Том, застонав, потянулся к столу, поставил кружку и, вытащив сигарету из пачки, тоже закурил.
Удивляться, почему ее Рафаэль так осунулся за это время, было теперь глупо. Если у самой Кэти так перехватывало горло, то каково было Тому? А Биллу?
И Кэти уже не пыталась сдерживать слезы. Бесполезно. И не стесняясь своих эмоций, просто уткнулась лицом в теплое плечо Тома и, мелко вздрагивая, тихонько плакала, слушая его иногда срывающийся голос.
- Я опешил просто от его реакции. Он говорил так, как будто я его смертельно оскорбил. И для меня это было невыносимо... Я так долго не мог ему признаться, а он... И меня понесло. Я в долгу не остался, тоже наговорил… всякого, – Том прикрыл на несколько секунд глаза, качая головой. – Не понимаю, как это случилось… я ударил его по лицу. Не сильно, нет... Просто я уже нифига не соображал, он меня толкнул, я вскочил и врезал в ответ. Короче, наворотили мы дел там. «Развлеклись», бля... Билл стал собираться, а я тогда такой злой был, знаешь, даже хотел, чтобы он ушел. Не хотел видеть его. Только перед самым уходом он сказал, что мог бы меня простить, если бы я все это натворил, не любя его, а так... – Том убито покачал головой.
– Теперь понятно, почему он так отреагировал, - Кэти погладила его по плечу.
- Да... Я его предал. Любя, предал. И это для него оказалось последней каплей. Он уехал. Сдал дом и уехал. И номер телефона сменил... Я был в шоке, когда понял, что он обрезал все концы.
Том опустил голову.
- Спустя несколько дней я нашел его блог, а в профиле - его мейл. И я ему написал.
- И он не ответил, да? – Кэти шмыгнула носом, вытирая глаза.
- Ответил... Правда, не сразу, а после того, как я ему в блог написал. Типа, если не хочешь отвечать, то хоть на хрен меня пошли, – Том скользнул виноватым взглядом по мокрому лицу Кэти. – Вот тогда он и ответил, что ему нужно время для решения, и чтобы я на него не давил...
- Блин, – у Кэти вырвался тяжелый вздох, и Том обреченно кивнул.
- Вот так. И я теперь просто жду. Не знаю чего и сколько, но... выбора у меня нет... И я этот ответ хочу до одури, и боюсь... Понимаешь? Боюсь, что больше не нужен ему, что он напишет: «Я решил не возвращаться».
Том шумно выдохнул - он выложил Кэти все, что так долго копилось у него в душе. Зная прекрасно, что сейчас она помочь не сможет ничем.
И девушка могла только нервно курить, кусать губы и невольно утирать слезы, искренно болея душой за двух балбесов, так любящих и при этом мучающих друг друга.
- Сегодня Рождество, – Том, хоть и не очень весело, усмехнулся. – Случаются же чудеса в эту ночь? Вдруг, вот приеду домой, а там – письмо от него. Типа: «Хочу быть с тобой». И я, не сходя с места, скончаюсь от радости.
Кэти кивнула, тоже пытаясь улыбнуться.
- Я бы очень хотела, чтобы вы перестали уже заниматься ерундой и… хочу, чтобы были счастливы. Вы оба это заслужили. Билл - тем, что смог завоевать тебя. Я представляю, как ему это далось. А ты... ты смог изменить свои взгляды на подобные отношения и ответить взаимностью, – Кэти шептала это, чувствуя, что голос предательски дрожит, но молчать было еще сложнее. - Мне ли не знать, как это было для тебя трудно… Ну да, ты совершил ошибку, очень грубую... В конце концов, святых не бывает, Том, все ошибаются. Я надеюсь, что это не станет для вас окончательным разрывом. Ты чувствуешь, что ему плохо без тебя... что все еще любит, да? – Том кивнул. - Поэтому я думаю, что он сможет простить.
- Спасибо, Кэти, – Томас, притянув к себе девушку еще ближе, касался губами ее волос, успокаивающе гладя по спине. – Я так хочу, чтобы он вернулся... У меня все внутри замирает, когда я думаю, что больше не увижу его. Я не могу без него...
- Все будет хорошо, милый, я верю. И ты верь. Если он действительно тебя любит, то для него это так же сложно, как и для тебя. Он захочет вернуться.
- Да, я понимаю. Только на этом и держусь…
***
Около двух часов ночи почти все, кто еще был способен стоять на ногах, решили пойти к Эйфелевой башне, куда в Рождественскую ночь стекалось половина туристов и немалая часть горожан.
Оживленно болтая, шли по Елисейским полям, где от иллюминации было светло как днем. Песни, фейерверки, шум, поздравления от незнакомых, но добродушных прохожих.
До Эйфелевой башни шли через мост Александра III, издалека любуясь на великолепный символ Франции, окутанный сверкающими огнями, как громадная елка.
На подходе к Марсову полю начался легкий снежок, что только усилило впечатление праздника. Билл с девушкой и Ева с Матиасом оказались в потоке людей, продвигающихся к импровизированной площадке, где продавали горячий кофе, круассаны и сладости. Отколовшись вчетвером от остальной группы, они взяли кофе, немного согрелись и принялись рассматривать веселящийся народ и колоритных Санта Клаусов, которых в ближайшем окружении набралось уже штуки три.
Подруга Евы зябко жалась к Биллу, а он рассеяно смотрел на праздничную толпу, отчаянно желая, чтобы на месте девушки оказался Том. И тут его взгляд зацепился за Еву, целующуюся с бойфрендом, и Уильям отвернулся, еле сдержавшись, чтобы не застонать. Он отчаянно завидовал тем, кто был в эти минуты рядом с любимым человеком. А таких вокруг было предостаточно. Оказалось, что наблюдать за чужим счастьем, потеряв свое, крайне неприятно.
Билл удивился, когда над площадью вдруг стало непривычно тихо - смолкла музыка, все время составляющая фон на этом веселье, и от этого вокруг стало чего-то не хватать, толпа даже немного заволновалась, а потом зазвучал начальный громкий аккорд какой-то композиции, и зашумевшие люди потянулись куда-то в сторону.
- Что это? Пойдемте, посмотрим? – Ева взяла Билла за руку, увлекая за собой, и скоро они оказались наблюдающими за парой, слаженно отплясывающей прямо на мостовой.
К ритмичному танцу начали присоединяться другие - девушки и парни, кто только что, вроде, был лишь зрителем. Следом еще и еще, стремительно расширяя круг.
Билли понял, что впервые в жизни попал на флэшмоб. Это было захватывающе - танцующих становилось все больше, единый ритм танца и синхронные движения завораживали. Звучащие музыкальные отрывки были в разных стилях - от вальса до альтернативного рока.
Музыка прервалась так же внезапно, как и началась, и танцевавшие люди спокойно разошлись в разные стороны под восторженные аплодисменты зрителей. Так, будто и не было этого великолепного действа, и они просто продолжили свой путь, как ни в чем не бывало.
Что-то сказочное было во всем этом. Но Билли знал, что эту ночь он запомнит не только потому, что это было пресловутое «Рождество в Париже», а потому, что среди этой сказки его сердце разрывалось от одиночества и тоски.
***
Поездка подходила к своему логическому завершению.
Ранним утром турбас вез группу из Люксембурга в Кельн, последний пункт их путешествия, откуда вся группа уже к вечеру должна была, кто поездами, кто самолетами, разъехаться по своим городам. Билеты в основном были уже на руках, компания, сдружившаяся за это время, обменивалась адресами и телефонами, некоторые собирались в следующем году поехать вместе, но уже по другим маршрутам.
В Кельне намечалась небольшая экскурсионная программа: Кельнский собор и Музей Духов в доме Фарина, но воспользоваться ею собиралась только часть группы – большинство уже бывали в Кельне и планировали сразу по прибытии отправиться по домам. Среди них Ева с Матиасом и, конечно, Билл. Он устал от этой поездки, скорее морально, ему хотелось, наконец, побыть одному.
Плавное покачивание автобуса и сумеречное зимнее утро за окном сделали свое дело – Билл неожиданно для себя уснул. Сон был неглубокий, ему казалось, что он даже слышит сквозь него шум мотора.
Все эти дни Уильяма постоянно окружали люди, деваться от этого было некуда, но когда он и во сне оказался в толпе, то подумал, что это уже не смешно - мало ему избыточного общения в реальности? Пространство, в котором он оказался, напоминало Марсово поле, он пытался понять, чем заканчивается это место, но не мог из-за тумана, окутывающего его по краю.
