Все разбрелись, никого нет – слава богу! Осталось сделать совсем немного – загрузить уралмашевский макет и посмотреть, как он работает, и сделать это можно только в конторе, потому что дома нет компьютера!
В коридоре было пусто, и от пустоты казалось, что очень просторно – цепочка сильных лампочек на потолке заливала беспощадным белым светом стены, фотографии и немыслимые плакаты, которые неизвестно где находил шеф, приволакивал и развешивал по стенам. “Проходя по эскалатору, стойте справа”! И это его забавляло, придурка.
Все у шефа получалось, все ему удавалось, все его гнусные теории подтверждались, вот как удача его любила, а он даже этого не понимал. Он был убежден, что все сделал сам, что это он такой молодец, а не стечение обстоятельств, которые только и делали, что “стекались” в его пользу! Даже то, что он не желал работать под контролем и терял заказчиков, потому что те хотели “проверять” его работу, шло ему только на пользу! О нем легенды слагали – вот как ловко он сумел запудрить всем мозги, и он еще поплатится за это.
Федя Греков – только начало. Посмотрим, как ты теперь повертишься, как локти начнешь кусать, как весь изойдешь яростью и злостью – ведь тебя уже отволокли в ментуру, и ты на себе испытал, что такое бессилие, полное, окончательное, бесповоротное!
Какое это сказочное, почти болезненное удовольствие – думать, как заносчивого, гордого, такого уверенного в себе шефа обыскивали, “шмонали”, швыряли его одежду, очки, часы, телефон! Жалко, что не избили – а может, и избили, мало ли что на морде никаких следов не осталось, по морде, наверное, нынче не очень-то и бьют, грамотные стали насчет “физических методов воздействия” и “звонка своему адвокату”!
Жаль, что его выпустили. Странно, что его выпустили, – все равно никаких других подозреваемых у ментов нет и быть не может! Вот бы опять посадили, только всерьез! Сначала судили бы, а потом посадили, и надолго, “на зону” или как там это правильно называется! Каково тебе будет на зоне, дорогой и любимый шеф? Арсений Троепольский – зэк, убивший собственного зама от ревности или от зависти, мало ли что можно придумать!
Мысли были острые и сладкие, обжигающие счастьем. Троепольский проиграет – так не бывает, чтобы выигрывать всегда. Когда-то его необыкновенное везение должно ему изменить, оно уже почти изменило, осталось еще чуть-чуть, самую малость.
Серьезные заказчики – очень, очень, очень серьезные, ибо всем хорошо известно, что с Тимофеем Кольцовым, владельцем этого гребаного Уралмаша, шутки плохи, – будут недовольны, да еще как! Во-первых, тем, что сайта никакого нет, во-вторых, тем, что Троепольский втянул их “в неприятную историю”, а уж представить все так, будто он убил зама, потому что тот вышел из-под контроля, а сам шеф ни на что не способен, проще простого!
Менты – черт с ними, пусть они и не поверят, хотя хорошо бы поверили и засадили его всерьез! Заказчики поверят, потому что разбираться им некогда и недосуг, а Троепольский при всем своем величии слишком мал, чтобы такой монстр, как владелец Уралмаша, стал разбираться, кто прав, а кто виноват. И тогда конец всему – репутации, славе, легендам!
Еще чуть-чуть. Только подтолкнуть в правильном направлении – и все.
Макинтош мигнул, словно льдом подернулся, и на мониторе взорвалась картинка – сказочная, яркая, не имеющая никакого отношения к трубам, дымам и чугунным болванкам Уральского машиностроительного завода. Федя Греков, как и сам Троепольский, все и всегда делал против правил – завод меньше всего был похож на завод, автомобиль на автомобиль, телефон на телефон.
“Все это смертная скука”, – говорил Троепольский, когда ему показывали “телефонную” рекламу, в которой говорилось о “центах за минуту” и о том, что “ночью дешевле”. И переделывал по-своему, так что в “телефонной” рекламе не оставалось ни слова о телефонах, и заказчики в припадке восторга закатывали глаза, и продажи росли как на дрожжах, и придуманные шефом слоганы цитировались в газетах, на радио и еще черт знает где, а он так и не поехал за присужденным ему каннским “Львом”, все некогда ему было, и “Льва” получал Федька!
Самым убийственным было то, что все идеи шефа казались простыми и аскетичными до идиотизма, ничего не было в них такого, чего нельзя было бы повторить, разобрать по частям, разложить по полочкам, но вот беда – разложив, их невозможно было собрать обратно! И повторить невозможно – похоже, да, похоже, пожалуй, но вот не то, не то!..
“Мы, гении, – говорил Троепольский, – всегда неповторимы”. И непонятно было – шутит он или нет.
Посмотрим, как ты теперь пошутишь, избалованный скверный мальчишка! Гений, твою мать!
А Федька подозревал. Давно подозревал, и приходилось прятаться, улыбаться, хвостом вилять, “отводить подозрения”! Опасность миновала – больше его подозревать некому. Все остальные “гении”, которых Троепольский подбирает себе под стать, дальше собственных Макинтошей не видят ничего, и слава богу!
Сайт искрился и переливался на мониторе, и смотреть на него было невыносимо. Можно и вовсе не смотреть. Все в порядке. Дело почти сделано.
Бабахнула тяжелая металлическая дверь в отдалении, и потянуло сквозняком. Паника рухнула откуда-то сверху и почти придавила его. Стало трудно дышать. Мокрые пальцы поехали по выпуклой спинке компьютерной мыши и нажали что-то вовсе не нужное.
Кто это может быть?! Охранник?! Что ему надо?! Сотрудники?! Нет, не может быть, все давно ушли!
Сайт на мониторе горел, как жар-птица из сказки, и пальцы все промахивались, никак не могли потушить его.
Шаги. Ковер глушит звук, но все-таки слышно. Шаги. Очень близко. Нет, это не охранник. Это свои.
То есть те, кто работает здесь, какие еще свои! Нет никаких своих!
Попасться?! Вот так, в последнюю минуту, бездарно и пошло проиграть только потому, что кому-то из “гениев” пришла фантазия ночью вернуться на работу?!
“Нет. Нет! Нет!!!” – Кто-то будто визжал в голове. Визжал, и корчился, и изнемогал от страха.
Что-то словно заскреблось очень близко, и волосы у него на макушке встали дыбом.
– …Гуччи, ты где?! Гучинька, иди сюда. Я больше не могу, я домой хочу. Гуччи!
Полина Светлова, любовница шефа, шпионка, доносчица, карьеристка и мужененавистница.
У женщины не может быть рост метр восемьдесят пять. Фотомодели не в счет, живьем их все равно никто и никогда не видел. Она не должна быть умнее окружающих мужчин – или она их возненавидит, или они возненавидят ее. Она не должна носить странные очки и обтягивающие джинсы. Она не должна “находиться на особом положении” только потому, что когда-то начальник с ней спал.
И именно она явилась, чтобы всему помешать и все разрушить!
