– И не надейся, – сказал ей на это Олег, – и ты, и твой сын будут жить. За вас умрут другие люди, или я, или он, – Олег ткнул указательным пальцем в пол, – но перед этим я его спрошу, любит он тебя или нет? Если любит – пусть женится на тебе, тогда я его не трону.
… То есть, как понимаете, дорогие мои, трагедия стала слегка отдавать фарсом.
– Ты его любишь? – вдруг спросил Олег.
Дина задумалась. Вопрос, конечно, был очень интересный. Сказать да – задеть самолюбие мужа, сказать нет – признать себя падшей женщиной. Она сказала – да. Тут же последовал новый вопрос. «А меня». Этот вопрос был еще интереснее, на него ответ был также положительный.
– Как же, это, получается? – взвился Олег.
Дина пожала плечами. В девять малыша надо укладывать. Дина покормила его и в начале десятого, вместе с ним заснула на диване.
Хоть какая-то защита.
Олег достал из закромов семьи бутылку водки, и, ужасно мучаясь, одолел стакан. Тошнота вскоре прошла, и он почувствовал себя способным на многое. В начале двенадцатого, – чтобы наверняка, он спустился к Роберту и вызвал его тройным звонком. Так было написано на двери. Роберт выглянул и сразу все понял.
– Нам надо поговорить, – сказал Олег.
– Я сейчас выйду, – ответил Роберт, – только завещание напишу.
Последние слова, естественно он произнес про себя. Одел на себя что похуже и вышел. Олег ждал его у лифта.
– Я все знаю, – сказал Олег, – Дина во всем призналась, пойдем на пустырь, поговорим, как мужчина с мужчиной.
Роберт спорить не стал, на пустыре Олег достал обе финки и честно предложил Роберту любую, на выбор. Они долго кружили, точь в точь, как в кино, но ни один не решился ударить первым, потому что, на самом деле, даже свинью зарезать жалко, а тут все-таки были нормальные живые люди. С другой стороны все было красиво и правильно, условности были соблюдены, почти как у Пушкина с этим инородцем, как его? Мартыновым. Вру, с Данте, Дантесом. Видя, что дело застопорилось, Роберт предложил начать дело с мордобоя, то – есть с рукопашной, мол, разогреемся, потом перейдем на ножи. Это был бы хороший выход, но Олег отверг его с негодованием, потому что в его понимании заурядная драка понижала уровень, превращала трагедию в фарс, его же оскорбленное самолюбие требовало именно трагедии. Он сделал выпад и порезал Роберта. Пролившаяся кровь окончательно перевела происходящее в статус трагедии. Роберт, рассвирепев, ответил на удар, и началось форменное смертоубийство. Олег остался на пустыре, а Роберт дотащился до подъезда и там умер от потери крови. Понятное дело, жены их разыскивать не стали, одна из страха, другая из равнодушия. На Роберта утром наткнулся любитель собаки, который рано утром вывел свое животное на утренние процедуры. Вот такая история…
– Ну и ну, – перебил ее Шилов, – страху-то нагнала; какие ты страсти нам рассказываешь, у меня даже мороз по коже побежал, а с виду такая тихоня.
… могла бы произойти, – продолжила Галя, – если бы я писала драму в стихах, типа «Ромео и Джульетта», но на самом деле все было не так.
Шилов даже задохнулся от возмущения.
– Ты сушеная змея, – закричал он, – да как ты смела, играть нашими чувствами; Мы же поверили е – мое, мы же переживали ё, какое коварство, а-а, у-у… Нет, ты видел, Марат Иванович. Она же просто глумится над нашими организмами, а ведь они у нас тонкие, особенно у меня. Я же нежный, Галя, нельзя так.
– Как же было на самом деле? – спросил Марат, а Вероника добавила, – Галя не томи.
– На самом деле Роберт вернулся в тот день очень поздно, примерно в час ночи. Естественно Олег не мог ходить и звонить в соседскую квартиру до часу ночи, неловко было, сами понимаете, а просто ждать его у подъезда он тоже не мог, ему было необходимо держать свою жену в поле зрения. Рано утром Роберт благополучно ушел на работу, в течение дня он встретился с Диной, и она ему все рассказала. Между ними произошел следующий разговор.
Дина: Теперь ты все знаешь.
Роберт: (растерянно) Да, теперь мне все ясно.
Дина: Но мне от этого не легче, что мне делать?
Роберт: Я не готов так сразу ответить.
Дина: Когда же ты будешь готов?
Роберт: Сейчас, через несколько минут. Мне надо задать тебе несколько вопросов.
Дина горько усмехнулась.
– Задавай.
Роберт долго молчал, затем осторожно спросил.
– Почему ты призналась ему во всем.
– Да потому, что он все понял. Я поняла, что он все понимает, и поняла, что скрывать все бессмысленно.
– Понимать и знать это разные вещи, то, что я выходил из подъезда в это время, еще не является доказательством.
– Ты боишься? – тихо спросила Дина.
– Нет, – резко ответил Роберт, – я не боюсь, но все это очень неприятно, мы ведь живем в одном доме, в одном подъезде.
– Что теперь говорить. Все уже произошло. Он сказал, что уйдет, если скажешь, что готов на мне жениться.
– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?
– Я об этом не думала, но разве об этом надо спрашивать?
– Прости, я не так сформулировал вопрос, скажи если он уйдет, то я смогу прийти к тебе и жить с тобой, а под нами будет жить моя бывшая жена, с моим ребенком, а вокруг нас будут жить люди, знающие каким образом я попал туда.
– Нет, это невозможно, – ужаснулась Дина, на миг, представив себе эту ситуацию.
– Мне негде жить, кроме, как в этом проклятом общежитие, – с тихой ненавистью произнес Роберт, – тебе тоже.
– Так что же делать, неужели из этого нет выхода? Ты же мужчина, придумай что-нибудь.
– Выход есть.
– Какой?
– Оставить все как есть, еще рано, яблоко должно созреть.
– Это невозможно.
– Возможно, сегодня, когда ты вернешься домой, скажешь своему мужу, что ты все придумала.
– Что ты. Он не поверит. Я уже во всем призналась.
– Поверит, скажи, что он тебя довел до истерики, психоза, своей беспричинной ревностью, от того ты сорвалась и специально на себя наговорила…
– Это не логично.
– …А потом уже не могла остановиться, на самом деле, кроме взглядов и улыбок, у нас с тобой ничего нет: женщина и логика, вещи несовместимые.
– Он не поверит.
– Он поверит, потому что ему проще в это верить и успокоиться, сохранить свой мир, чем не поверить, и потерять веру в него.
Дина покачала головой:
– Как ужасно все это.
– У нас нет другого выхода.
– Хорошо, – с вздохом сказала Дина, я попробую. Я сомневаюсь в том, что он поверит мне, но если это произойдет, я хочу тебе сказать, что если это произойдет, то это станет правдой.
– В каком смысле?
– В том, что у нас с тобой все будет кончено, останутся, как ты изящно выразился, взгляды и улыбки. Это мое условие. Ты согласен с ним? Ты меня потеряешь. Роберт долго подбирал слова, сохраняющие лицо, и, наконец, произнес:
