Слушай только мой голос, хорошо? – на этих словах я неосознанно чмокнула его в губы, погладив пальцами румяные щёки, и посмотрела в глаза парня в ожидании ответа.
Он положительно кивнул и снял футболку, бросая её на пол. Я ожидала, что он додумается сам снять джинсы, но реакции не последовало, и после нескольких минут тихого бездействия я, сглотнув побольше слюны, дотронулась до пуговицы его брюк, дрожащими пальцами расстёгивая её. Это оказалось не так сложно, что я даже смогла расстегнуть молнию, однако, задача была в том, чтобы снять джинсы, а значит, мне надо было опустить его брюки вниз, оголяя мужские бёдра. Боён, как назло, ничего не делал и лишь смотрел на мои робкие колебания. Я сжимала джинсы, а взгляд уставился на выпирающий из-под боксёров член парня.
– О Боже, чем я заслужила такое, – прошептала я себе под нос и одним движением опустила брюки вниз, сев на корточки. И совсем не ожидала, что встречусь взглядом с мужским органом, к которому мне почему-то захотелось прикоснуться. – Ох, дьявол, – слишком громко сказала я, падая назад.
Боён, наконец, начал двигаться, словно издеваясь надо мной, и, до конца сняв джинсы, со спокойным выражением лица стал сниматься носки, разбрасывая их по сторонам. Я хотела было показать ему на пижаму, лежащую на столе, чтобы хотя бы её он надел самостоятельно, но этот идиот стал снимать боксёры. На секунду мне показалось, что он опять издевается надо мной, но когда я кое-как различила начало его тату “two minutes ago”, поняла, что он снова предстанет передо мной голым. Глаза рефлекторно зажмурились, и в один момент я даже поняла, что не хочу их закрывать. А когда случайно открыла их, то увидела татуированные ягодицы парня, надевающего пижаму на голое тело. Мозг отказывался различать его наколки, и я лишь бесстыдно любовалась красивым видом на одевающегося парня. Мне и чай не понадобился для того, чтобы почувствовать, как повышается температура тела и болезненно тянет низ живота. Я неосознанно протяжно застонала и быстро закашлялась, неуклюже вставая на ноги. Боён повернулся ко мне, так и не застегнув пуговицы пижамной рубашкой, и я начинала бояться собственной реакции на оголённое тело парня.
– Это, кажется, для тебя, – сказал он тихим покорным тоном, протягивая ночную сорочку, оставленную госпожой Пак.
Я неуверенно кивнула, хватая вещь, и постаралась не ругнуться, заметив то, что белая сорочка была не просто короткой, но ещё и прозрачной.
– И где она только смогла достать это, – пробормотала я, осматривая кусок ткани, и подняла на Боёна взгляд. Встретившись с его издевательской ухмылкой, я быстро спрятала взгляд, бросая сорочку в сторону. – Застегни пуговицы, ты же болен, – произнесла я и сама же принялась застёгивать пуговицы пижамной рубашки, медленно растягивая процесс и случайно касаясь пальцами голой кожи.
– Я же говорил, чтобы ты никогда не трогала меня, – проговорил он сердитым голосом, и я быстро отошла на шаг назад.
Да что это с ним такое? Взгляд Боёна пугал не на шутку, и я уже не думала о том, что он сейчас стебётся надо мной. Его нахмуренные брови и сжатые кулаки вызывали у меня страх и мурашки по телу, и я неосознанно пятилась назад. Я не понимала, был ли сейчас Боён, который ещё в первый день своего отпуска говорил мне, что не любит прикосновения, или это всё из-за высокой температуры. Он продолжал смотреть на меня взглядом маньяка, и, спиной столкнувшись с дверью, я быстро выбежала из комнаты, сдерживая слёзы испуга. В коридоре я чуть не сбила старушку Пак, которая держала в руке чашку чая и настороженно наморщилась.
– Ты вся побледнела. Тебе тоже нездоровится? – поинтересовалась она, прикладывая ладонь к моему лбу. – Эх, глупая молодёжь. Кто ж купается ночью в море в нижнем белье, – она укоризненно качала головой, а я учащённо дышала, стараясь не зареветь.
– Я могу принять душ? – спросила я, кусая губы, и женщина положительно кивнула.
Я хотела было остановить её, чтобы та не шла в комнату, но надеялась, что она сможет успокоить резко переменившегося в поведении парня.
Я проторчала в ванной комнате чуть больше надобного, так и не встав под струю воды. Мне срочно нужно было поспать, но я не знала, смогу ли я сделать это в одной комнате с Боёном. И даже то, что он сейчас не в себе, пугало меньше, чем то, как моё тело реагирует на него.
– Сонхи, – несколько стуков в дверь заставили меня подскочить на месте, и я быстро включила душ.
– Да, я ещё не помылась, – сказала я, открыв дверь старушке, которая держала в руке уже другую сорочку нежно-розового цвета и полотенце. – Боён сказал, что в той сорочке тебе неловко и попросил принести что-нибудь более скромное, – она улыбнулась и покачала головой. – Вот мы в своё время зря времени не теряли, всё время резви…
– Кхм-кхм, – закашлялась я, готовая прыгнуть в объятия к своему соседу за то, что он фактически спас мне жизнь, ведь я думала, что сгорю со стыда. – Спасибо, а то мне не хотелось вас обижать, ведь вы так помогли нам сегодня, – я улыбнулась уголками губ и схватилась за сорочку, боясь, что женщина передумает.
– Ты, главное, амулет не забудь надеть, – она ухмыльнулась и с намёком во взгляде подмигнула мне. – Спокойной ночи, мы с мужем плохо слышим, не волнуйтесь, – сказала она и, не дав мне что-либо ответить, ушла в свою комнату.
12. Хризантема.
Душ определённо пошёл мне на пользу. Я чувствовала себя не просто свежее и свободнее, но и немного отдохнувшей. Всё напряжения сегодняшнего дня смылось вместе с водой, и мне оставалось лишь заснуть, чтобы на утро не вспоминать все мучащие меня мысли о смерти Боёна и его бредового состояния. Вытирая на ходу волосы полотенцем, я робко открыла дверь, боясь встретиться с ещё одним нераскрытым до этого обличием своего соседа, но выключенный в комнате свет дал мне понять, что тот уже спит. Это значительно облегчило мне задачу, так как уже не было сил видеть то, как себя ведёт без того странный Квон. Я зашла в комнату и в темноте отыскала один из стульев, чтобы развесить на нём свою одежду. Сорочка госпожи Пак была удобной и, самое главное, скромной. Я пыталась различить свободное место на матрасе, чтобы кое-как лечь у краешка, но зрение в который раз подводило меня. И лишь глухой стон парня давал знать, что он лежит не у стенки. Я даже не удивилась его выбору места, иначе с ним было бы слишком просто. Мне надо было кое-как переместиться к стенке, и, опустившись на колени, я
