан в центре Скотсдейла, где он намеревался пообедать с Бойдом Роджерсом, но Бойд позвонил и отменил встречу. А потом появилась Мэгги и рассказала какую-то забавную историю о преследующем ее психе. Чак был до того заинтригован ее искрящейся улыбкой и настороженностью в глазах, что не смог устоять. Он поцеловал ее. Дважды. Господи, он так отчетливо помнил мягкость полных губ и сладость рта, словно это было вчера.
Или – что точнее – сегодня около полудня.
– Я не следил за тобой. Нет необходимости. Я же был там.
Чак увидел, как осознание расцветает в ее глазах, и сказал вслух то, что Мэг и сама уже поняла:
– Я был там, потому Чарльз – это я. Вернее, я когда-то был Чарльзом.
* * * * *
Большую часть дня Чак провел в кинотеатре, поэтому едва хватило времени подыскать идеальное платье для Мэгги на вечеринку «Новых технологий», а затем просто бесцельно болтался окрест.
Какое-то время бродил по торговому центру, наслаждаясь возможностью прогуливаться где угодно без толпы неизменно маячивших за спиной телохранителей, которые сопровождали его с тех пор, как эксперименты с путешествиями во времени стали достоянием общественности. И чтобы не стать мишенью для террористов и сумасшедших, пришлось обзавестись профессиональной охраной. Чак не пожалел усилий, чтобы и самому научиться неплохо защищать себя, в результате обрел привычку постоянно поглядывать в витрины и зеркала магазинов, чтобы убедиться в отсутствии слежки.
Хотя наверняка за ним никто не следит. В этом году, в это время никто не обращал внимания на чертового доктора Чарльза Делиа Крока. Вот и славненько.
Сегодня утром Чак купил билет на сеанс в 11:30, на фильм, название которого даже не запомнил, потому что нахлынули воспоминания – новые двойные воспоминания – первого знакомства с Мэгги Уинтроп не на вечеринке компании, а в маленьком ресторанчике в Скотсдейле.
Поначалу картинка вырисовывалась довольно смутно, так что пришлось напрячься, чтобы ясно представить ту встречу, но все по-прежнему скрывалось в тумане, пока он не вспомнил поцелуй. Те сладостные ощущения преподнесли всю сцену целиком в ослепительной яркости. Потом всплыл и разговор с Мэгги, почти слово в слово.
