Я играла бесконечные гаммы в своей лондонской квартире. Музыка звучала все громче, настойчивее, это были уже не гаммы, а соната Бетховена. Мой последний перед долгим перерывом концерт: Альберт-холл, множество сливающихся белых пятен в зале — это лица зрителей, их взгляды устремлены на меня… Пляж в Италии, залитый солнцем, рядом со мной улыбающийся отец. Но что это? Солнце с неестественной быстротой, как при прокручивании пленки в кино, опускается в море, небо чернеет прямо на глазах…
— …Сумасшедшая… ты сумасшедшая… это всем известно… — Это не был голос отца!
— Сумасшедшая… ее надо остерегаться…
Нет, это совсем не сон! Затаив дыхание, я напряженно вслушивалась.
— Страдает кошмарами… бредит… Никогда не придет в себя, никогда не вылечится… Ей становится все хуже, хуже…
Голос раздавался совсем близко, почти над ухом. В комнате кто-то был!
— Ты скоро покончишь с собой, как твой отец…
Охваченная ужасом, я пыталась узнать говорившего, но тщетно, голос был очень тихим, незнакомым и, главное, бесполым.
— Самоубийство, только самоубийство. Это единственный выход… Твое положение безнадежно. Твой разум помрачен…
Я слышала уже два разных голоса! Один тише, приглушеннее, другой — более решительный. Тут они оба разом замолкли, и раздался зловещий негромкий смешок.
Я пыталась закричать, но крик застрял в горле. Тело отказывалось повиноваться. В комнате повисла мертвая тишина. Если бы это были люди, они бы выдали себя — шорохом, дыханием. Но я не различала ни звука! Значит, это призраки. Бесплотные и невидимые, встающие по ночам из гибельного болота…
Я по-прежнему лежала совершенно неподвижно, словно парализованная. Одеяло и подушка намокли от пота. Дрожащей рукой я нажала кнопку ночника, но свет не зажегся. И в тот же миг прямо над головой снова раздался смех.
Преодолев ужас и отвращение, я спрыгнула с постели и изо всех сил дернула дверную ручку. Она долго не поддавалась, наконец, дверь распахнулась, и я буквально вывалилась в коридор с криком:
— Помогите!
За ближайшей дверью зажегся свет. На пороге стояла Мэри, близоруко щурясь и пытаясь попасть в рукава накинутого халата.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— Там… у меня в комнате… кто-то есть.
Это прозвучало совсем глупо, и я умолкла, жадно хватая ртом воздух.
С другого конца коридора нам навстречу шел Веннер.
— Что с вами? Вы разбудили весь дом!
Я начала сбивчиво рассказывать и только тут заметила, что до сих пор судорожно держусь за дверную ручку, мешая. войти вовнутрь. Рассерженный Веннер оттолкнул меня в сторону и распахнул дверь.
В комнате никого не было. На полу валялось скомканное одеяло. Ночник, как ни странно, горел. Все вещи были на своих местах. Но зловещий шепот продолжал звучать в моей голове.
Настало утро — серое, зябкое, мрачное. Над домом сгустился непроницаемый туман.
Я села на постели, потушила горевшую всю ночь лампу. После того страшного пробуждения мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась с боку на бок, пыталась читать, но, боясь повторения кошмара, не смогла даже на минуту сомкнуть глаз. Все тело ныло, к ощущению разбитости примешивалось сознание своей полной беззащитности перед лицом невидимого врага. Страшного врага, появление которого никак нельзя было ни объяснить, ни предугадать.
Разбуженные моими криками Веннеры долго не могли взять в толк, что же все-таки произошло. Вначале я убеждала их, что злоумышленники проникли в мою комнату через ванную, общую с соседней комнатой для гостей. Веннер зажег свет, обшарил при мне все углы, не никого не обнаружил.
Меня утешали, списывая все происшедшее на кошмарный сон: ничего удивительного после столь утомительного гуляния по болотам.
За их ласковыми словами я не видела ничего, кроме пустоты и безразличия. Грубоватые шутки и покровительственное отношение хозяина никак не вязались с его отсутствующим взглядом. Не лучшее впечатление производила и миссис Веннер, то и дело всплескивавшая руками, как глупая наседка. Что касается Мэри, то она вообще вела себя, как пришелица из космоса — отстраненно и даже чуть брезгливо, всем своим видом высказывая одно: оставьте меня в покое, на свете есть проблемы и поважнее.
Ясно было, что все трое никакого отношения к ночному происшествию не имеют. В сером утреннем сумраке меня не покидала навязчивая мысль, что те, кто стоял и злобно шептал возле моей кровати, вообще не были людьми. И все же искать следовало не среди них.
Тарквин не выбежал на мой крик.
— Слава Богу, что наш ягненочек спит так крепко! — улыбнулась миссис Веннер. — Ни к чему пугать ребенка.
Несмотря на слабость и головную боль, я встала, с отвращением посмотрела на сваленную в углу еще мокрую после похода в Куллинтон одежду и спустилась вниз. Судя по всему, хозяева еще спали.
За входной дверью колыхалась зыбкая пелена: туман висел в воздухе, не позволяя видеть более чем на пару шагов. Казалось, солнце померкло навеки. Отличная погода для болотных призраков.
Я медленно двинулась по дорожке, намереваясь свернуть с нее к оврагу, но уже через несколько шагов с ужасом обнаружила, что совершенно не представляю, куда иду. Под ногами была влажная трава, а не гравий. Кошмар возвращался вновь. В памяти всплыли вчерашние рассказы о коварных смертоносных ямах, затянутых тиной, — мрачных ловушках, подстерегающих новые жертвы, В панике я кинулась бежать, как слепая, с вытянутыми вперед руками, обратно к дому, пока не уперлась в стену. Ощупав ее, я убедилась, что нахожусь у флигеля, кое-как доковыляла до входной двери и с облегчением толкнула ее.
Доносившиеся из кухни шипение закипающего чайника и звяканье чашек несколько ободрили меня. У плиты хлопотала миссис Бартон. Увидев меня, она кивнула и улыбнулась тонкими, бескровными губами. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.
— Я плохо спала всю ночь и решила немного прогуляться перед завтраком. На свежем воздухе… — пролепетала я, сообразив, что нужно как-то объяснить свое появление на кухне в столь ранний час.
— Хотите чаю? — миссис Бартон наполнила чайник водой и с громким стуком водрузила его на плиту.
— О, я была бы вам очень благодарна… Туман такой густой, что я даже заблудилась, не успев отойти от дома.
— К сожалению, это надолго. — Почему вы так думаете?
— Сегодня туман еще не такой густой. Дальше будет еще хуже. Это повторяется каждую осень, мы даже не можем выйти из дома.
— Когда же погода переменится?
— Нескоро, мисс Оршад.
