шажок до пустоты.
Она мило улыбнулась.
– Ха-ха-ха! – засмеялся я в припадке безумия, после чего сразу закашлялся, харкая кровью.
Она все так же мило улыбалась, как это было прошлой осенью, – будто я сделал ей очередной комплимент.
– Ну хорошо!
Я выхватил из кармана пальто пистолет и приставил его к виску. Взвел курок.
– Я нажму на спусковой крючок, а ты смотри.
Когда придет конец метаний
От одиночества к тебе?
Не вижу я конца страданий,
Все глубже я тону в себе.
Я ненавижу все эти пошлости и преувеличенные страдания, но все больше убеждаюсь в том, что моя жизнь превратилась именно в это. Смешно. По-детски. Но я ничего – НИЧЕГО, мать его! – не могу с этим поделать! НИ-ЧЕ-ГО!
Да, с каждым днем я мало-помалу успокаиваюсь, но иногда меня может настолько сильно накрыть волной воспоминаний, что я готов выброситься в окно, лишь бы не видеть перед глазами картины несбывшихся надежд и мертворожденного счастья. Да, любви больше нет, есть лишь ноющая рана, но это же еще хуже!
Сейчас я смотрю на свои руки – на запястья – и думаю о том, какой я дурак, раз допустил это. Да, ранка небольшая, но я что, действительно попробовал?
Чертова сволочь, зачем, зачем ты все это делала? Если ты отказала мне тогда, так закройся и не появляйся больше! Для чего ты призналась мне в чувствах, когда я вытравил их? Для чего ты выбила меня из колеи?! Я не могу вернуться в нее уже чертовы полгода!
Меня буквально разрывало от негодования к ней, но все, что я мог, – в полупьяном состоянии писать эти записи. Писать, надеясь на то, что этот бред уйдет из моей головы.
А ведь все было не зря. Все это было не зря.
(Вероятно, дописано позже). С каждым днем я говорю себе это все чаще и чаще, чтобы временами кровоточащая дыра забилась хоть чем-нибудь. Иногда помогает, иногда – нет.
Я свободен.
(Другие чернила – дописано позже). Свободен, как зэк, просидевший в тюрьме пятьдесят лет, а теперь вышедший на волю и не могущий найти себе тихого пристанища, потому что голова полна воспоминаниями о клетке.
Прощай моя тихая пристань
Одинокой несчастной любви.
Старый лист наконец пролистан.
Настало время новой главы.
К чему листве кружить осенней,
Возвращая меня назад?
Я устал от этих мучений.
Стихи мою боль заглушат.
Зачем метаться мне от горя,
Видя тебя с другим?
Твое сердце теперь на воле;
Не пойду я за ним.
Скажу «прощай» твоей улыбке,
И морю глаз кричу: «Прощай».
Любил тебя я по ошибке!
Прошу тебя, молю, прощай.
Прощай…
Я не могу находиться в одиночестве, потому что постоянно вспоминаю ее. Я гружу себя работой, пытаюсь отвлечься всеми способами, но это почти никогда не работает. Вид всех людей вокруг – даже самых, казалось бы, близких – угнетает меня, из-за чего я снова вспоминаю эту ненавистную суку…
Но во мне больше нет сил даже слушать ее голос. Когда она говорит, я хочу заткнуть уши – настолько мне неприятен этот звук. У меня нет сил видеть ее. Нет сил вспоминать ее. Я очень устал. Устал от этой раны на сердце, которая постоянно кровоточит воспоминаниями. Постоянно. Постоянно… Я устал от тупых и абсолютно бессмысленных страданий. Устал ото всего.
До свидания. Нет. Прощай. Иди к черту.
Goodbye.
Adieu.
Au revoir.
Пошла к черту.
Тебя нет. Я тебя убил. Я тебя похоронил. Я снова в утреннем холоде того декабря и я снова тебя не воспринимаю, снова тебя не вижу, чтобы перестать мучиться, перестать чувствовать. С тобой нельзя взаимодействовать, иначе я снова…
Сбежать, спрятаться, закрыться, отпустить. Получится ли? Должно получиться, потому что во мне лишь тупая досада, но не любовь. Но вот когда я забуду? Не знаю. Сбежать, спрятаться, закрыться, отпустить. По-другому никак. По-другому нельзя. Сбежать, спрятаться, закрыться, отпустить. План такой – мне со мной…
Прощай. Я тебя не воспринимаю.
Прощай. Это просто горький опыт.
Прощай.
Больные мысли, чувственные стихи, пронзительная проза в группе «записки из подполья» – https://vk.com/lit_podpolye
Рекомендую также ознакомиться с поэмой «Горький опыт», поскольку она дополняет данную повесть.
Кино, «Сказка»
Нэнси, «Дым сигарет с ментолом»
Михаил Боярский, «Зеленоглазое такси»
