Андрей Неклюдов - Золото для любимой

Чертов эгоист!

Было ясно, что предстоит ночь без сна.

Мы сидели рядом, соприкасаясь коленями, и Аня казалась прекрасной. На ее обычно бледных щеках появился ровный нежный румянец. Мне подумалось даже, что она никогда еще не была так красива.

– Ты прямо-таки расцвела за эти дни, – высказал я свое наблюдение.

– Да я летаю! Я стала видеть такие вещи, которых раньше вообще не замечала: как падают с крыш капли, как тени шевелятся на потолке… Я радуюсь всему! И всех хочется любить.

– Вот, а ты говоришь, чтобы я тебя удерживал. Имею ли я на это право? Я не хочу мешать твоему счастью, – (я опять приладил к себе роль благородного рыцаря). – Я знаю, я много обижал тебя… Может быть, ты не была достаточно счастлива со мной, может, будешь счастливее с другим. Я говорю фразами из какого-то затертого романа, но я так чувствую. Я сам внушал тебе, что главное – любовь, все остальное – привязанность, чувство собственности, безопасности – нельзя брать в расчет. И я не стану осуждать тебя, если ты с ним уже спала.

Это была уловка, рассчитанная на ее доверчивость.

– Нет! Честное слово! – горячо заверила Аня и прибавила: – Просто было негде: здесь, в общежитии – всё на виду. Мы встречались где-нибудь в центре, по одному выходя отсюда, и так же возвращались. Ты знаешь, он чуть улыбается краешками губ – и кажется, что он все про меня знает, что он видит меня насквозь. Хитрый! – с восхищением произнесла она.

Да уж, лиса… Скорее, гиена. Мне снова вспомнилась змеящаяся улыбочка Армена.

– А ты уверена, что он любит тебя? Может, он и с другими женщинами такой же… загадочно-проницательный.

– Нет, я вижу его глаза! Можно разговаривать глазами. Мы часто это делаем, когда нельзя напрямую…

– То есть когда я поблизости, – усмехнулся я. – Ну, и что же вы с ним решили? До чего договорились глазами?

– Я ничего не знаю, Федя. Я решила ни о чем не загадывать. Как получится. Но остановиться я уже не смогу.

– И я не стану тебя удерживать. Я могу лишь порадоваться за тебя. Любовь – великий дар.

Несмотря на легкий поначалу нервный озноб, я продолжал находить удовольствие в своем самоконтроле, продолжал любоваться своим великодушием и благородством. Я же всегда был проповедником свободной любви и расставания легкого, как дуновение ветерка, сметающего пепел. Я еще не знал, что ждет меня впереди…

Однажды вечером, как часто бывало, я засиделся в кухне в компании Бурхана, Гайсы и Радика. Собрался уже уйти в дом, как послышался треск мотора, брякнула дверь в воротах, и прямо во двор в свете вечерних сумерек въехал на стареньком мопеде улыбающийся мужичок в душегрейке и зеленых геологических штанах (впрочем, уже более серых, чем зеленых).

– Бурхан-бабай! – выкрикнул он, завидев показавшегося на пороге кухни старика. – Как жив-здоров? Радик, здорово, брат! Сено убрали?

Войдя в кухоньку, он весело поприветствовал всех за руку.

– Геологи? – устремил он на меня светло-голубые лукавые глазки. – Что ищите? – и не дожидаясь ответа, уселся с довольным кряхтением на стопу поленьев у печи. На лице его, темно-коричневом, с лучистыми морщинками и светлой щетиной на подбородке, играла философская улыбочка много на своем веку повидавшего человека.

– Что, Раис, как жизнь? – обратился к гостю Бурхан, также улыбаясь.

– Чту наша жизнь? Жизнь наша бабаёвская. Баба моя меня потеряла, – как будто повинился он, но сам, казалось, был несказанно рад, что его потеряли. – Она меня часто теряет… дней на десять-пятнадцать! – хохотнул он. – Думает, что она у меня одна.

Затем он сходил к мопеду и вернулся с полуторалитровой «соской». По-прежнему улыбаясь, он любовно разлил по стаканам и кружкам прозрачную, слегка тягучую жидкость. Остро запахло сивухой.

– Что ищите в наших краях? – снова повернулся приехавший ко мне. – Золото? Не там ищите! Не хрен здесь искать. Я тебе покажу, где искать. Я здесь все знаю, все здесь исходил. Надо золото? Покажу, где золото…

– Что к человеку привязался? – вмешался Гайса. – Не надо ему твоего золота! Разведку они проводят.

– А то я могу показать, – гнул свое Раис и прибавил беспечно: – А мне оно не надо. У нас тут много чего есть. На «Волгах» иной раз приезжают, спрашивают: «Где здесь у вас топазы?» – «А вон там, – говорю, – за горкой». Пусть ищут, ха-ха! Показывать им… Кто они мне? Никто. И имени у них нет. А тебе покажу. Понравился ты мне. Я людей сразу вижу, – и прищурясь, он лукаво посмотрел мне в глаза.

– Алмазы они ищут! – снова попытался растолковать Гайса. – Пробы берут…

– Не там берете, – уверенно подхватил гость. – Пустую работу делаете. Нет здесь алмазов. Нет, и никогда не было.

– Я вообще-то тоже так считаю, – согласился я.

Щурясь в улыбке, Раис привстал, доверительно приклонился ко мне и почти что прошептал:

– Хочешь скажу, где они лежат?

Я настороженно покосился на него.

– Откуда ты знаешь?! – сердито выкрикнул Гайса. – Ты их видел, алмазы те?

– Знаю, – с невозмутимой улыбочкой молвил гость, усаживаясь на место. – Я здесь все знаю. Я двенадцать лет тут кочую, без дома, без семьи. Я шаман. Не веришь? – снова привстав, он приблизил вплотную ко мне свою бурую ухмыляющуюся физиономию. – Башкирский шаман! Я во сне видел, где алмазы лежат. За Березовскими сопками озеро есть. Березовское также называется. Запомни. За ним еще одно. Уйский совхоз где. Там надо искать. Это я тебе как кочевник кочевнику говорю. Другому бы не сказал.

Не будучи сторонником южноуральских алмазов и тем более мистиком, я все же с любопытством слушал болтовню Раиса о якобы найденных им алмазах.

– Как они выглядят? – принялся я расспрашивать. – Каков цвет, блеск?

– Они прозрачны, как капли воды, чуть голубенькие, – довольный вниманием к его сообщению, разулыбался вольный бродяга. – Уж я-то алмазы знаю. Я же шаман. Не веришь? Я шаман! Хочешь, скажу, кто ты?

– Нет, лучше скажи, сможешь ли ты мне эти свои алмазы показать.

– Садись ко мне сзади на мопед и поехали. Темно? Ладно, завтра поехали.

– Берите Раиса на работу, – пошутил, обращаясь ко мне, Радик. – Он вам тут все покажет. Он тут по геологии главный.

– На хрен мне работа?! – пренебрежительно хмыкнул Раис. – На кого-то работать… Я сам на себя работаю. Восемнадцать лет я на хозяина вкалывал, я же за три сидки восемнадцать годков оттянул, – пояснил он мне, – а потом еще три года на поселении под надзором. Сейчас все: могу ехать, куда захочу. А я и не хочу никуда, мне и тут по душе. Привык. Хочешь, приходи ко мне завтра, – предложил он. – Я на Вишняковском буду. У меня там полмешка породы спрятано. Что вымоешь – это твое дело, меня не касается. Но откуда порода – этого я тебе не скажу, – хитро заулыбался он. – Это секрет.