— Зайка… что?! Что он сделал?! Что случилось?!
— Алиса… мне так стыдно…
Я шмыгнула носом и опять разревелась, уткнувшись ей в плечо.
— Идем, давай, я тебе помогу… — она забросила мою руку себе на плечи и крепко обхватила меня за талию, будто я была раненым солдатом на поле боя. — Костик, спасибо тебе! Ну, ты знаешь — я в долгу не останусь.
Мужичок только кивнул, снова усаживаясь в машину.
Мы оказались в просторном холле с деревянными панелями, каменной плиткой на полу и множеством охотничьих трофеев на стенах — состояние мое особо не располагало к наблюдениям, поэтому я запомнила лишь общие черты. Единственное, что пришло на ум в тот момент, когда я впервые оказалась внутри дома, — чем можно заполнить его пространство? Роскошный диван, стеклянный столик с небрежно брошенным журналом и хрустальной пепельницей, не разожженный камин — все в этом помещении казалось таким внушительным, обстоятельным, шикарным и… совершенно нежилым.
Не останавливаясь, Алиса потащила меня наверх по тихо поскрипывающей деревянной лестнице.
— Это твоя комната? — пролепетала я, когда мы остановились перед неприметной белой дверью в конце коридора.
— Это мой этаж, — спокойно ответила подруга. — Папа живет в другой части дома. Но сейчас его нет.
Спальня Алисы оказалась куда менее пафосной и роскошной, по сравнению с холлом. Обыкновенные светлые занавески на окнах, компьютерный стол с ноутбуком и большим серебристым кактусом, шкафчик с книгами и двуспальная кровать под пышной периной — в свете маленького светильника предметы отбрасывали трепетные тени, и вся комната выглядела удивительно скромно.
— Ты чего-нибудь хочешь? — спросила Алиса, бережно усадив меня на край кровати, хотя к тому времени я уже вполне могла передвигаться самостоятельно.
— Да, — промычала я. — Умереть.
— Тьфу ты, дура. Я имею в виду, хочешь пить? Или таблетку от головной боли?
— Да. Цианида мне, пожалуйста.
Подруга раздраженно закатила глаза. Я откинулась назад, утонув в прелестных пуховых волнах пахнущей лавандой перины.
— Так что у тебя с этим придурком произошло? — Алиса, пронаблюдав минуту за моими убогими попытками, начала стягивать с меня неснимаемые джинсы. — Ты мне скажи, если что… Мы быстро разберемся! Он тебя обидел?
— Нет, — я закрыла лицо руками. — Больше никогда не буду пить.
Я вкратце пересказала ей то, что удержалось в памяти из нашего разговора с Кириллом. Алиса слушала с непривычно сосредоточенным выражением лица, как следователь на допросе, будто пыталась запомнить максимальное количество фактов, а потом встала и, распахнув окно, уселась на подоконнике с сигаретой.
— Ну, ты даешь! Я же думала, он тебя минимум побил ногами, — наконец тихо произнесла она. — Только не вздумай извиняться. У мужиков никогда нельзя просить прощения.
В комнату ворвался прохладный мокрый воздух с ароматом прелой листвы и далеких костров. Я пожала плечами и облачилась в выданную мне ранее «форму» — футболку и шорты Алисы. Странно, но кроме легкого озноба, я не чувствовала никаких других симптомов давешнего отвратительного перепоя и, похоже, уже окончательно протрезвела.
Алиса нервно дымила в окно, щуря глаза. Я поднялась с кровати, прошлась по пушистому мягкому ковру… Хм, думала, это не модно, и в доме у владельца металлургической империи не может быть ковров на полу. Вдруг мой взгляд упал на небольшую серебристую рамку на столе. Мельком взглянув на угрюмую Алису, я все же решилась взять фотографию в руки.
— Кто это?
— Мама моя, — подруга подняла брови. — Обычно такого не спрашивают. Мы вроде похожи.
С фотографии на меня смотрела черноглазая улыбающаяся девушка, придерживающая одной рукой легкий белый шарфик на шее. За ее спиной синело море, косо падали рассветные солнечные лучи. Ветер трепал ее длинные темные волосы и во всей этой картинке было что-то такое радостное и свободное, что у меня даже потеплело в груди.
— Прости. Я просто подумала, что это ты, решила уточнить, — я поставила фото на место. — Такая красивая…
Мне очень хотелось расспросить о ней, ведь Алиса ни разу не упоминала о своей матери при мне, но я почему-то чувствовала себя неловко, особенно заметив, как дрожит очередная сигарета в пальцах подруги.
— Наверное, она такая и была, — поморщилась Алиса. — В то время, когда она пропала, фотошопа еще не было.
Я застыла от удивления, кажется, с открытым ртом.
— Как пропала?
— Вот так, — Алиса вытянула длинные ноги на подоконнике и прислонилась спиной к оконной раме. — Мне было два года. У папы тогда еще не было никакого бизнеса, только развалился Союз и он вкалывал на заводе целыми днями, в надежде хоть когда-то получить кусок зарплаты. И вот однажды он вернулся домой с работы, а мамы не было. Вещи лежали на местах, в квартире было чисто, я сидела в кроватке сытая и довольная, а мама просто пропала. Больше я о ней ничего не слышала.
Я опустила распухшие от слез веки и вздохнула.
— И вы никогда…
— Поначалу пытались, но потом перестали. Вика, она чужой мне человек. Если она умерла, то так тому и быть, такова судьба… А представь, если бы она нашлась сейчас? Конечно, вдруг обнаружить взрослую дочку и мужа-миллионера вполне приятно. Что мне с ней делать? Слушать вечные извинения или сюси-пуси? Я ведь ничего к ней не чувствую. Ее ведь никогда у меня не было. Лучше совсем не иметь матери, чем иметь, но не любить ее.
Мне невольно припомнился мой последний разговор с моей мамочкой. Наверное, она в чем-то права. Я еще раз взглянула на фотографию в серебристой рамке — конечно, Алиса немного солгала, ведь люди не хранят на столе долгие двадцать лет изображение человека, который им совершенно безразличен.
Я присела на край широкого подоконника и положила голову на ее плечо.
— Твой папа так и не женился?
— О, это отдельная история, — жестко ухмыльнулась Алиса. — У меня с ним контракт.
Я непонимающе поморгала и нахмурилась.
— Поначалу он все таскал в дом разных мелких шлюшек, каждая из которых должна была пройти кастинг на роль моей «мамы», — моя подруга резким движением забросила щекочущие лицо волосы за спину. — Но в пятнадцать лет, после очередной «пробы», я закатила грандиозный скандал. С тех пор у нас все очень грамотно, по-деловому… Папа же всегда славился бизнес-хваткой. Иначе бы не прикупил по дешевке три завода. Ну, вот… теперь мы договорились. Он может спать с кем хочет, но только пусть не пытается внедрить меня в свою «нормальную семью».
— Слушай, может, он искренне… хотел, чтобы…
