— С ним все будет в порядке? — тихо спросил он по-английски.
— Я не знаю. Возможно, эти люди слишком чувствительны к анестезии…
— Разбудите его немедленно! — прозвучал резкий голос Матенге.
Грейс похлопала юношу по щекам и позвала его по имени.
— Вот вам медицина белого человека! — закричала Вачера, и толпа одобрительно загудела.
Из хижины донесся плач ребенка. Когда Матенге повернулся в ее сторону, Вачера сказала:
— Это обман! Это плачет злой дух, чтобы заманить тебя в проклятое место. Ребенок мертв, сын мой!
— Ребенок жив!
— А как же мальчишка, что у тебя под ногами?
Грейс взглянула на лицо Марио. «Пожалуйста, очнись, — думала она. — Открой глаза. Покажи им, какой властью мы обладаем».
— Марио! — громко позвала она юношу. — Проснись!
Джеймс взял юношу за плечи и потряс его. Тот не реагировал.
— Боже мой, — прошептала Грейс. — Что же я наделала?
— Давай, Марио, — произнес Джеймс, с силой ударив его по щеке. — Проснись! Хватит спать!
С презрением на лице Матенге отвернулся и уверенно направился к хижине, держа факел над головой.
Грейс вскочила на ноги.
— Нет! — крикнула она. — Твоя жена жива! Иди и посмотри сам!
— Ты солгала. Твоя медицина бессильна. Предки наложили на нас таху.
Не осознавая, что делает, Грейс бросилась к Матенге, ударила его по руке и выбила факел. Шокированный Матенге смотрел на нее во все глаза. Чтобы женщина ударила мужчину, вождя…
— Мемсааб доктори, — раздался слабый голос.
Все взгляды устремились к Марио. Его голова качалась из стороны в сторону.
— Молодец, — сказал Джеймс, продолжая трясти его за плечи. — Просыпайся, парень! Покажи этим людям, что мы не лжем.
Глаза Марио полностью открылись. Он сфокусировал взгляд на Матенге. Затем он внезапно перевернулся, и его вырвало на землю.
— Видишь? — прокричала Грейс. — Я не обманула тебя. Моя медицина сильнее твоей.
Молодой вождь посмотрел сначала на Грейс, потом на знахарку, затем снова на Грейс. Впервые за все это время на его красивом лице появилось выражение неуверенности.
Когда он наконец направился к хижине, Вачера бросилась вперед и преградила ему путь.
— Не слушай эту вацунгу, сын мой. Это означает таху!
— Если их бог может творить такие чудеса, то моя новая дочь жива и там нет никакого таху!
Вачера медленно выпрямилась, гордо подняла голову и отошла в сторону. Матенге вошел в хижину.
Все смотрели и ждали.
Наконец молодой вождь вышел на улицу: в его руках лежало обнаженное тельце его новорожденной дочери.
— Она жива! — прокричал он, поднимая ее высоко над головой. — И моя жена тоже жива! Она вернулась из царства мертвых!
Толпа разразилась ликующими криками.
Матенге подошел к Грейс, на его лице вновь была написана гордость. Он передал ей ребенка, затем нагнулся и поднял с земли запылившуюся Библию. Взвесив ее в руке, Матенге сказал:
— Вы расскажете мне о своем Боге.
Старуха Вачера, знахарка племени, скрылась во мраке хижины.
Дом был готов.
Делая последние стежки, Роуз не могла сдержать своего возбуждения. Сегодняшний день был просто волшебным, потому что завтра она переезжает в новый дом!
Она, напевая себе под нос, сложила рамку для вышивки и вручила ее девочке-африканке. Миссис Пемброук усадила десятимесячную Мону в коляску и любовно подоткнула под нее одеяльце. Двумя другими членами этой компании были два африканских мальчика, один из которых нес корзину с едой, а другой заботился об обезьянке и двух попугаях. Роуз несла сумку с нитками. Все направились назад, в лагерь.
На поляне звучала музыка из шелеста сухих эвкалиптовых веток, шепота ветра, гуляющего среди верхушек кустов, чириканья и пения птиц, мелькающих яркими пятнами высоко в листве. Обычно Роуз с большой неохотой покидала эту поляну, скрытую и защищенную окружавшим ее лесом, и симпатичную белую беседку, которую построил для нее Валентин, но сегодня ей не терпелось поскорее приступить к последним приготовлениям к переезду.
У Валентина была страсть к церемониям! Вот уже целую неделю дом стоял полностью готовым для проживания: была расставлена мебель, на окнах висели занавески, на полах лежали ковры, в декабрьском воздухе витал запах свежей краски. Но он настоял на официальном открытии. Слуги репетировали целую неделю: улыбающиеся африканцы в белых длинных канзу и красных пиджаках учились выстраиваться шеренгой по обеим сторонам лестницы, ведущей к центральной входной двери. Даже красная ковровая дорожка была приготовлена! Первой с букетом в руках должна будет войти Роуз, рядом с ней будет идти Валентин, затем Грейс и Дональды, в то время как гости, собравшись полукругом, будут стоять перед домом и аплодировать.
Роуз дрожала от нетерпения. Ее платье, сшитое по последнему писку моды — такое носила сама королева, — прибыло из Парижа еще две недели назад.
Глаза всех двухсот гостей просто вылезут из орбит — Роуз в этом нисколько не сомневалась, — когда они увидят ее в этом платье, выходящей из запряженной украшенными пони кареты и идущей по лестнице.
Она еще не была внутри дома, поэтому сгорала от нетерпения поскорее попасть туда. У Валентина была потрясающая способность устраивать сюрпризы, он умело придумывал и организовывал их. Именно из-за этого она и влюбилась в него, когда он еще только ухаживал за ней.
Роуз бросила взгляд через плечо.
— Поторапливайтесь, миссис Пемброук. Вы еле ползете! — сказала она няне.
— Прошу прощения, ваша светлость, — ответила пожилая женщина, везя коляску по грязной бугристой тропе.
Несмотря на сильную тряску, Мона сидела абсолютно спокойно и смотрела большими глазками на окружающий их лес. Она была спокойной, не капризной, к большому облегчению миссис Пемброук, и очень хорошенькой в своем платьице с оборками и подходящем к нему чепчике. И очень умной, как думала няня. Мона уже пыталась произносить слова и ходить без посторонней помощи. И это в десять-то месяцев! Однако родители не обращали на это никакого внимания. Когда леди Роуз изъявляла желание позаниматься с дочерью, она делала это совершенно по-детски: играла с Моной, словно с куклой. Что касается его светлости, то догадаться о том, что у него есть ребенок, по нему было совершенно невозможно!
Как много еще нужно было сделать! Основную часть вещей Роуз уже перенесли в дом, однако следовало упаковать личные вещи: косметику, туалетные принадлежности, ночные вещи. Ну и конечно, необходимо было посадить розы. И волосы уложить. Грейс предложила ей услуги парикмахера и пообещала сделать прическу со страниц одного американского журнала. Они собирались шокировать публику новым стилем — горячей завивкой волос.
