24
Две недели пролетели, как в сказке, Надин витала на седьмом небе. Она практически не появлялась в съемной комнатушке – время принадлежало им. Каждое утро Сайвер ходил на аукцион, и на шестой день ему удалось добыть лот, столь необходимый Хитроу. Надин днём бегала по музеям, потом шла в супермаркет и опрометью мчалась готовить профессору ужин. По понятным причинам он не хотел появляться с ней в общественных местах. Пару раз они заказывали еду в ресторане и устраивали романтические посиделки у камина с вином и ассорти сыров.
Сайвер, в отличие от Миховски, в облаках не витал, осознавая, что каникулы скоро закончатся и от общества Надин ему придётся отказаться. Конечно, заниматься по утрам любовью – это прекрасно, но в колледже это станет невозможным. Если про их отношения прознает Маффи, то головная боль ему обеспечена. В конце концов, он и так подарил себе отпуск с молодой любовницей, которая не потребовала ни фунта за свои услуги.
Похоже, девчонка искренне к нему привязалась. Она млела от его прикосновений, ловила каждое слово. Это, безусловно, льстило неизбалованному лаской мужчине. Он всегда знал, что по непонятным причинам нравится женщинам, но не стремился этим активно пользоваться. Миховски по доброй воле согласилась провести с ним время без всяких обязательств – что ж, это её выбор.
Седьмого февраля Сайвер заехал в Хэрродс и, вместе с прочими покупками, подобрал для Надин подвеску, заглянув в ювелирный отдел. Сапфир синей каплей сверкал в обрамлении бриллиантовой россыпи в белом золоте.
– Отличный выбор, сэр! – чудаковатый старик убрал украшение в синий футлярчик.
– И вот ту цепочку, пожалуйста, – Сайвер остался собой доволен, давно он не покупал женщинам подарки. Тут он вспомнил про Кэтрин:
– У вас есть ювелирные заколки?
– Простите, сэр? – продавец смешно улыбнулся.
– Что-нибудь для украшения волос для женщины около сорока.
– Ох, сэр, возьмите лучше булавку – сейчас очень модно украшать подобными, – он протянул Сайверу симпатичную вещицу, – лацканы пиджака и жакеты.
– Упакуйте, пожалуйста!
В приподнятом настроении он вернулся домой. Из кухни вкусно пахло выпечкой. У двери появился коврик с надписью «welcome cats» и кованая подставка для зонтов.
– Ты дома? – он даже не заметил, как легко произнёс эту фразу.
Так же он не заметил, что чужая девушка, из другой страны и другого вероисповедания, гармонично влилась в его жизнь. Она не раздражала, а в этом он тоже должен был заметить плюс…
– Да.
Надя вышла в коридор и взяла у Сайвера пакет с продуктами. На ней был белый передник, что заставило Сайвера улыбнуться:
– Где ты его откопала?
– На чердаке. Я разбиралась там. Конечно, нашла много барахла, но попадалось и нужное.
– Кто разрешил тебе рыться в моих вещах? – он представил, что она могла с таким же успехом залезть в ящики его стола и обнаружить дневник с личными записями. Его сердечные дела никого не касаются!
– Я не думала…
– Не думала она… – он рассвирепел. – Я запрещаю тебе трогать мои вещи!
– Сайвер, я всего лишь хотела тебя порадовать.
– Разве не заметно, что я прыгаю от восторга? У тебя что-то горит на кухне.
Надин обиженно насупила нос и пошла выключать духовку. Вот и первая ссора, а он наивно полагал, что удержится и пробудет нормальным человеком хотя бы две недели. За двадцать лет душевного затворничества это немного. Не удалось! Очередная девушка начала его раздражать.
– Тебе Маффи звонила, – перед его носом появился поднос с аппетитными румяными пирожками. – Я слышала на автоответчике её голос.
– Какое сегодня число?
– Седьмое.
– Зараза! Я пропустил педсовет, – он достал мобильный из кармана и обнаружил, что тот разрядился и выключился. – Миховски, что ты со мной сделала?! – он притянул её к себе и чмокнул в плечо.
Надин улыбнулась – это была маленькая победа. Она сумела вызвать в нём хоть какие-то чувства! Чувства… А вдруг ей удастся растопить лёд и покорить его сердце? Она заправила волосы за уши и села к нему на колени.
– Не ругайся на меня, я больше ну буду, – она потянулась к его губам, но Сайвер отвлёкся, доставая из кармана синюю бархатную коробочку.
– Ты совсем не носишь украшений. Это тебе… – он открыл её и извлек подвеску на длинной цепочке.
– Это же очень дорого…
– Тебя не учили принимать подарки?
Она пожала плечами.
– Надо учтиво склонить голову и сказать: «Большое спасибо, Сайвер!»
– Но…
– Никаких «но». Ты подарила мне прекрасный отпуск, я отдохнул и почувствовал прилив сил.
– Ещё скажи, что я вдохнула в тебя молодость, тогда я тебя стукну!
– Надин, послезавтра начинаются занятия, и я ещё раз напоминаю: если хотя бы она живая душа в колледже узнает, что мы провели это время вместе, я вышвырну тебя вон.
Хотя его тон не был раздраженным или злым, её как будто обдало холодной водой. Он сказал это так обыденно, будто каждый день предупреждал своих любовниц, что он их со свету сживет за излишне длинный язык. А она-то, дура, размечталась, что в нём пробудились чувства…
– Заберите свой кулон, профессор. Русские девушки за любовь денег не берут!
– Дело твоё, – его тон тоже переменился. Сайвер почувствовал, что зреет большая ссора. – Пожалуй, тебе пора. Я вызову такси – поздно.
– Опять выставляешь? – фразу «Я вызову тебе такси» она точно возненавидит.
– Я всего лишь пытаюсь избежать скандала. Надин, мне было хорошо все эти дни, давай оба запомним лишь лучшие моменты.
– Мне нечем заплатить водителю: те деньги, что ты давал, я потратила нам на еду и музеи, – словно оправдывая, процедила Надин.
– Возьми, – он протянул сто фунтов.
– Зачем так много? У меня нет сдачи!
– Оставь… И прими его, – он снова протянул кулон, – пожалуйста.
Она механически сунула украшение в карман и начала собираться. Её опять выгнали. Это был проигрыш самой себе, она так и не сумела подобрать к профессору ключи. Хлопнула дверь, и профессор открыл ноутбук. Включил «Крёстного отца» и вскоре задремал. Пришла – ушла – какая разница? Всё равно он увидит её через пару дней на лекции.
Первые дни после каникул Надин ходила надувшись, как мышь на крупу. Постепенно обида сошла на нет. Время закрутилось с бешеной скоростью: уроки, библиотека, домашние задания, постоянные мысли о Маерсе, пустая болтовня с подругами, из которой она не могла вспомнить ни слова. Она пребывала в твёрдой уверенности, что профессор оттает. И оказалась права. Через три недели она сумела уломать его иногда пускать её к себе…
В один из субботних вечеров Генри, набравшись смелости, попытался реабилитироваться перед своей девушкой,
