— Мне следует показать тебе, как сильно я тебя хочу? — спрашивает он тихо.
Я киваю, и он встает. Я тяну к нему руки, словно ребенок, и он подхватывает меня на руки и несет в кровать по истине царских размеров. Я глубоко вздыхаю, чувствуя тепло его тела, прижимающееся ко мне. Какое-то время слышится только мягкий шелест белого белья и мимолетные вздохи. Затем начинается яростные, стремительные толчки. Пока дрожь, словно серебряный взрыв, проходит через меня, и я снова парю среди мерцающих звезд. Только здесь я могу спрятаться от Кроноса. Я уцепляюсь за эти сильные упругие ягодицы, когда он находит свое освобождение, и выплескивает свое семя внутрь меня.
Полусонно я свертываюсь калачиком, прижавшись к нему, и скоро глубоко сплю, как и все остальные в этом вонючем, тонущем городе.
18.
После поездки на стеклодувную фабрику мы возвращаемся, и улетаем на частном самолете: миновав очереди на паспортный контроль, и ожидание багажа. По прилету, Блейк не едет с нами, у него должна состояться деловая встреча. Он пытается убедить меня не отпускать няню на сегодня, но я отказываюсь, поэтому няня садится в такси и отправляется к себе домой.
Я держу Сораба на коленях и смотрю в окно. Я чувствую себя немного подавленной. Пока мы едем в пентхаус, мои навязчивые думы возвращаются, и то, что я старалась не задумываться о словах, сказанных матерью Виктории, сейчас отчетливо барабанят в моей голове, собираясь в улей и создавая полный кавардак. Их шепот отчетливо слышен в тихой квартире. Я чувствую себя одинокой и мне становится страшно.
Звонит Джек, и я сразу же приглашаю его к себе.
— Ты только что вернулась из отпуска. У тебя, наверное, накопилась тысяча вещей, которых необходимо сделать. Я не буду тебе мешать, приду завтра, — говорит он.
— Нет, никаких завтра. Пожалуйста, приходите сегодня, сейчас, если можешь. Мне хочется увидеть тебя снова.
— У тебя все в порядке, Лана?
Я смеюсь.
— Конечно. Я просто хочу увидеть крестного моего сына снова. Ведь в этом нет ничего плохого, правда ведь?
Он смеется в ответ, таким знакомым и родным смехом.
— Нет, но ты расскажешь мне, если есть какие-то проблемы, правда?
— Да, да, да. Через сколько ты будешь?
— Полчаса.
— Тогда увидимся, — я прекращаю разговор и чувствую облегчение.
— Мистер Джек Айриш желает подняться к вам, мисс Лана, — через полчаса сообщает мистер Наир по телефону.
— Прекрасно. Проводите его, — говорю я, открывая переднюю дверь и выхожу в холл перед лифтом. Лифт открывается, и появляется Джек, ему несколько не комфортно. Я вижу, как он немного растерен от окружающей обстановки.
— Мой, мой, Джек, — говорю я, — это что новая рубашка? Не предполагала, что когда-нибудь увижу тебя в красном.
Он краснеет, я даже не предполагала, что он умеет краснеть.
— Элисон приобрела, — бормочет он, выходя из лифта.
— Эй, тебе идет. Действительно. На самом деле, очень классно.
— Ты что-то быстра и легко сыплешь комплиментами сегодня.
— Да, — соглашаюсь я, и окунаюсь в его объятья. Они такие знакомые, мне так спокойно и хорошо в его руках. Я люблю Джека. Я по-настоящему люблю его. Он напоминает мне, первый луч солнца после особенно мощного продолжительного ливня, который зовет тебя на улицу поиграть. Я делаю шаг в сторону.
— Пойдем, я покажу тебе квартиру.
Мы заходим внутрь, и я поворачиваюсь к нему.
— Вау, — говорит Джек. — Это место должно быть чего-то стоит.
— Да, ты еще не видел открывающегося вида, — я тяну его в сторону балкона.
— Поразительно, не правда ли?
— Сама квартира, как и окружающий вид так же способны вызвать приступы мании величия, — нежно говорит он. Мы стоим в тишине в течение минуты, смотря на парк, потом он поворачивается ко мне. — Где проказник?
— Спит.
— Опять?
Я смеюсь, потому что с Джеком мне очень легко.
— Хочешь хорошего кофе?
— Что за вопрос?
— Пойдем.
Я включаю какую-то музыку, и мы сидим на диване, попивая капучино.
— У тебя голова дом советов, поэтому что ты знаешь о Кроносе?
— Странный вопрос.
Я делаю глоток горячей жидкости.
— На днях услышала от кого-то и вдруг поняла, что я ничего о нем не знаю.
— Я не силен в греческой мифологии, но, по-моему он был Богом, который съел своих детей. Он также известен под другими именами Сатурн, или Отец Времени.
— Бог, который съел своих детей?
— Да, он хотел остановить пророчество, что его собственный ребенок свергнет его или что-то в этом роде.
Я с сожалением киваю, мне совсем не нравится то, что он говорит. После того, как Джек уйдет, я проведу свое собственное расследование.
— Ты счастлива, Лана?
— Нет, — говорю я, прежде чем могу остановить себя.
Его чашка кофе замирает на пол пути к губам.
Я прикрываю рот кончиками пальцев, понимая, что сболтнула что-то ни то. Я не могу рассказать ему о Кроносе, поэтому начинаю выдумывать.
— Нет, стой. Я просто сказала, не совсем то, что имела ввиду. Я не совсем несчастлива, — я опускаю подбородок на руку. — Но ты же знаешь, что я чувствую к нему. Это своего рода пытка, так любить кого-то, кто не любит тебя. Я словно мертвая оса, плавающая в его бокале с шампанским. Я разрушаю его совершенную жизнь, его превосходные планы, — и все же это даже слишком, чем правда. Блейк не счастлив. Есть что-то, что разрушает его изнутри, но он не скажет мне, что это такое.
Джек ставит свою чашку на низкий столик.
— Ты несчастна, милая моя, — говорит он с таким сочувствием, что я вдруг, наполняюсь жалостью сама к себе, и пытаюсь сморгнуть выступившие слезы. Джек тянет руку, чтобы меня обнять.
— Не трогай ее.
Ожесточенность, прозвучавшая в словах, заставляет меня вздрогнуть. Я поворачиваю голову и вижу Блейка, стоящего в дверях гостиной. Мы не слышали, как он вошел, видно его шаги заглушили толстые ковры и музыка.
Его лицо, словно грозовая туча. Я виновато вскакиваю, мои щеки пылают, и в этот момент понимаю, что ничего плохого не сделала. Мы не сделали ничего плохого. Из-за чувства невиновности, мой голос становится сильным.
— Мы просто разговариваем, Блейк. Джек — мой брат.
Блейк не смотрит на меня.
— Он не твой брат. Он влюблен в тебя.
— Ох! Ради Бога, — гневно кричу я, и оборачиваюсь к Джеку, ища поддержки из-за искажения наших отношений, и остолбеневаю.
Джек смотрит на меня с такой непередаваемой болью, измученными, выразительными глазами. Блейк прав. Мой Джек влюблен в меня. Глубоко. Безнадежно. Возможно, в течение многих лет. Это невозможно, что я была так слепа, и так глупа. Только обе наши матери знали это, и он сам.
