– Кто? – спросила Джесса с искренним любопытством, а не просто потому, что не могла решить, как выяснить остальное, что ей хотелось знать то, что он делал каждую минуту с того ужасного утра, когда она стояла на их камне, уставясь на реку, которая всегда была молчаливым компаньоном, а теперь стала врагом.
– Джон Дрейвен. Глава службы безопасности. – Ответ напомнил Джессе, что служба безопасности «Редстоуна» была легендой сама по себе, вызывая уважение, восхищение, а иногда и зависть. Тем, как она стояла на страже интересов компании. – Служил в армии с братом Джоша. Был с ним, когда он умер. Потом пришел рассказать Джошу и больше не уходил.
Джесса чувствовала, что сейчас Сент-Джон многословен, как никогда. Она цеплялась за его настроение, опасаясь, что он может замкнуться в любую минуту.
– А третий?
– Тесс Мачадо. Первый пилот, которого он нанял. Больше никто так бы не поступил – она была совсем юной и к тому же женщиной. Джош видел, как она ловко приземлилась на самолете летной школы с расплющенным носом, при встречном ветре, и тут же нанял ее.
Джесса испытала радостное чувство от того, что одним из первых людей Джоша Редстоуна была женщина, смешанное с глубоким любопытством к человеку, который видел то, чего не замечали другие. Как было с юным Эдамом Олденом.
– Триумвират, – негромко произнес Сент-Джон.
– Дрейвен, Тесс… и ты?
Он кивнул:
– Мак так назвал нас.
– Мак?
– Харлен Мак-Клэрен. Наш четвертый. Официально не работает в «Редстоуне», но дал Джошу хороший старт.
В тот момент, когда он назвал имя знаменитого охотника за сокровищами, Джесса вспомнила статью, где говорилось, что Мак-Клэрен вложил деньги в «Редстоун», когда там не было ничего, кроме ангара и мечтаний.
– Мы были с ним, когда умерла Элизабет, – продолжал Сент-Джон. – Боялись, что это его уничтожит. Сидели с ним по очереди и отвлекали, пока он не выбрался из туннеля.
Джесса ощутила параллель с собственной жизнью и жизнью ее матери. Выражение его лица говорило, что он знает это и хочет подать ей надежду.
Ему это удалось.
– Так что ты делаешь в «Редстоуне»?
– Я же рассказал.
Джесса понимала, что это далеко не все, но не стала допытываться.
– Где ты живешь?
– В штаб-квартире «Редстоуна».
Она усмехнулась:
– Я слышала, что он внушает подобное усердие, но… – Джесса оборвала фразу и посмотрела на него. – Подожди. Ты имеешь в виду… буквально?
Сент-Джон кивнул:
– В квартире на верхнем этаже. Мне нравится быть поблизости и все контролировать.
– Значит, в штаб-квартире «Редстоуна» есть жилые апартаменты?
– Три. Мои. Джоша, когда у него много работы. А третьи для тех, кому они могут понадобиться.
Одно это дало ей понять, что Сент-Джон играет в компании куда большую роль, чем говорит. Если он имеет постоянные апартаменты в штаб-квартире, если Джош Редстоун хочет держать его поблизости, чтобы он наблюдал за всем, то все не так просто.
– Для кого именно? – спросила она.
– «Редстоун» заботится о своих сотрудниках.
Это тоже было одним из главных пунктов статьи – вся мощь власти «Редстоуна» должна быть в случае необходимости мобилизована для самого низшего эшелона сотрудников. Такой была семья «Редстоун». И, судя по всему, Сент-Джон чувствовал себя ее частью. Джесса ощущала радость из-за того, что он наконец обрел семью.
Весь массив власти «Редстоуна»…
Фрагменты картинки разгадки запоздало становились на место.
Вот как Сент-Джон проделал это. Банк, расследующий репортер, внезапный интерес глобального гиганта «Редстоуна» к избирательной кампании в этой незаметной сельской местности.
– Ты собираешься уничтожить его, – прошептала Джесса. – И использовать «Редстоун», чтобы стереть его в порошок.
– Проблема? – откликнулся Сент-Джон.
– Нет. Никто не заслуживает этого больше. Я просто… немного удивлена. – Еще бы – найдя избиваемого и измученного Эдама Олдена, не только вставшим на ноги, но и, очевидно, добившимся значительного успеха. – Я имею в виду… Редстоуна.
Сент-Джон улыбнулся, и это больше всего походило на естественную, нормальную улыбку с тех пор, как он вернулся.
– Да. Редстоун.
– Он действительно такой, какой я слышала?
– И более того.
– Как он выглядел?
– В некоторых отношениях как твой отец.
Джесса улыбнулась в свою очередь.
– Папа восхищался им. Но он был счастлив, оставаясь здесь, в маленьком Сидаре. А Джош Редстоун построил империю.
– Да. И отбивал атаки тех, кто хотел ее разрушить. – Его лицо помрачнело. – Пока что, – пробормотал он, словно обращаясь к самому себе.
Джесса не могла вообразить, чтобы кто-то хотел разрушить что-то, настолько великолепное, как «Редстоун».
– Конкуренты?
Сент-Джон хрипло засмеялся:
– Невозможно конкурировать. Поэтому надо расчистить поле. Звучит знакомо?
Тактика казалась слишком знакомой.
– Твой отец.
– Да.
На это ей было нечего сказать. Компьютерный монитор блеснул, когда программа закончила очередной поиск. Надо будет к этому приспособиться. Достаточно одного-двух раз в день. Джесса криво улыбнулась, осознав, что строит планы, как использовать эту систему, которую не могла себе позволить и от которой не желала отказываться. К тому же важный чиновник «Редстоуна» потратил всю ночь, устанавливая компьютерную программу в маленьком магазинчике.
Она указала на новый компьютер:
– Это от «Редстоуна»?
– Построено самостоятельно, – ответил он. – Основную работу сделал Бартон. Он гений. Мог бы иметь собственный отдел, но любит работать на Гэмбла.
Гэмбл… Джесса вспомнила, что дядя Лэрри упоминал это имя. Йен Гэмбл, блестящий изобретатель. В статье упоминалось о тех, кто пытался переманить его из «Редстоуна», но он смеялся им в лицо. Даже правительство пыталось это сделать, но Гэмбл был непреклонен. Джош Редстоун дал ему шанс, который не дал бы никто другой, дал свободу действий, которую он не нашел бы больше нигде, сказал он интервьюеру. Он останется в «Редстоуне», пока не умрет или пока Джош не закроет предприятие.
– И сколько Редстоун заплатил бы тебе за подобную ночную работу?
Сент-Джон молча пожал плечами.
– Я не пользуюсь благотворительностью, – сказала Джесса.
Он посмотрел на нее, и его пристальный холодный взгляд смягчился.
– Нет. Ты давно заплатила мне.
Внутри у Джессы закипели эмоции – старая боль смешивалась с новой, которую она не осмеливалась назвать.
Джесса старалась не думать об этом. Она говорила себе, что просто не готова взглянуть этому в лицо при ее и без того усложнившейся жизни. Но, увертываясь от одних мыслей, Джесса нарвалась на другие, которых не могла избежать, иначе она никогда не простила бы себя.
