Помимо дел по обживанию и ремонту дома, он наметил две встречи с друзьями, визит к портному и поход в кино.
«Почему поручения Хитроу всегда так некстати?! Почему я, а не Бабби, покупать книги – это её прямая обязанность, – шипел он себе под нос.
– Ах да, у неё есть семья, а у меня нет!» Маерс был готов биться головой об стену. Директор, чьи указания были «крайне логичны и последовательны», несколько часов назад велел ему поехать в Лондон на аукцион и раздобыть одно из первых изданий дневников Гёте – необходимую книгу для библиотеки колледжа. Задание осложнялось тем, что Ник не знал, в какой из дней нужный лот выставят на торгах, и это означало для Сайвера почти две недели потерянного времени.
Открытие аукциона затянулось. Сайвер чувствовал себя не в своей тарелке, ему показалось, что он единственный, кто не знает двоюродную тётушку по материнской линии организатора мероприятия. Он привык превосходно разбираться во всём, чем занимается, а тема аукционов, антиквариата и прочих редкостей оставалась для него загадкой. Конечно, он написал Миллиртону, но тот уехал кататься на лыжах в Андорру.
Чванливые дамы в круглых шляпках то и дело перешептывались, посмеиваясь в ажурные платочки, а напыщенного вида джентльмены в клетчатых твидовых пиджаках обсуждали последние политические новости. Маерс хотел одного: как можно скорее сбежать из зала и заняться наконец обустройством дома.
– Вы чей-то агент? – обратилась к нему ухоженная пожилая женщина в жакете от Шанель.
– Не совсем, мэм, – Сайвера покоробило, что его приняли за клерка. – Я планирую приобрести литературный лот.
– Какая жалость, сэр, сегодня, по-моему, интерьерная тема… – Маерс понял, что женщина не хотела его задеть, а просто неудачно обратилась к незнакомцу, неверно истолковав его нетипичный для данной публики аскетичный вид. – Уточните у той, – она указала дужкой очков в сторону входа, – юной особы, она знает наверняка!
– Благодарю, мэм, – он натянул широченную улыбку.
Узнав у миловидной девушки оставшиеся лоты дня – расписание аукционной недели он так и не смог выяснить, – он покинул здание и решил заглянуть в кондитерскую – купить выпечки.
«Надо бы взять не только сладкое, но и что-нибудь посущественнее круассанов», – решил Сайвер. Холодильник с момента приобретения он ни разу не включал, да и зачем хранить что-то из еды, когда большую часть времени он жил в профессорских апартаментах «Звёздочек»?
Аппетитный аромат ванили и тёплый свет витрины манили, напоминая о детстве. Колокольчик над входной дверью звенел не переставая. Даниши с лимоном, галстуки с шоколадом и маком, пончики Донате, облитые глазурью кренделя – хотелось купить всё и сразу. Сайвер потянулся за сырной булочкой и наткнулся на чью-то руку.
– Мисс Миховски? – он чуть не отшатнулся в сторону, но остался стоять на месте.
– Профессор Маерс? – она удивилась не меньше.
Заиграла старая рождественская мелодия. В этой сказочной кондитерской, среди вкусных запахов и всевозможных сладостей было уютно, хотелось повернуть время вспять и забыть обо всех проблемах и неурядицах.
– Почему вы не уехали домой?
– Наша служанка заболела ветрянкой, а я, увы, не перенесла её в детстве. Нет никакого желания валяться с температурой, а потом три недели ходить измазанной в зелёнке…
– Значит, ветрянка… – Сайвер положил в пакет кленовый пекан.
– А вы что делаете в таком отдалении от «Звёздочек» и дома?
– Выполняю задание Хитроу.
Надин знала, что на следующий вопрос он, возможно, и ответит, но уже будет недоволен.
– Мне понравилась ваша статья про Набокова. Очень проникновенно написано. Вы не думали выучить русский язык?
– Нет. Ваш язык красив, и у него безграничные возможности, но я, увы, не склонен к изучению иностранных языков. Немецкий и французский мне дались с большим трудом. Помнится, мы уже обсуждали эту тему, когда гуляли в парке.
Они не заметили, как вышли из булочной, нагруженные шуршащими свёртками со свежей выпечкой, и побрели в неизвестном для обоих направлении. Сайвер увлечённо рассказывал про Набокова, делился своим отношением к Гумберту, восхищённо рассказывал про то, что некоторые романы великого писателя написаны на английском и у него, как учёного, есть уникальная возможность приблизиться к красоте чужого языка из первоисточника, а не исковерканного перевода. Ему льстило, что его слушают взахлёб. Хотя студенты всегда с удовольствием ходили на его лекции, в отличие от зачётов, ему редко удавалось поделиться с кем-то всеми размышлениями по теме.
– Ваши планы на сегодня, мисс? – вопрос вырвался сам собой.
Она не заметила, как они вернулись к булочной, и Сайвер щёлкнул сигнализацией автомобиля.
– Посетить музей и пару арт-пространств, – она протянула Сайверу буклеты. – Хотя изначально я собиралась сидеть дома у камина и слушать бесконечные истории отца.
– На роль отца я вряд ли сгожусь, а вот занудную историю и камин могу обеспечить, – он странно на неё посмотрел.
– Последний месяц я была у вас в немилости. Что-то изменилось?
– Каникулы, мисс, – он улыбнулся одними уголками губ. – Если не хотите, – он слегка коснулся её руки и едва ощутимо провел большим пальцем по кисти, – не смею настаивать, – его сканирующий взгляд проникал в самые потаённые уголки души.
Невинный жест, и влюбленная девушка не смогла сказать «нет». Надин ненавидела себя в этот момент, головой понимая, что её опять зовут скоротать одинокий вечер, но сердце хотело выпрыгнуть из груди, кинуться ему на шею и на весь Лондон закричать «Да!».
– Я не хочу быть подстилкой на одну ночь, как тогда! – Прозвучало грубо, зато честно.
– Давайте не будем загадывать, – это фразу говорят, наверное, все мужчины, когда пытаются уйти от прямого ответа. – До девятого февраля у нас уйма времени… – он кивком указал на переднее сиденье.
Дорога петляла, дворники монотонно очищали лобовое стекло, а Сайвер поражался сам себе: зачем он всё это затеял? Зачем ему нужны эти непонятные отношения с русской студенткой? Он прекрасно понимал, что небезразличен ей, это чувствовалось во всём, а ломать чужие судьбы при всей своей чёрствости он не собирался. Наверное, это называется «бес в ребро».
– Надин, – вкрадчиво обратился к ней Сайвер, когда они остановились на светофоре, – до моего дома примерно сорок минут – это время тебе на раздумье. Не в моих правилах что-либо объяснять женщинам, но ты моя студентка. Ты приятная молодая девушка и вызываешь во мне совершенно конкретные желания. Ясно, какие? – он вопросительно посмотрел на спутницу и приподнял брови.
– Вполне.
– Отлично. Я тебе ничего не обещаю, ничего не прошу и не ставлю никаких условий, кроме конфиденциальности.
– Только каникулы, секс и ничего личного?
Он погладил её по щеке:
– Правильно, девочка.
