— Нет… нет! Мне не нравится ни одно из них! — и сделала движение, как будто собиралась вскочить на ноги.
Николас остановил её, железной хваткой удерживая запястье, и усадил Джессику снова на стул.
— Не расстраивайся, дорогая, — сказал он более нежным тоном, чем использовал весь день. — Успокойся, ты не должна плакать, это расстроит хозяина магазина. Можно, я выберу кольцо для тебя?
— Да, пожалуйста, — сказала она задыхающимся голосом, отворачивая лицо, чтобы он не смог увидеть наполнившиеся слезами глаза, ведь он сказал, что она не должна терять достоинства.
— Меня также не интересуют бриллианты, месье, — заговорил Николас. — Цвет её кожи требует чего-то более тёплого … да, пожалуй, изумруды в золотой оправе больше подойдут её глазам.
— Конечно… у меня как раз есть такая вещь! — взволнованно сказал ювелир, убирая подносы с бриллиантами.
— Джессика?
— Что? — спросила она, всё ещё не поворачиваясь к нему лицом.
Она должна была бы знать, что он никогда не позволит ей отворачиваться от него. Длинным указательным пальцем он погладил её подбородок, а затем мягко вынудил её повернуться к нему лицом. Чёрные глаза отметили её бледность, напряжённое выражение лица и слезы, готовые вот-вот пролиться из глаз.
Николас молча вынул свой носовой платок и вытер её глаза, словно она была ребёнком.
— Ты знаешь, что я не переношу, когда ты плачешь, — прошептал он. — Если я пообещаю не быть таким животным, ты улыбнёшься мне?
Она не могла противостоять ему, когда он был столь нежен, даже если за мгновение до этого он был холоден, как лёд. Её губы раздвинулись в нежной улыбке, Николас коснулся пальцем её губ, очерчивая их контуры.
— Так-то лучше, — пробормотал он. — Ты понимаешь, почему я не стану целовать тебя здесь, но я хочу этого, очень.
Джессика поцеловала в ответ его пальцы, но тут он увидел, что ювелир вернулся, и выпрямился, убирая руку, однако его недолгое внимание вернуло румянец на её щёки и заставило неуверенно улыбнуться.
— Да, это нам больше подходит, — сказал Николас, решительно выбрав кольцо, как только ювелир выложил перед ними лоток. Он взял тонкую руку Джессики и надел кольцо на палец — оно было слишком большим, но при виде его у неё перехватило дыхание.
— Какой прекрасный цвет, — выдохнула она.
— Да, это то, что я хочу, — решил Николас. Прямоугольный изумруд не был настолько большим, чтобы выглядеть неуместно на её изящной руке, и эта тёмно-зелёная роскошь смотрелась на ней лучше, чем могла бы выглядеть тысяча бриллиантов. Её золотистая кожа и рыжевато-коричневые волосы являлись совершенной оправой для загадочных египетских зелёных глаз, и изумрудное кольцо только оттеняло их цвет. Сверкающие бриллианты окружали изумруд, но они были достаточно мелкими, чтобы не затмевать глубокий цвет драгоценного камня. Он мягко снял кольцо с её пальца и отдал его ювелиру, который бережно отложил его и измерил палец Джессики. — И обручальное кольцо, — добавил Николас.
— Два, — вставила Джессика смело, встречаясь с ним глазами. Через мгновение он сдался, согласно кивнув.
— Я не люблю носить кольца, — заметил он, когда они вышли от ювелира, и его рука крепко обхватила её талию.
— Мы собираемся пожениться, Николас, — сказала она, поворачиваясь, чтобы встать перед ним, и положила обе руки ему на грудь. — Разве мы не должны приложить все усилия, какие только сможем, чтобы сделать наш союз удачным? Или ты вступаешь в этот брак с мыслями о разводе? — голос Джессики задрожал, едва она подумала об этом, но она твёрдо встретила пристальный взгляд его тёмных глаз.
— Я думаю лишь об обладании тобой, — сказал он прямо. — Кольца не важны для меня. Если ты хочешь, чтобы я носил обручальное кольцо, то я буду его носить. Кольцо не остановит меня, если я захочу освободиться от тебя.
Джессика почти задохнулась от боли, вспыхнувшей в груди, и резко отпрянула подальше от него, пытаясь вернуть себе самообладание. Когда Николас догнал её, она сумела изобразить спокойное выражение на лице, на котором никак не отражались её душевные переживания.
Когда они сели в такси, Джессика услышала, что он назвал адрес известного кутюрье, и сказала спокойно:
— Я не знаю, что ты задумал, Николас, но у нас нет времени, чтобы заказывать платье. Для меня прекрасно подойдёт и готовый наряд.
Он даже не взглянул на неё, и после его нежности в ювелирном магазине холод ощущался просто ледяным.
— Ты забываешь, кто я, — высокомерно заявил он. — Если я захочу, чтобы платье было готово к завтрашнему дню, — оно будет готово.
Ей нечего было возразить ему, потому что это было правдой, она подумала о людях, которые будут работать всю ночь над изысканной, непременно выполненной вручную вышивкой, и поняла, что это не стоило такого труда. Но Николас сидел со сжатыми челюстями, и она не решилась спорить с ним, поэтому, подавленная, ехала молча.
Насколько Джессике было известно, Николас не имел привычки лично выбирать одежду для своих женщин, но его узнали, едва он переступил порог прохладного салона. Высокая стройная женщина с уложенными в стильную прическу пепельными волосами немедленно подошла к ним, скользя по серо-голубому ковру, чтобы поприветствовать их:
— Если господин Константинос желает увидеть что-нибудь особенное…
Николас был само обаяние, поднося пальцы женщины к своим губам, его волчьи чёрные глаза заставили вспыхнуть её щёки румянцем, в котором не было ничего искусственного. Николас представил Джессику, затем сказал ровно:
— Мы должны пожениться на следующей неделе в Греции. Я сумел убедить её только вчера и хочу немедленно сыграть свадьбу, пока она не передумала. Но это, как вы понимаете, оставляет очень мало времени на заказ платья, поскольку мы уезжаем в Грецию послезавтра.
Женщина понимающе кивнула и уверила его, что вполне возможно подобрать готовое платье, если они захотят взглянуть на некоторые модели.
Начался показ платьев, некоторые были белыми, но большинство нарядов были пастельных тонов, изящного нежного цвета, но, однако, не девственно-белыми. Николас рассмотрел их все очень внимательно и, наконец, выбрал платье с простыми классическими линиями, и потребовал выполнить его в нежно-персиковом цвете. Джессика внезапно нахмурилась. Это было её свадебное платье, и она имела право надеть одежду традиционного белого цвета.
— Я не люблю персиковый цвет, — сказала она твёрдо. — Белое, пожалуйста, мадам.
Николас впился в неё взглядом, женщина тоже выглядела изумлённой, но Джессика стояла на своём. Или платье будет белым, или его вообще не будет.
