Окружавшая ее темнота колыхалась как море, но Алекс была в сознании. Затылок раскалывался от нестерпимой боли. Прикоснувшись к нему, Алекс ощутила что-то теплое и липкое. Кровь? Что случилось? Она упала и ударилась головой? Алекс смутно помнила, что споткнулась, но все остальное сливалось в туманное пятно.
– Что? – Было ясно, что Нили то ли не услышала ее, то ли не поняла. Затем Алекс услышала слабый щелчок и поняла, что сестра безуспешно пытается включить свет в коридоре. – Алекс, ты упала? Тебе больно?
– Да, упала, но жива и здорова. Наверно, электричество испортилось, – с большим трудом произнесла Алекс.
Потом ее голос немного окреп:
– Нили, ты слышала меня? Я сказала, что в доме кто-то есть.
Алекс с усилием встала на колени. Голова болела и кружилась. Она вовсе не чувствовала себя здоровой, как она сказала Нили, но сейчас было не до того. Нили оказалась рядом, опустилась на колени, протянула руки и прикоснулась к ней в темноте.
– Кто-то есть? Что ты имеешь в виду?
Алекс задумалась. Сказать или не сказать? Версий две: то ли кто-то забрался в дом, то ли призрак отца пытался что-то ей сообщить. Нет, чушь. Этого не может быть. По зрелом размышлении она поняла: что бы – или кто бы – ни оказалось в ее спальне, это было не привидение.
В конце концов, даже если привидения существуют – а она была твердо уверена в обратном, – они не дышат, правда? Если бы они дышали, то не были бы привидениями. Если бы после пробуждения она как следует подумала, то поняла бы это.
Отсюда неотвратимо следовало, что в ее спальне среди ночи находился человек из плоти и крови. Вполне возможно, что он все еще в доме.
– Нили, – настойчиво сказала она, схватив сестру за рукав мягкой фланелевой рубашки, – кто-то был в моей спальне. Я проснулась и вышла в коридор. Думаю, в доме могут быть чужие.
– Что? – ахнула сестра.
– Тс-с! – конечно, они наделали столько шуму, что говорить вполголоса уже не имело смысла. Хватились запирать сарай, когда лошадь уже увели. И все же хотелось говорить именно шепотом. Сотовый телефон остался внизу; впрочем, Алекс забыла зарядить аккумулятор, так что, скорее всего, от него никакого проку. Но был еще телефон у ее кровати. Алекс вспомнила о нем, хотя думать мешала головная боль. Можно вернуться в ее спальню, запереть дверь и позвонить в полицию. Действует ли здесь номер девятьсот одиннадцать? Или нужно звонить оператору?
– Ты что, шутишь? – прошептала Нили.
– Нет. – Алекс попыталась встать. Нили, стараясь помочь, потянула ее за руку. Когда Алекс выпрямилась, темнота заколыхалась вновь, но выбора не было. Им с Нили нужно уйти отсюда. Если в доме кто-то есть, в коридоре оставаться нельзя. – Надо позвонить в полицию. Телефон у меня в спальне.
– Дерьмо! – испуганно прошептала Нили.
– Не ругайся, – машинально ответила Алекс. С помощью Нили она вернулась в спальню, постаравшись сделать это как можно быстрее и тише. Голова болела так, словно по ней били молотком. Алекс была уверена, что у нее двоится в глазах, но проверить это было невозможно.
– Запри дверь, – велела она, когда сестры оказались в спальне. Пока Нили выполняла приказ, Алекс пыталась добраться до кровати. Наконец замок щелкнул, и она почувствовала облегчение, но лишь частичное. Кромешная тьма была страшна сама по себе. А тут еще рев бури за окном и уверенность в том, что кто-то – кто-то! – был в доме. Если бы не Нили, Алекс просто умерла бы со страху. Но ради сестры она была обязана сохранять присутствие духа. В конце концов, Нили всего лишь девочка-подросток.
Телефон стоял рядом с лампой. Держась за кровать, Алекс добралась до тумбочки. Лампа, книга, часы, телефон. Она ощупью нашла трубку и сняла ее. Гудков не было.
– Алекс, ты чувствуешь запах дыма? – тоненьким, испуганным голоском спросила Нили. Судя по голосу, она обходила кровать и шла к сестре.
Нажимая кнопки наугад (было так темно, что она не видела ни кнопок, ни написанных на них цифр), Алекс тщетно пыталась оживить телефон. Слова Нили заставили ее перестать заниматься этим бесполезным делом и принюхаться. Однако головная боль становилась невыносимой. Алекс закрыла глаза, но тут же открыла их снова. Закрывать глаза тоже было больно.
Запах действительно был, слабый, но узнаваемый. Пахло паленой шерстью.
– Да, пожалуй, действительно пахнет гарью. – Алекс устало положила трубку и медленно поднесла руку к голове. Кровь продолжала идти; пальцы нащупали огромную шишку. Потрогав ее, Алекс поморщилась. – Телефон молчит.
– Что нам делать? – Голос Нили звучал совсем по-детски.
– Думаю, надо выбираться из дома. – Что-то действительно горит, поняла Алекс, потянувшись к тумбочке за коробкой с бумажными носовыми платками, которая стояла там вечером. Дым был едким. Может быть, начался пожар? Такая возможность не исключалась. Не зря же отключились и электричество, и телефон сразу. Вор или не вор, но не было смысла сидеть в запертой спальне и ждать неизвестно чего.
– Мне страшно, – срывающимся голосом прошептала младшая сестра.
– Мне тоже. – Алекс нашла коробку, взяла несколько салфеток и приложила их к затылку. Хотя прикосновение было совсем слабым, рана тут же заныла и запульсировала. Нили об этом знать ни к чему. Помочь Алекс она ничем не может, а пугать и без того испуганную сестру глупо, а то и опасно.
– Неужели наш дом горит? – через несколько секунд спросила Нили.
– Возможно.
Если бы они могли добраться до машины, но ключ от «Мерседеса» висел на крючке в кухне, а сам автомобиль находился в отдельно стоявшем гараже позади дома. Алекс поставила ее туда несколько часов назад.
Искать путь на кухню в полной темноте не хотелось. А пробираться к гаражу – еще меньше.
– Человек, который был здесь сегодня, – Джо Уэлч, управляющий фермой, – живет чуть ниже нас. Если мы спустимся по лестнице и выйдем через парадную дверь, то через несколько минут доберемся до его дома.
– Но там льет как из ведра. А потом… вдруг тот, кто находится в доме, только и ждет, чтобы мы вышли? – дрожащим голосом возразила Нили. – Как в «Крике».
– Я не желаю этого слышать, – прервала ее Алекс.
Нили обожала фильмы ужасов, а Алекс просто не могла их смотреть. Когда Нили несколько раз удавалось уговорить старшую сестру посмотреть что-либо подобное, Алекс почти все время сидела зажмурившись. Когда она открывала глаза и видела что-то жуткое, то неизменно визжала, как баньши[10], и закрывала лицо руками, к вящему неудовольствию Нили.
– До парадной двери всего пара минут. Спустимся по лестнице, и все, – решительно заявила она.
