— Но…
— Кэрри!
Его голос был тихий и строгий. Он заставил меня содрогнуться, когда я услышала его.
— Ты не даешь мне денег? После всего, что я сделал?
— Ты же знаешь, что это не так, Брен. Она начала искать в кошельке деньги.
— Нет? Я удивлен, Кэрри. Расстроен.
— Не говори так. Нашла. Вот все, что есть.
— Как я могу, сейчас?
— Прошу, Брен. Возьми.
Кэрри вытащила целую горсть банкнот и в это же время обернулась и увидела меня. Она покраснела и посмотрела в сторону, снова на Брендана.
— Должен сказать, ты сегодня выглядишь немного бледной, — сказал он, забирая деньги и пряча в карман. — М-м-м…
Я увидела, как Кэрри вздрогнула, будто он ударил ее. Она подняла руку и поднесла к лицу, стараясь прикрыться.
— Ты хорошо смотришься в этом пальто, — сказала я. Спустя сорок пять минут мы с Кэрри уже пили кофе в захудалом небольшом кафе в парке Финсбери.
— Правда? — Она застенчиво поправила воротник. — Тебе не кажется, что я выгляжу слишком бледной?
— Сейчас ноябрь. Мы все немного бледны. Ты великолепно выглядишь, — бодро убеждала я, как будто она выздоравливала в больничной палате после тяжелой болезни.
— Спасибо, — поблагодарила она с таким смирением, что мне захотелось потрясти ее.
— Как бы то ни было, у тебя скоро будет медовый месяц, и ты отправишься в путешествие, впитывать солнце, куда же? На Фиджи?
— Да… — Она с трудом заставила себя улыбнуться.
— Сказочно.
Повисла пауза, я поднесла к губам пустую кофейную чашку и сделала вид, что допиваю остатки кофе.
— Брендан уже решил, что он собирается делать?
— Ты хочешь сказать, чем именно заниматься?
— Да.
— Он сказал, что прежде всего хочет привести в порядок Троя.
— Знаешь, мне это кажется совершенно неподходящей идеей.
— Право, не знаю, — произнесла она безразлично.
— Даже Трой хочет, чтобы его оставили в покое, — сказала я. — Именно поэтому он и уехал.
— Я знаю. — Она нервно прикусила губу. — Во всяком случае, я говорила об этом Брендану.
— У вас с ним все в порядке?
— Конечно! — резко ответила сестра.
— В любом случае он должен уже думать о вас двоих; именно в этом его главные приоритеты. Что он делал раньше?
— Ну, — сказала Кэрри, — много чего, знаешь… — Она грызла ноготь. — Он изучал психологию, затем выполнял какую-то работу, связанную с этим, но ничего не получилось. В нем слишком много того, что отличает человека с независимым оригинальным мышлением. Он также принимал участие в различных деловых начинаниях, ты знаешь. Он часто шел на риск. И конечно же, путешествовал.
— Конечно, — сказала я. — Понимаю.
Я старалась вспомнить, что рассказывал Брендан. Из потаенных глубин памяти всплыло имя, которое он произнес на барбекю в саду моих родителей. Я ухватилась за него: Вермонт. Именно. Гарри Вермонт и комторг-компания. Когда Кэрри ушла, я достала свой мобильный телефон и набрала номер справочной службы.
На следующее утро в половине девятого я сидела в большом теплом офисе с огромными окнами, которые выходили бы на Темзу, если бы были расположены на противоположной стороне здания. Но из этих окон открывался вид на собственность, принадлежащую муниципальному совету, с наглухо закрытыми оконными проемами и дверями. Если «наглухо закрытые» можно считать правильным определением для этих огромных листов металла. Гарри Вермонт предложил мне кофе, но мы оба торопились, впрочем, когда дело дошло до кофе, не потребовалось много времени. Я рассказала ему, что знаю Брендана Блока.
— О… да?
— Вы с Бренданом вместе основали комторг-бизнес, правда?
— Что?
— Мне бы хотелось разузнать о той работе, которую вы выполняли вместе.
Он достал из пачки на письменном столе сигарету и закурил ее. Затянулся.
— Работа, которую мы вместе выполняли? — саркастически уточнил он.
— Какая-нибудь проблема? — спросила я. — Можешь рассказать об этом?
— Да, — сказал он. — Я могу рассказать об этом.
— Много денег ты потерял, когда лопнул комторг-бизнес? — весело спросила я, кладя в рот крошку сыра «Стилтон». Был день рождения Билла, и все мы сидели за столом в его доме. На улице было туманно и холодно, а здесь изумительно тепло, в камине жарко горел огонь. Джуди и Билл были хорошими кулинарами, значительно превосходя моих родителей. Они испекли огромный пирог с дичью, было много красного вина, а сейчас сыр и бисквиты. Кэрри сидела в другом конце стола, убеждая Сашу, чтобы та согласилась быть подружкой невесты. А Саша, которой исполнилось двенадцать, но выглядела она на двадцать один год и носила только невообразимо расклешенные джинсы и кофточки с капюшоном, отвечала, что она не собирается надевать на себя персиковое атласное платье ради кого-то. Но папа и Билл слушали меня, Трой сидел напротив Брендана. Не могу сказать, слушал он или нет, потому что он был в одном из тех настроений, которые невозможно прочитать.
— Слишком много! — ответил Брендам и сокрушенно засмеялся — человек, опытный и практичный в людских делах.
— А что с остальными? — продолжала расспрашивать я.
Я уже опустошила свой стакан, торопливо поставила его на стол и заговорила так громко, что Кэрри и Джуди посмотрели на нас через стол:
— Неужели все потеряли свои деньги? Как тот Гарри, человек, о котором ты однажды рассказывал нам? Как его фамилия?
Брендан мгновенно смутился.
— Вермонт, ты сказал, да? — спрашивала я.
— Каким образом тебе удалось запомнить это?
Рассмеялась мама, довольная мной. Мне становилось интересно, вежливость я сохраняла.
— Митч и Саша, унесите тарелки, — сказала Джуди.
Они, ворча, поднялись из-за стола.
— Потому что я запомнила Вермонт, ассоциируя его с Новой Англией, — ответила я.
Билл вновь наполнил мой стакан, я выпила огромный глоток вина. Митч унес мою тарелку для сыра и уронил масляный нож мне на колени.
— Бедный старина Гарри, — вздохнул Брендан. — Его стерли в порошок.
— Что же он делает сейчас? Ты поддерживаешь с ним связь?
— Нельзя бросать друзей только потому, что у них плохие времена, — нравоучительно ответил он.
— Я говорила с ним, — вставила я.
— Что?
— Он сказал, что случайно познакомился с тобой, но вы никогда фактически не работали вместе, и он никогда не занимался упаковочным бизнесом. Как бы там ни было, но у тебя нет работы.
Я сделала еще один огромный глоток вина.
— Кофе? — спросил Билл.
— Чудесно, Билл, — согласилась мама.
В ее голосе прозвучал ужас.
