— Ну, вот, — бодро заметила Настя, — ты расскажешь все это завтра в милиции, и тебя никто не станет больше подозревать. Зато какой незабываемый жизненный опыт!
На этой светлой ноте мы завершили разговор.
* * *
На следующее утро я мрачно плелась на работу. Мрачность была вызвана целым рядом причин, однако основной являлся мой голос, так и не вернувшийся к нормальному состоянию. Я не без тревоги представляла реакцию студентов на то, что преподаватель женского пола неожиданно забасит. Данная мысль настолько меня занимала, что, когда передо мной предстал парень, которому я недавно всучила расчетное задание (то ли прогульщик, то ли шпион, это еще предстояло выяснить), я не сразу среагировала, и он успел бодро сообщить:
— Доброе утро! Рад с вами познакомиться. Я журналист, зовите меня Миша. Мы хотим взять у вас интервью о том, как вы нашли тело Алины Аловой.
«Значит, шпион», — поняла я и ехидно полюбопытствовала:
— Ваш предыдущий визит вы знакомством не считаете?
— В прошлый раз был не я, — отрапортовал глупый шпион.
— Неужели? Покажите, пожалуйста, ваше журналистское удостоверенье.
Парень пожал плечами и сунул мне новенькую книжицу. Действительно, Михаил Антонов, тележурналист, и даже название канала присутствует. Теперь-то я их запомнила и с удовлетворением опознала — кто бы сомневался! — канал политика Надирова.
— Зачем же вы в прошлый раз выпросили у меня расчетное задание, раз вы журналист?! — строго осведомилась я.
— Я вам его верну, — жалобно пролепетал он. — То есть я… ну…
Я смилостивилась.
— Да ладно! Лучше расскажите, кто же вас, такого, ко мне посылает, да еще вторично?
— Да я и сам не хотел, — горестно вздохнул Миша. — А что, вы действительно сразу меня узнали, или просто догадались?
Я опешила. Честно говоря, у меня плохая память на лица (а также на фамилии, адреса и любую другую бессмысленную информацию), но в данном конкретном случае я идентифицировала парня без проблем.
— Это потому, что вы препод, — мрачно прокомментировал бедняга. — Я так клево переменил внешность — любимая девушка, и та без пол-литры не узнает. В прошлый раз я был в джинсах и с длинными волосами, а сейчас побрился налысо и надел костюм с галстуком. И еще серьгу с брови снял. Я и сам-то себя в зеркале не узнал!
Вглядевшись, я обнаружила, что тип, и правда, странноватый — лысый, зато при полном параде. А как он выглядел в прошлый раз? Ума не приложу. Я редко обращаю внимание на несущественные подробности. Но как же тогда я молниеносно определила, что это именно он?
Мне вспомнилась восточная легенда о шахе, которому незнакомец пообещал лучшую в мире лошадь — черного жеребца. И привел прекрасную белую кобылу. Шах разозлился, что поставщик столь некомпетентен и не в силах даже определить пол и масть, зато визирь с восторгом сказал: «Вот это настоящий специалист! Он не видит мелочей, только главное».
Нечто подобное, похоже, происходит со мной на работе. Я тщетно пытаюсь запомнить внешность своих учеников, но стоит кому-то из них выйти к доске или написать контрольную, и он впечатывается в мою память намертво (хотя вне стен института я его вряд ли отличу от других молодых людей). Поскольку в прошлый раз я приняла Мишу за студента, с которым придется долго мучиться, я автоматически занесла его неповторимые умственные данные в свой реестр. А там уж хоть переодевайся, хоть брейся налысо, хоть меняй отпечатки пальцев — нам, преподавателям, плевать.
Развивать данную теорию перед собеседником я не стала, вместо этого с искренним сочувствием поинтересовалась:
— Так вы специально из-за меня побрились?
— Не, — усмехнулся он, — я давно хотел. Это прикольно.
— Так кто же вас послал ко мне и зачем?
Миша замялся.
— Ничего страшного, говорите, как есть, — предложила я гипнотическим тоном, обычно приберегаемым мною для очень тупых, но добросовестных студентов, которые наверняка знают ответ на задаваемый вопрос, однако крайне неохотно извлекают его на свет божий.
— Меня послал сам Уралов, — наконец, не без гордости информировал журналист. — Слушайте, нам ведь обоим это выгодно, а? Я сумею проявить себя, а вы засветитесь в прессе.
— А чего выгодного — засветиться в прессе? — удивилась я.
— Как чего? — опешил Миша. — Ну… просто. Все хотят.
— А я нет. Тем более, не очень понимаю, в какой именно прессе. Вы ведь тележурналист, а снимать меня, похоже, не собираетесь.
— Мне дали только диктофон, — почесал лысую голову простодушный шпион. — А правда, странно. Екатерина Игоревна, ну, не губите хорошего человека! Если я снова вернусь ни с чем, меня с канала вышибут. Я и так на птичьих правах. Ну, чего вам стоит!
Вообще-то терпеть не могу нытье и очень редко иду у него на поводу. Причем студенты просекают это сразу, и уже через пару занятий никто не нудит у меня под ухом: «А зачтите мне, пожалуйста, ну, вам же не трудно!» Почему, черт возьми, человек должен получать награду за утрату чувства собственного достоинства? Однако в данном случае я решила поступиться принципами.
— Я отвечу на некоторые ваши вопросы, — согласилась я, — и вам будет что предъявить Уралову. Но сперва вы ответите на мои. Итак, с какой целью вас прислали ко мне в прошлый раз?
— Ну, Уралов подозвал меня и сказал: «Все равно, парень, без дела слоняешься, так вот тебе поручение. Есть такая баба, тетка то есть, — покосившись на меня, исправился Миша, — ну, в смысле, женщина…»
— Я поняла. Лучше выражайтесь теми же словами, что и он.
— Значит, баба. Работает она в Техническом университете, а еще пишет детективы. Подкати к ней и скажи, что нас интересуют ее творческие планы. Мол, пиарить ее хотим. Книжки ее никому не известные, так что она сразу на это купится. А на самом деле нас интересует только ее последняя книжка, которую она пишет вместе с Алиной Аловой. Сюжет этой книжки, герои, вообще все. Но ты, мол, сразу на это не упирай, а сперва походи вокруг да около — мол, ваши книжки такие крутые, и скоро благодаря нам вся страна будет их читать.
— Ну, вы-то не ходили вокруг да около, — невольно рассмеялась я.
Миша пожал плечами.
— Да не успел я. Просто жесть! Я опомнился — а вы уже суете мне этот жуткий лист с крючочками. Не знаю, как это вышло. У нас были преподы не такие суровые! — и он окинул меня укоризненным взглядом.
— Ну, решать же я вас мое задание не заставляю, — милостиво сообщила я. — И что, вы сразу пошли к Уралову и признались, что не сумели ничего выведать?
— Нет, — вздохнул горе-шпион, — я целый день боялся возвращаться. А на следующий день пришлось. Ну, он на меня и орал! У него такой крутой мат — аж завидно. Другие так не умеют.
