Он положил руку ей на плечо и встряхнул. Она запнулась и замолчала, словно ее выключили. Смотрела сосредоточенно на свои открытые пустые ладони.
– Что за человек компаньон твоего мужа? – спросил он буднично.
Она не удивилась. Ответила без выражения:
– Петя Воробьев, такая же акула, сильный, жесткий, но дипломат в отличие от Толи. Иезуит. Они все в бизнесе готовы сожрать друг друга. Когда-то мы дружили семьями, последнее время уже нет.
– Что будет с бизнесом?
– Петя уже звонил, выражал соболезнования, говорил, как трудно будет мне вникать. И его половина звонила, сокрушалась, выспрашивала. Три года назад погиб третий совладелец – они начинали втроем, и они выкупили бизнес у вдовы. Сейчас Петя не прочь проделать то же самое… когда пыль уляжется. Или просто взять, если не уляжется. Мне все время звонят знакомые, телефоны разрываются, выражают соболезнования, подыхают от любопытства… даже те, кто давно не звонил, как гиены, почуявшие падаль!
Ты извини, что я тебя позвала, у меня никого нет… ближе, я сейчас как зачумленная.
Она наконец взглянула ему в глаза, неуверенно, несмело. И столько было достоинства в ее взгляде, так она напоминала сейчас женщину с черно-белой фотографии, которой восхищался Алик Дрючин, только серьги не было, что Шибаев, подпадая под ее «эманацию» (он спросил у Алика, что это значит, но тот так и не ответил), привлек ее к себе. Она припала к его груди и снова расплакалась, громко и отчаянно, но уже по-другому, словно почувствовала облегчение, переложив на него часть своей ноши, а он эту ношу принял…
Он гладил ее по спине, по торчащим острым лопаткам, чувствуя, как нарастает в нем желание. Она подняла голову, и он стал целовать ее горячие соленые губы, заплаканное лицо и глаза. Она отвечала, легко постанывая, запустив пальцы ему под рубаху, лаская, царапая, скользя ногтями по коже…
– Я хотел тебе сказать, что знал о твоем муже и о тебе… – произнес Шибаев, когда они лежали на диване после близости, сладкой и бурной.
– Знал? – Она привстала на локте, заглянув ему в лицо. – Ты знал Толю? Откуда?
– Я не знал твоего мужа, я узнал о нем две недели назад. И о тебе. Человек, назвавшийся именем твоего мужа, попросил… одним словом, он сказал, что подозревает тебя в супружеской неверности, и попросил меня представить доказательства…
– Что? – Ирина вскочила, стояла нагая перед Шибаевым. – И ты… Ты! Ты поэтому… со мной?
– Нет. – Шибаеву было паршиво, как никогда раньше. Все нужно делать вовремя, опоздал он со своими признаниями. – Я частный детектив… – Он почувствовал неловкость, как всегда, когда приходилось объяснять, кто он есть. – Это моя работа.
– Выслеживать и шпионить? – В ее голосе звучало презрение.
Шибаева словно плетью стегнули.
– Да! – резко выговорил он, тоже вскакивая с дивана. Теперь они стояли друг против друга. – Выслеживать и шпионить! Лучше, чем ничего. А с тобой получилось… случайно. Я не нанимал тех алкашей, которые тащили тебя в подвал. И к тебе домой не напрашивался, если помнишь. И не я бежал за тобой пять кварталов, как ты выразилась. Я не должен был ехать с тобой в Ольшанку, допускаю, я не должен был спать с тобой, но что случилось, то случилось.
– Спать? Это для тебя только… спать? – Она нагнула голову, словно собиралась его боднуть, раздувая ноздри.
– А для тебя это что, любовь с первого взгляда? Ты сразу дала мне понять, что у тебя есть любящий муж и ты никогда его не бросишь… Что у тебя и раньше бывали любовники. Ты привела в дом незнакомого мужика, которого видела раз в жизни, и…
– Заткнись!
Она влепила ему пощечину. Шибаев изумился. Это была первая пощечина в его жизни, полученная от женщины. До сих пор руку на него пытались поднимать лишь мужчины и, как правило, быстро раскаивались в этом. Перед ним стояла незнакомая Ирина – яростная, ощетинившаяся, и эта Ирина умела за себя постоять. Шибаев, недолго думая, ответил тем же. Она отшатнулась, схватилась за щеку.
– Как ты смеешь? Подонок!
– Извини! – Он уже пожалел о том, что сделал. – Извини. Это для меня не только… спать, можешь мне поверить.
– У тебя есть кто-то? – вдруг спросила она.
Шибаев ответил не сразу, не привык еще к скачкам ее мысли.
– Никого у меня нет, – сказал наконец. – Ты будешь слушать дальше?
Она неохотно кивнула.
– Тогда иди сюда, – он уселся на диван, и она, помедлив, села рядом.
– Когда я познакомился с тобой, то решил отказаться от… работы, звонил Григорьеву, но телефон был отключен. Позавчера он наконец позвонил сам и попросил приехать в Ольшанку в девять вечера. Я приехал… сдать дела.
– Ты был там в девять вечера? – Она недоверчиво смотрела на него.
– Я приехал без десяти девять. Твой муж уже был мертв. И это оказался не тот человек, что приходил ко мне. Твоего мужа я никогда раньше не видел.
– Ничего не понимаю… – пробормотала она.
– Это не все. Перед смертью твой муж смотрел телевизор…
– При чем тут телевизор?
– Он смотрел фильм про нас, там мы с тобой в спальне.
– Неправда!
– Правда. Я унес с собой видеокамеру. Больше я ничего не успел, так как мне пришлось уйти.
– Где… она?
– У меня. Ты знала, что у вас в доме установлена видеокамера?
– Знала, но она не работала! Муж поставил ее когда-то… для прикола, хотел записать нас… – Она запнулась. – Включил раз или два всего.
– Значит, твой муж включил ее снова… Или кто-то другой.
– Я даже не знаю, как к ней подойти! – закричала Ирина, и ему показалось, что она сейчас снова расплачется.
– Значит, муж. Или… кто-то другой, – повторил он.
– Но зачем?..
– Не знаю, хотя нетрудно догадаться.
– Ты имеешь в виду, что я таскаю туда своих любовников и он хотел меня застукать? Да? Ты это имеешь в виду? – Она с шумом втянула в себя воздух. – Ты был первый! Понятно?
Шибаев кивнул, хотя поверил не вполне.
– Подожди, а полиция откуда? – вспомнила она.
– Оттуда же, откуда и приглашение в Ольшанку и включенная камера!
– Ты хочешь сказать, что кто-то вызвал тебя в Ольшанку, подсунул Толе кассету, убил его и позвонил в полицию?
– А перед этим нанял меня походить за неверной супругой.
– И если бы тебя застали там, – подхватила она, – то решили бы, что ты работал на него, спутался с его женой и убил его, когда он… наехал на тебя! И никто бы не поверил, что ты его и в глаза не видел, что был еще один Григорьев… Не верю! Слишком сложно!
– Надеюсь, ты не думаешь, что я убил твоего мужа?
Она пожала плечами и улыбнулась. Улыбка ее Шибаеву не понравилась.
– Не убивал я его, – сказал он, и ему показалось, что он оправдывается.
– А тех алкашей? – напомнила она, продолжая улыбаться. – Да если бы не я…
