– Дело серьезное, Витя, – проговорил пират, морщась. – Ты удвоил охрану, как я тебе сказал?
– Само собой, – просипел депутат в ответ. – Ты думаешь, мне улыбается мысль валяться, как… – Он смутился и быстренько перевел разговор на другую тему. – Дороже жизни ничего нет.
– Смотри, Витя, – молвил Ипполит многозначительно. – И прошу тебя, кончай шляться по кабакам. Стыдно.
– Слава богу, – проговорил депутат, вытирая лицо и делая вид, что не расслышал последнего замечания, – я успел заказать в этом году бронированную машину. Как чувствовал, честное слово.
– Любую машину можно взорвать, – подал голос Никита.
– Только не эту. – Депутат мотнул головой и послал говорившему неприязненный взгляд. – Влетела она мне в копеечку, но теперь за свою безопасность я спокоен. – Он снова обтер платком лицо.
– И слава богу, – сказал Ипполит Сергеевич иронически, сделав Охотнику знак начинать.
Вслед за объявлением основных примет душегуба началась церемония раздачи листков с портретом. Надо сказать, что Анатолий постарался на славу – комплект из носа № 14, подбородка № 26, глаз № 9 и рта № 19 выглядел вполне пристойно. Учтите, что все цифры я привожу на память и потому не совсем уверена в их точности.
Четверо джентльменов получили по распечатке и принялись внимательно разглядывать изображенного на ней человека. Я заметила, что лицо Ипполита Сергеевича, когда он увидел лицо на листке, слегка дернулось.
– Никита, – чуть более резким голосом, чем обычно, спросил он, – ты его знаешь?
Никита покачал головой:
– Нет. Впервые вижу.
Ипполит Сергеевич сумрачно усмехнулся.
– А ты, Охотник?
Депутат Лосев тихо икнул и выпустил из рук платок и распечатку.
– Ох… Это вы тогда в Испании… Воху?
– Я. – Охотник не стал отпираться.
– М-м, – пробормотал Лосев, ежась, – я надеюсь, мой друг знал, что делает, когда пригласил вас…
– Витя! – веско и сурово промолвил флибустьер.
– Да я что? Я ничего…
Он с тоской оглянулся на платок и листок на ковре, но так как никто, по-видимому, не собирался нагибаться за ними, депутату пришлось сделать это самому. Пузо, уютно устроившееся на коленях, мешало ему. Он разогнулся, весь красный.
– Ты его знаешь? – повторил пират свой вопрос, обращаясь к человеку, умыкнувшему важного свидетеля прямо из-под носа у полиции.
Охотник отрицательно покачал головой.
– Нет. Даже не представляю, кто бы это мог быть.
– Чего вообще мы ждем, – злобно пропыхтел Никита, – надо найти его и разобраться с ним, пока он не перестрелял нас всех, как кроликов!
– С нетерпением ждем твоих предложений, – проговорил Ипполит Сергеевич, и глаза его при этом неприятно блеснули.
– Я уже все вам сказал, еще до совещания. По-моему, само собой напрашивается, как мы должны поступить. – Никита оглянулся на Охотника, нахмурился и стал с преувеличенным вниманием рассматривать лепнину на высоком потолке.
– Разумеется, его необходимо поймать, – спокойно промолвил Владислав Ипполитович. Это были первые слова, которые я от него услышала.
– Ну и как ты его поймаешь? – ехидно осведомился Никита.
– Никак, – ответил за сына Ипполит Сергеевич. – Ангел Смерти неуловим.
Впрочем, судя по его тону, он сам не слишком верил в то, что говорил.
– У нас есть фоторобот, – напомнил Охотник. – И показания свидетельницы, что убийца скрылся с места преступления на мотоцикле.
– Мотоцикл видела не она одна, – заметил Никита. – Полиции уже давно известно, на чем уехал киллер.
– Но они не нашли мотоцикл?
– Нашли.
– Калиновский? – отрывисто бросил Ипполит.
– Разумеется. Мотоцикл был угнан от дома на улице Марины Расковой.
– И никаких отпечатков пальцев, – добавил Владислав. – Конечно, Белозеров приплатил Калиновскому, чтобы их затереть.
– Если они вообще были, – заметил Охотник. – Насколько я представляю себе Ангела Смерти, вряд ли он стал бы надеяться на сотрудничество Белозерова и Калиновского в таком деле… и вовсе не обязательно именно Калиновский должен был выйти на след мотоцикла.
– Все это замечательно, – подал голос Владислав, – но мы хотели бы понять, что нам делать теперь.
– Искать Ангела Смерти. Поскольку мы знаем, как он выглядит, рано или поздно мы его найдем.
– Рано или поздно, – проворчал депутат, – извините, но лучше рано, чем поздно. Потому что мы не знаем, сколько у нас осталось времени, а этот мерзавец в любой момент может ударить снова.
– Двое наших уже убиты, – напомнил Никита. – Леша и Самсонов. Это не считая Лешиной охраны, которая вся полегла.
– А Самсонов кто? – спросил депутат.
– Я же тебе говорил, Витя, – устало сказал Ипполит Сергеевич. – Самсонов участвовал в подготовке взрыва. Он был убит первым, еще до Леши. Правда, до Самсонова было проще всего добраться.
Депутат с отвращением посмотрел на листок с фотороботом и скомкал его.
– Случай твоего сына показал, что добраться можно до любого. Мы все в опасности! Нельзя пускать дело на самотек, нельзя!
Лосев явно принадлежал к числу людей, которые легко поддаются панике. Пот градом катился по его лоснящемуся жиром лицу.
– Спасибо за указание, Витя, – ласково ответил Шарлахов. – Разумеется, этого малого надо найти. Тут я совершенно с тобой согласен.
– Да как его найти, – вспылил Никита, – если это человек из толпы! Будь у него хоть какие-то особые приметы…
– Не забывай, у нас есть свидетель, который всегда сможет опознать киллера. – Ипполит Сергеевич кивнул на меня.
– А-а, – протянул депутат, кисло оглядываясь на меня. Почему-то народные избранники терпеть не могут сталкиваться в жизни с простыми гражданами из народа, которому они будто бы служат.
– Татьяна Александровна нам очень помогла, – продолжал Шарлахов, – поможет и теперь. Не правда ли, Таня?
– Я… – начала я, стараясь лишний раз не икнуть. – Разумеется, я опознаю его, когда он окажется у вас. – Тут я не удержалась и все-таки тихо икнула. – Хотя тот фоторобот, который сделал Анатолий, очень точный. Мне больше нечего к нему прибавить.
– Охотник, – спокойно промолвил Ипполит Сергеевич, отворачиваясь от меня, – напомни-ка нам легенды о том, кого мы ищем.
– О нем не так уж много известно, Ипполит Сергеевич. Отличный стрелок, знаком с многими видами оружия, без колебаний прибегает к взрывчатке. Одна особенность – от его взрывов никогда не гибли посторонние люди. Психолог, умеет выждать момент и воспользоваться им. Никогда не промахивается, действует в одиночку, без сообщников. Не оставляет свидетелей.
– Вот в этом ты прав. – Ипполит Сергеевич значительно поднял палец, его лицо дергалось. – Никогда не оставляет свидетелей. Но ведь у нас есть свидетель!
