На первом поезде метро он выезжал куда-нибудь на окраину, на последнюю станцию метро: «Ждановскую», «Варшавскую», «Медведково»… Главное, подальше от общаги, чтобы свои не заметили. Надевал темные очки, расправлял огромную сумку – и с упорством партизана обыскивал местные питейные закутки. Обследовал веранды в детских садах, детские площадки во дворах, школьные стадионы… Кто говорит, что все пустые бутылки алкоголики собирают – на опохмелку? Алкоголики с ранья спят. По крайней мере, утренние вылазки всегда приносили Сене не меньше трешки. А трюльника – и на кино хватит, и на оладьи с орехово-шоколадным соусом, и даже на «шампань-коблер» себе и девушке.
…Университетские девушки Сене нравились, но с поправкой. Среди них было много симпатичных, а некоторые – вообще красоты неземной, аж в дрожь бросало. Но очень уж все они advanced, черт его знает, как это слово перевести на русский. Курят, как паровозы, пьют портвейн и пиво – и слова сказать не дают. То Камю цитируют, то Сэлинджера. А он еще на Настьку Капитонову злился, что та выпендривается! Да Настена в сравнении с ними – просто лапочка-Дюймовочка. Перекрасила бы свои пегие волосы – вообще конфетка была б.
С Настей Сеня перекидывался парой-тройкой фраз. Но пить кофе не звал. Нужен он ей со своим кофе – когда ее после занятий встречает Эжен, сын англичанки. В фирменном джинсовом костюмчике, да на синей новенькой «шестерке»! А Капитонова, царица Савская, триумфально грузится в машину под завистливыми взглядами прочих девчонок. «Нужна она мне, – думал Сеня. – Время еще на нее тратить… Да и что нового от нее можно услышать? Как здоровье у бабки Шапокляк? Спасибо, неинтересно».
Но выручать Настю Сеня продолжал – когда мог. Помогал с русским языком. По мере сил натаскивал ее по французскому. Объяснял, что, на его скромный взгляд, не ладится с ее журналистскими материалами: «Ты пишешь, будто тебя происходящее совершенно не касается. Будто стоишь у окна, смотришь на пейзаж, описываешь – а тебе на него, в общем-то, наплевать. И на людей, которые мимо проходят, и на машины, и на закат… А ты – ты во всем этом соучаствовать должна, поняла?…»
– Что же мне теперь – на завод идти? Наладчицей? – щетинилась Настя.
– Нет, конечно, – горячился Сеня. – Но ты должна поставить себя на место этой наладчицы. Представить, каково это: жить в общежитии и всю зиму ходить в осенних сапогах…
– Ладно, Аграновский, – буркала Настя. – Ерунду ты какую-то говоришь… Да еще с важным видом.
Но, может, он и говорил ерунду, а Настины статьи, как заметил Сеня, постепенно улучшились. Стали более живыми и «сопричастными».
«Я как Настькин старший брат, – усмешливо думал Сеня. – Помогаю „сестренке“, подтягиваю. А она, по идее, должна за мной посуду мыть и мои старые вещи донашивать. Ну, в общагу, на посудомытие, ее не заманишь. А джинсов у нее и у самой полно – причем новых».
…Но заношенные почти до сквозных дыр «Ливайсы» (те самые, единственные, в которых Арсений прибыл из Южнороссийска), Настя попросила у Сени сама.
***
Под новый год на факультете задумали устроить карнавал. Секретарь комитета комсомола предложил – сколько, сказал, можно одними капустниками да дискотеками обходиться?
На первом этаже повесили грозное объявление: «Без карнавальных костюмов на новогодний вечер вход воспрещен». И преподаватели немедля стали жаловаться на «упавшую дисциплину» – девчонки лекции напролет обсуждали, кто в каком наряде придет.
Безусловное лидерство захватили «принцессы». Самый простой вариант для первокурсниц. Берешь выпускное платье (обычно длинное и пышное). Нашиваешь на него пару пелеринок-оборок, клеишь из фольги корону – и готова принцесса. А еще можно у замужних сестер свадебное платье выпросить, раскрасить гуашью – и вообще получится даже не принцесса, а просто королева!
«Можно еще Пеппи-длинный-чулок нарядиться! И Арлекиншей! Или лисой Алисой!» – щебетали девчонки.
«Принцессы из меня уж точно не получится, – решила Настя. – Настоящей принцессе нужны царственная походка и надменность во взоре. Увы, не обладаем-с».
И она решила одеться Гаврошем. Или хиппи. Видела она этих хиппи на Калининском проспекте и в стеклянном кафе на улице Кирова, и очень ей их костюмчики показались…
Замысел свой Настя держала в тайне – а то на факультете народ ушлый, идею мигом сопрут.
Настя попросила у Арсения стертые до ниток джинсы. Прорвала пару потертостей до откровенных дырок. Излишек длины отчекрыжила ножницами и подшивать срез не стала. Зато вышила штанины разноцветными цветочками. Специально наблюдала за редкими хиппарями. Подметила, что основные элементы их костюма чрезвычайно просты. Вязаную полосочку на лоб – так называемый «хайратник» – можно связать самой. «Фенечки» – браслеты из бисера – тоже плетутся элементарно. А «ксивник» – нагрудный пакет для паспорта – ей даже изготавливать не надо – дед недавно фирменный из Франции привез.
Костюм дополнили кеды, разбитые на школьных уроках физкультуры, и непонятного цвета футболка, которую Настя откопала на антресолях. Гаврош-хиппи был готов.
Бабушка чуть в обморок не упала:
– Настя? Ты что-о, с этими выродками… с хиппарями связалась?
– Нет, бабуль, – терпеливо отвечала Настя. – У нас на факультете костюмированный бал.
На разговор заглянула мама, скептически осмотрела наряд:
– Фу. Ничего другого придумать не могла? Хоть бы принцессой нарядилась – вон, выпускное платье в шкафу висит!
– У нас полкурса – принцессы.
– Вот они и найдут себе принцев, – постановила мама. – А ты стенку подпирать будешь. Смотри, хотя бы Женечке в таком виде не показывайся. И штаны с собой запасные возьми – а то в такой рванине и в милицию заберут.
В общем, «положительный настрой» был создан… и на факультет Настя ехала с большой опаской. Может и правда – все смеяться начнут?
Но хипповско-гаврошистый костюм имел бешеный успех. Принцессы-близнецы окружили Настю плотной толпой, разглядывали джинсы, щупали «фенечки», просили примерить «хайратник». Парни – все, как один, выряженные пиратами – просили позволения засунуть руку в прорванные в джинсах дырки. А инспектор курса, одетый Ломоносовым, отозвал Настю в сторонку и строго сказал:
– Молодец, молодец, Капитонова… Я оценил. Но надеюсь, это просто шутка, и ты не перенесешь этот костюм в, м-м, обычную жизнь?
Настя, довольная оглушительным резонансом, ринулась в новогодний бал. Она загадала: если костюм пройдет «на ура» – значит, мечта ее сбудется.
Мечта заключалась в синеглазом Валерке со второго курса.
Валера нравился ей давно. Сначала Настя в него заочно влюбилась – прочитала его передовицу в факультетской газете. И ничего вроде особенного, просто мысли о визите в Россию американской школьницы Саманты Смит. Но почему-то прямо в глазах щипало, когда Настя читала «об обычной девчонке – оказывается, такой же, как и мы все». А уж когда ей этого Валеру девицы показали – Настя и вовсе «поплыла». Какие глаза – огромные, с грустинкой… Фигура – даже лучше, чем у мускулистых дурачков из видика. Одна беда – вокруг него всегда плотный кокон поклонниц. Девицы – как на подбор. Все высокие, длинноногие, блондинистые… Куда до них Насте!
