Она давно разочаровалась в мужчинах, но её экзотическая внешность позволяли ей пользовать их и менять как перчатки. Разочаровываться в очередной раз, не отказываясь от подарков. Несколько лет назад ей нагадала цыганка о том, что она найдёт своё счастье в объятиях военного, который сделает потом головокружительную карьеру. Военных она терпеть не могла, кроме Стаса. И так как он был единственным из её близкого окружения при погонах, стала предполагать, что они нашли друг друга. Об этом она неоднократно намекала и готова была дожидаться сколько необходимо.
Стас познакомился с ней несколько лет назад во время облавы в гостинице «Москва». Его откомандировали в группу по задержанию маньяка, убивавшего проституток. Им оказался отставной прапорщик, чью дочь посадили в притоне на иглу, и она скончалась от передозировки. Но, чтобы задержать преступника, Стасу пришлось несколько ночей провести с Лялькой, так как две её подружки уже поневоле покинули этот мир. О какой — либо близости тогда не могло быть и речи. Стас не снимал бронежилет, а Лялька только плакала и пила абсент. Но после задержания маньяка, благодарности её не было предела. Стасу дали два дня отгула, которые они провели в постели того же номера, откуда после он уехал на службу.
Сегодня Лялька была при параде! Она явно собралась на охоту.
— Откуда мерсюк? — спросил Стас, садясь на пассажирское сиденье.
— Откуда всё у красивой женщины? — капризно, нарочито недовольно произнесла она, подставляя Стасу щёку для поцелуя, — неужели ты думаешь, я заработала это, стоя у токарного станка?
Стас усмехнулся, вспомнив про станок — на этот счёт у него было особое мнение. Обнял её левой рукой за плечи и, повернув к себе, поцеловал в губы.
— Ты же знаешь, — наигранно возмутилась она, — я в губы с мужчинами не целуюсь!
— Я знаю, но я ведь не мужчина! — неожиданно парировал Стас.
— А кто же ты?
— Я твоя звезда! Ты сама мне об этом говорила, — засмеялся Стас и снова поцеловал её в губы.
— Пока ещё звёздочка, и очень маленькая, судя по погонам, — притворно обиделась Лялька, а затем бодро добавила, — я сегодня свободна, ты как?
— Понимаешь Лялечка, я там одну штуку замутил, — начал оправдываться Стас, — но увидев проходящих мимо коллег, прервал тему, — отвези меня лучше к ТЮЗу, я по дороге тебе всё расскажу.
Лялька не стала задавать лишних вопросов и, передвинув рычаг автоматической передачи на драйв, выжала педаль газа.
По дороге Стас рассказал ей об офисе и своей практике. Зная слепую ревность креолки, умолчал только о Веронике. Когда они подъехали к офису, Лялька была в восторге. Она тут же записалась к Стасу на приём, заказав себе Багамы, а в партнёры его самого.
— Когда ты меня туда отправишь? — спросила она, счастливо предполагая, что эти способности Стаса обязательно сыграют ему хорошую службу в продвижении по карьерной лестнице.
— Лялечка, я тебе позвоню! Хорошо?
— Хорошо! — надула губки Лялька и стала похожа на обиженного бегемотика из детского мультфильма.
Сотрудники офиса уже покинули помещение. Надо было создать впечатление медицинского учреждения. Стас заглянул в левую комнату и увидел там новый холодильник.
— Видимо Гельм тоже решил внести свой вклад в обустройство помещений, — самодовольно подумал Стас.
В кабинете шефа был лёгкий беспорядок. На столе лежали справочники, рекламные листки и брошюры. Стас убрал их в стол. Выдвинул торчащую из-за шкафа ширму и отгородил ею курительный уголок с чайником и чашками на журнальном столике.
Достал из папки, купленный для этого случая, журнал. Открыл его. Пролистнул несколько страниц, создавая вид продолжительной работы. И аккуратно вывел на чистом листе дату.
Тут он вспомнил, что забыл спросить у Вероники данные пациента.
Слегка расстроившись, надел белый халат, принесённый сюда во время ремонта и аккуратно висевший в шкафу. Снова сел за стол. Время тянулось. Никто не приходил. В голову стали лезть всякие мысли. О том, что Вероника сама должна была ему сообщить про запись. О том, что она могла бестолково объяснить клиенту, как найти офис и тот теперь бродит вокруг освещённой площадки, пытаясь проникнуть в стеклянные охраняемые двери.
Но мысли его были прерваны коротким звонком.
Стас пошёл открывать. За дверью стояла девочка лет шестнадцати в длинном лёгком клетчатом пальто и круглых очках на рыжем курносом носу. На голове у неё был колпак как у Буратино, из-под которого торчали в разные стороны две косички.
Она уставилась на Стаса снизу вверх, молча пытаясь понять, туда ли она попала.
— Вы к доктору? — спросил её Стас, не выдержав паузы.
— Да, — ответила она и обернулась назад, словно прощаясь со своим невидимым провожатым.
— Заходите, раздевайтесь.
Девочка зашла внутрь и стала внимательно смотреть по сторонам, ища подтверждения медицинского характера. Стас приоткрыл дверь в кабинет, и она увидела кусок белой ширмы. Это её успокоило, и она взялась руками за пуговицы своего пальто.
Освоившись, она оказалась очень говорливой и уже не стесняясь, рассказывала всякую дребедень про школу, выпускные экзамены, и предстоящие «Алые паруса». Стас делал вид, что внимательно её слушает, но думал о своём и задавал вопросы по существу. Так он узнал, что зовут её Ларисой. Летом закончит школу. Что живёт она с мамой, педагогом музыкальной школы, в отдельной квартире. У них есть фортепьяно, огромная библиотека из книг, которую мама насобирала по макулатурным талонам и коллекция статуэток балерин.
Комплекс Ларисы состоял в том, что как только она видела свою маму, у неё возникало чувство вины, независимо оттого сделала она что-либо плохое или нет.
— Как только мама открывает дверь, и я вижу её лицо, начинаю краснеть, — поясняла она, — сразу пытаюсь вспомнить, что я сделала не так? Или что-то забыла сделать.
Мама, видя моё красное лицо, начинает подозревать меня в гадких проступках. Сразу спрашивает, что случилось. И если я ничего правдоподобного не придумаю, типа приставали хулиганы или разозлила училку, она начинает докапываться до моих друзей, особенно мальчиков. Когда я последний раз видела Петю? Кто меня провожал сегодня со школы? Не соседский ли хулиган Серёжа? О чём мы говорили? Трогал ли он меня за руку или пытался поцеловать?
Это противно! Мне столько приходится сочинять! Самое ужасное, что я не могу запомнить то, что ей с испугу наговорила. Сопоставив мои ответы со своими вопросами, она уличает меня во лжи.
Дальше — хуже! Дело доходит до того, что она спрашивает на каком я месяце? Если начинаю её успокаивать, она звонит знакомому гинекологу и ведёт меня к нему на приём! К грязному еврею лет пятидесяти с толстыми губами, слезящимися глазками и слюнявым ртом, который открывается у него автоматически, как только он оказывается у меня между ног. Я готова шарахнуть его коленом в ухо, но терплю! Однажды моё терпение лопнет…
