Я, как смогла, присела на корточки, пытаясь освободить ногу. Ступня ушла в щель по щиколотку. С трудом приподняла доску, сменив точку опоры. Нога скользнула вниз, и я чуть не рухнула следом. Трясущимися руками схватилась за балку, мерзкую даже на ощупь. «Б-р-р-р!» – передернуло меня то ли от страха, то ли отвращения. Но балку я не выпустила. Она держалась крепко, и мне удалось перенести вес на вторую ногу, а затем осторожно вызволить провалившуюся.
Тихонько подвывая от страха, я преодолела остаток пути на четвереньках, держась осмотрительно за балку, но, как оказалось, на этом мои мучения не прекратились. Мост закончился, не дотянув этак метра полтора до берега. С берегом его связывало совсем не чудо инженерной мысли: две узкие доски. По таким, только с поперечными плашками, поднимались, помнится, в курятник бабушкины куры. Но я ведь не курица!
Привстав, я вгляделась в темную жуть впереди. И вспомнила, как бабушкина соседка тетя Соня успокаивала внучку, завалившую вступительные экзамены в институт: «Руфа, ты только не плачь. У тебя все спереди. Пожалей мое больное сердце. Оно таки лопнет от горя!»
Вот и у меня все было только спереди… Вернуться назад? Нет, даже под дулом автомата не потащусь вновь по адскому сооружению… Но идти вперед предстояло по одной доске. Над беснующимся потоком. Сумку я давно уже повесила на шею, фонарик исполнял роль декорации. Я затолкала его в карман куртки и, расставив руки, пошла по доске вниз, более всего опасаясь наступить на край. Одно неловкое движение, доска крутанется под ногами, и – прощай, Ольга Михайловна, и твоя недопетая песня!
Семеня ногами и взмахивая руками, как гусыня крыльями, я сбежала на берег. И, надо же, именно там споткнулась и едва не пропахала носом борозду до второго мостика, при виде которого мне стало совсем плохо. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что несколько тонких жердин неизвестные доброхоты перебросили через узкий овраг, и тут имелись перильца, а внизу не ревела река. Так что второе препятствие я преодолела быстро. Чувство страха притупилось. Правда, я уже сомневалась, что на моем пути этот мосток последний.
– Дошла? – прокричал мне вслед Давид и надавил на клаксон.
От неожиданности я оступилась, и из-под ног что-то порскнуло – мелкое, но шустрое. Я вскрикнула и включила фонарь.
Жидкий луч света выхватил свинью. Она стояла, преградив мне путь, и совсем не походила на упитанных коротконогих хрюшек, любительниц поваляться в грязи. Это особь имела вытянутую морду, длинные ноги, поджарую стать и пятнистое, в жесткой щетине туловище. Задрав голову и подергивая пятачком, свинья смотрела в мою сторону, видимо, определяя степень опасности противника. Она коротко и совсем не грозно похрюкивала, но маленькие глазки, как мне показалось, отливали красным.
Некоторое время мы стояли друг против друга и решали, что предпринять. Свинья сообразила быстрее. Хрюкнув, она бросилась ко мне. Взвизгнув, я отскочила в сторону и, подхватив ветку, замахнулась на нее.
– Ах ты! – грозно крикнула я. – Счас как врежу!
Свинья сердито дернула рылом, снова хрюкнула, но все же продолжила движение, направляясь ко мне. Тут в тени камня я заметила трех поросят, совсем маленьких. Кажется, один их них и попался мне под ноги.
– Кыш! – заорала я дурным голосом и опять замахнулась веткой. – Пошла вон!
– Что случилось? – надрывался от моста Давид. – С кем воюешь?
– Свинья тут! – прокричала я в ответ. – Не уходит!
– Это Амра. Она есть просит, – пояснил, вопя что было мочи, Давид. – Не уйдет, пока не угостишь!
– Чем же я ее угощу? – разозлилась я. – Дубиной?
– Не надо! – рявкнул Давид. – Она кусается!
Я услышала, как клацнул предохранитель. Короткая очередь разорвала тишину. Цепочка трассирующих пуль ушла в небо. Ухнуло и частой дробью рассыпалось по скалам эхо. Я присела от неожиданности, зато Амра недовольно взвизгнула и метнулась со своим выводком в темноту.
«Боже! – подумала я. – Куда меня черт занес?» И поднялась на ноги.
– Зачем стреляли? – крикнула я Давиду и навела на него фонарь.
Мой защитник стоял возле первого моста и улыбался. Автомат висел у него на плече.
– Амра только выстрелов и боится. Ей кто-то ухо прострелил. Не заметила? Вредная свинья, хуже сочинского гаишника. От того хоть откупиться можно, а эта взятку возьмет, но и укусит. Вся в хозяйку! Та тоже своего не упустит.
– Спасибо, конечно, но, наверное, вы все Члоу переполошили?
– Никого я не полошил, – охотно отозвался во всю мощь своих легких Давид. – Я ж говорил: здесь в каждой семье оружие, от пистолета до станкового пулемета. В прежние времена и гранатометы были, а председатель сельсовета горную пушку в сарае прятал. Со времен войны. Месяц назад властям сдал. А то говорит, чало[6] негде держать.
Я поняла, что диалог на криках через два моста грозит затянуться надолго, и помахала Давиду рукой.
– Счастливо! Я пошла!
– С Богом, иди! – крикнул он вслед. – Только левее держись, к горе прижимайся, а то дальше справа – обрыв, метров пятьдесят. Туда корова соседа упала. Прямо в заросли держи-дерева. Намучились, пока доставали…
Последние фразы догнали меня на ходу. Но наверняка я что-то не расслышала. Голос Давида превратился сначала в неясное бормотание, а затем стих вовсе.
К моему удивлению, а также к радости, дорога была если не наезженной, то хорошо натоптанной. Я светила себе под ноги, стараясь не слишком вглядываться в темноту. Боялась, что увижу нечто такое, чего испугаюсь до смерти и буду орать до паралича лицевого нерва. А потом умирать со стыда, когда откроется, что это был обычный валун или какой-нибудь корень.
Но радость вскоре улетучилась – дорога резко пошла в гору. Хотя утихший дождь зарядил с новой силой, я успела подняться по склону и разглядеть впереди два огонька, почти затерявшихся среди деревьев. Правда, после крутого подъема немедленно начался резкий спуск, и я потеряла огоньки из вида. Но теперь, во всяком случае, не сомневалась, что иду в нужном направлении. Где-то далеко гавкнула собака. И я восприняла этот звук, как лучший из всех звуков в мире.
Внезапно дорогу преградила куча плоских камней и шифера вперемешку с травой и глиной. Я осторожно обошла ее, понимая, что здесь недавно случился обвал и нет гарантии, что мне не прилетит по голове глыбой, свалившейся с откоса.
От страха, наверное, я забрала вправо сильнее, чем нужно. И чуть не поплатилась за это, поскользнувшись на глинистом склоне. Спасли меня колья, которые кто-то заботливо вбил на краю обрыва. Я схватилась за них, а луч света от фонаря нырнул вниз, в мрачную глубину, из которой отчетливо несло дохлятиной. «Или корову все-таки не достали, или жертв было больше», – подумала я. Затем, цепляясь за траву и корни деревьев, на коленках выползла назад на тропу.
