На пароходе играли ради острых ощущений или чтобы снять напряжение. Но Энтона цыгане учили другому. Для них это была та же охота: выслеживание и подкрадывание, сочетание инстинкта и дисциплины, привычка голодать и терпеть. Они знали приемы, но также и то, когда от них выгоднее воздержаться. Их правилом было — выжидать, проигрывать понемногу и никогда слишком много не выигрывать.
К тому времени, как «Гарт-касл» вышел из гавани Килиндини в Момбасе и на всех парах двинулся на юг, чтобы за ночь преодолеть расстояние до Дар-эс-Салама, Энтон выиграл ровно столько, на сколько отважился. Он знал цену золоту (может, сам найдет его в Африке) и при каждом удобном случае обращал долги в купюры, а купюры — в золотые соверены, иногда немного теряя при обмене. В специальном кармашке у него на поясе было зашито сорок фунтов стерлингов золотом и пятерками.
До сих пор Энтон избегал садиться за карточный стол с другими стюардами, остерегаясь своего босса — старшего стюарда. Он ждал удобного момента. Но сегодня, когда большинство пассажиров высадились на берег, бдительность стюардов должна была притупиться, а кошельки лопались от чаевых.
Во время полуночной вахты Энтон задержался в туалете. Он расстегнул высокий потертый воротничок форменного кителя, вымыл волосы и сполоснул лицо теплой водой. Поморгав, стряхнул с ресниц липкую соленую воду и бросил оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале. На счастье завязал на шее цыганский шейный платок — дикло — и оставил воротничок расстегнутым. По его расчетам, к этому времени мелюзга должна была уже отсеяться, и игра велась между «акулами». Энтон почувствовал приятное возбуждение. Он обставит их с такой же легкостью, как простых деревенских парней.
Он вошел в столовую первого класса, служившую по вечерам кают-компанией. Это просторное помещение с расколотыми зеркалами и поломанными стульями имело убогий, но уютный вид. За столиком в углу резались шестеро мужчин. На столе перед ними красовался натюрморт из стаканов, крошек табака и денег. Остальные клевали носом, откинувшись на стульях или облокотившись на столы.
— Прошу прощения, джентльмены, — учтиво произнес Энтон, подходя к круглому столу, куда его жестом пригласил один из игроков, — как называется эта игра?
— Покер. Ничего страшного. Ставки на столе. Рост ограничен, — отрывисто произнес старший стюард, не отрывая взгляда от карт и мусоля во рту погасшую сигару. — Хочешь играть — бросай соверен на стол, бездельник.
Левой рукой (правая еще болела) Энтон отсчитал четыре фунта монетами по шиллингу и полкроне, положил на стол и, не говоря ни слова, сел на незанятый стул слева от сдающего. Второй стюард передал ему колоду. Круглолицый мужчина справа снял.
К тому времени, как пароходный гудок дважды прорезал тишину и «Гарт-касл» вошел в гавань, из пятерых игроков за столом двое вырвались вперед. Энтон был осторожен: ограничился вторым местом. На столе перед ним лежало тридцать четыре новеньких фунта, включая двухнедельное жалованье старшего стюарда.
— Последняя сдача, — объявил босс и выплюнул окурок в пустой стакан. — Цинциннати. Каждый ставит пять шиллингов.
Один игрок выбыл из игры из-за нехватки денег. Осталось четверо. Маловато для хорошей игры, подумал Энтон и встал.
— Сядь, Райдер, — скомандовал старший стюард и, вытащив застрявшую между зубами крошку табака, щелчком отбросил ее на дальний конец стола. Двое других игроков поставили по пять шиллингов. — Сядь.
Энтон вновь занял свое место и поставил на кон две полкроны. Глаза его соперников осоловели; сказалась ночная усталость. Замечательно.
Стюард сдал каждому по пять карт, а еще пять положил в центр стола.
Энтон знал: чтобы выиграть в Цинциннати, нужна крепкая карта. Скажем, полный дом или что-нибудь получше, потому что каждый игрок имеет право выбрать лучшие из десяти карт, которые может посмотреть. Очевидно, будет пять кругов торга — по одному после того, как откроют очередную карту в центре стола. Он внимательно вгляделся в свои карты. Три четверки, дама и пятерка. Для начала неплохо, но у кого-нибудь может оказаться лучше.
Он знал правило: если у тебя сильная рука, не раскрывай ее слишком рано, при первых же ставках. Подержи соперников в подвешенном состоянии. Пусть другой начнет делать ставки, твой удар впереди.
В центре стола лежали пять ничейных карт вниз лицом. Старший стюард, как сдающий, открыл одну карту. Пятерка. Пригодилась бы Энтону для полного дома из трех четверок и двух пятерок.
Он обдумал положение. Если остальные будут играть до конца, у кого-нибудь может оказаться такая же или даже более сильная рука, чем у него. Банк равнялся всего одному фунту. Энтон внимательно наблюдал за игроками.
— Пас, — объявил круглолицый.
Энтон тоже спасовал. Посмотрим, как поступят остальные. Слева от него сидел сверхсрочник с оливковой кожей и узким крючковатым носом; приятели называли его Хукером. Он тоже объявил пас. Сдающий — старший стюард — последовал его примеру и открыл следующую карту.
«Проклятье!»— мысленно выругался Энтон. Никто не хочет играть, а в банке — сущая ерунда. Но если он пойдет по крупной, это насторожит игроков.
Следующей в остатке оказалась шестерка. Энтону это ничего не давало, зато могло усилить руку кого-нибудь из соперников.
Все еще раз дружно спасовали по кругу. Дважды проклятье! Сдающий открыл третью карту из остатка. Дама. Интересно, но без толку — даже несмотря на то, что у него теперь был полный дом, а три четверки бьют двух дам.
Круглолицый добавил соверен. Остальные сделали то же самое. Теперь в банке было уже пять фунтов. Это уже кое-что. Все заплатили за право увидеть еще одну карту.
Это оказалась последняя четверка. У Энтона екнуло сердце. Теперь ему светит набор из четырех карт одного достоинства. Забойная карта! Однако он постарался не показать своей заинтересованности. Круглолицый спасовал. Энтон последовал его примеру, рассчитывая, что следующий игрок поднимет ставку.
Хукер почесал нос и бросил на стол пятифунтовую бумажку. Очевидно, у него тоже сильная рука.
— Смотрю твои пять и добавляю два. — Старший стюард положил в банк семь фунтов.
— Слишком шикарно для меня. — Круглолицый выругался и сложил свои карты.
Старший стюард стрельнул в Энтона пронзительным взглядом воспаленных глаз. Тот без единого звука бросил на центр стола семь фунтов. Хукер добавил еще два — стало двадцать шесть. Что же у них на руках?
— Ставки сделаны. — Старший стюард открыл последнюю карту из остатка. Дама. Вокруг его рта чуть заметно натянулась кожа. В остатке теперь были пятерка, шестерка, четверка и две дамы.
