Этого и следовало ожидать. Некоторые вещи никогда не меняются, и техника его старика это подтверждала. В бизнесе и личных делах все решили контроль и принуждение.
– Приятный способ делать бизнес, – заметил Джош. – Не может победить их честно, с помощью качества продукции или обслуживания, поэтому действует за кулисами.
Сент-Джон не стал указывать, как много бизнеса делается подобным образом. Джош отлично знал это, и «Редстоун» был основан – и превратился в силу мирового масштаба – на противоположных принципах: нанимать лучших, чтобы производить лучшее, и не мешать им работать.
– Похоже, Олден имеет «крота» в банке. Райан умудрился… э-э… взглянуть на некоторые-записи.
Чувство вины снова кольнуло Сент-Джона. Райан Бартон, ранее хакер, а ныне компьютерный гений «Редстоуна», свернул большую части своей незаконной деятельности, когда Джош нанял его после того, как он смог взломать систему самого «Редстоуна». Он возвращался к ней только для помощи кому-то из редстоунской семьи. А теперь ему придется подчищать результаты этих действий, и это была вина Сент-Джона.
– Одна выплата была отправлена, потом удалена, – продолжал Джош, – и отправлена снова с более поздней датой. После этого они просто меняли даты. Даже третья выплата, которую отправили почтой, была получена с датой на два дня позже. Кто-то мог бы затеять судебное дело, если бы хотел.
– Да, – пробормотал Сент-Джон.
– Не знаю, имеет ли это значение, но известно ли тебе, что Олден откладывает деньги n.i офшорный счет на Каймановых островах?
– Что-что? – Сент-Джон моргнул.
– Мак это раскопал.
Сент-Джон поднялся. Выходит, Джош поручил каждому, связанному с «Редстоуном», копаться в этом? Наверняка у Харлена Мак-Клэрепа были более интересные дела – искать очередной затонувший клад или делать очередной миллиард на какой-нибудь ловкой инвестиции, которую никто не считал стоящей, – чем разбираться с делами Сент-Джона.
– У него были связи, – сказал Джош. – Очевидно, там не так много денег, но достаточно, чтобы обеспечить комфортабельное убежище. Если это важно для тебя, я поручу Райану отследить депозиты.
– Я… – На этот раз ответ был односложным. Так как он не знал, что сказать. – Еще не знаю, – Наконец добавил он.
– Ладно. Я поручу ему это на всякий случай. А пока он работает над программой, которая нам нужна. Говорит, что версия «Бета» будет готова через несколько дней.
– За мой счет.
– Черта с два, – возразил Джош.
– Джош…
– Больше об этом ни слова, Дэм.
– Не стоило мобилизовывать весь «Редстоун», – пробормотал Сент-Джон.
– Шутишь? Они выстроились в очередь у моей двери, как только услышали, о чем ты прочишь. Ты облегчал работу каждому из них в то или иное время. Так что заткнись и позволь им, по крайней мере, почувствовать, что они понемногу возвращают долг.
Сент-Джон снова опустился на край кровати. Он мало говорил, но все же не оставался совсем уж безмолвным. Однако теперь он молчал, и спазм в животе стал ощутимее, когда Джош негромко добавил:
– И позволь мне чувствовать то же самое.
Сент-Джон судорожно глотнул. Было трудно не обнаружить непривычные эмоции.
– Скорее наоборот, – пробормотал он наконец.
– Я бы так не сказал. Ты знаешь, что я не торгую обязательствами. Ты – вклад, который дает солидные проценты. И если ты забыл, ты мой друг, Деймерон Сент-Джон.
– Не забыл, – с трудом вымолвил Сент-Джон.
– А поскольку я знаю, как ты любишь по говорить, – со смехом отозвался Джош, – то на этом заканчиваю. Сообщай мне, что еще тебе нужно. Пусть все здесь это знают. Чтобы выполнить твою работу, может понадобиться много народу, но мы ее выполним.
Когда Джош отключился, Сент-Джон сидел на краю кровати с сотовым телефоном в руке. Здесь, в этом месте, всего за несколько миль от логова зверя, ему напомнили, что это больше не его жизнь. Что его жизнь находится далеко среди сотрудников «Редстоуна», ставших его семьей, которой у него никогда не было. Они обращались к нему, когда нуждались в его помощи, и, как оказалось, к ним мог обратиться он.
Женщина, считавшая, что он нуждается в психоаналитике, однажды спросила, доверяет ли он кому-нибудь. Его первый ответ – невысказанный, так как он не собирался отвечать той, кого больше никогда не увидит, – был «нет». Но Сент-Джон понимал, что это было далеко от правды – он доверял всем в «Редстоуне».
Джесса пришлась бы там ко двору, подумал Сент-Джон. Она обладала всеми качествами для «Редстоуна» – умом, энергией, великодушием и преданностью, которой Джош не требовал, но заслуживал своей лояльностью подчиненным, делавшей «Редстоун» одним из лучших рабочих мест не только в стране, но и в мире.
Эта сила стоит за ним, думал Сент-Джон, и он может и должен использовать ее, чтобы похоронить чудовище, которое было его отцом.
Похоронить навеки.
Когда подошло время ланча, Джесса не стала мешать табличку «Закрыто». Она решила, что не может позволить себе закрывать магазин. Едва ли это создало бы большую разницу – в городе все привыкли, что «Хиллс» закрыт с двенадцати до часу, что, вероятно, никто ничего бы не заметил.
Это означало, что она не сможет вернуться домой и навестить мать, но ей стало лучше на этой неделе. Наоми вбила себе в голову, что дела в «Хиллс» идут плохо, и даже заявила, что займется этим сама. Она не работала в магазине годами, но, конечно, могла бы оказать какую-то помощь.
Джесса чувствовала, что работает недостаточно быстро, и подумывала о том, чтобы вернуть мать в магазин. Не то чтобы отсутствие мужа для Наоми стало менее заметным – в некоторых отношениях оно было даже более очевидным, – но работа требовала выполнения, к тому же она отвлекала от печальных мыслей.
Вернувшись в офис за сэндвичем, который она принесла, Джесса застыла в дверях при виде Сент-Джона, присевшего на край стола, вытянув вперед обтянутые джинсами ноги и скрестив руки на груди.
На нем была шоферская фуражка, которую Сент-Джон носил в день приезда, хотя, когда она вошла, он снял ее. Джессу очень заинтересовало, где он приобрел хорошие манеры, потому что она хорошо знала, что его мать была слишком погружена в отчаяние, чтобы об этом беспокоиться. Фуражка пробудила в ней любопытство – на нем она выглядела несколько анахронично, словно залетела из другой эры, и тем не менее шла ему, при этом как бы подчеркивая, что вопросы моды ее владельца не заботят.
Впрочем, они едва ли заботили кого-то и сельском Сидаре, где главным критерием в выборе одежды была практичность. За исключением, правда, Элберта Олдена с его сшитыми на заказ костюмами, шелковыми галстуками и еще более шелковым языком. А поскольку жители Сидара редко видели подобное, им льстило, что столь безупречный и успешный человек вышел из их среды.
