- А откуда такие шмотки? И новый телефон? - спрашиваю я, убирая руки парня со своего лица.
- Одежду отдаю я, свою старую. У нас просто 3 года разница, поэтому он как бы донашивает за мною. Телефон - мой подарок на прошлое день рождение, - теперь мне всё понятно, Макс говорит чистую правду, явно не лукавит.
Стоп, если у них 3 года разница, то ему 20 лет, следовательно, остался год до совершеннолетия.
- М, молодец, помогаешь брату, - хвалю я.
- На какой день знакомства ты ему отдалась? - каверзный и нежелательный вопрос от Макса прям и ясен мне.
- Подожди, сейчас... На 9 день, - говорю я, размышляя о моём необдуманном поступке.
- О, много. Обычно максимум два дня, а тут он долго уламывал. Явно очень ему захотелось именно тебя, понравилась, - усмехнулся парень, и я заметила такую же немного кривоватую улыбку, когда левый уголок рта выше правого.
Теперь их стопроцентное сходство во внешнем облике даже пугает меня. Феноменальная внешность притягивает, но нельзя верить парню при первой же встрече. Опыт уже есть в таком грехе, ничем хорошим не кончилось.
- А вы похожи, - не фильтруя мысли, говорю я.
- Да, так все говорят. Ну братья же, хоть и двоюродные, но братья. Это норма, - утвердил Макс.
- Хорошо, - ответила я.
- Может ты отдохнёшь? Пора бы прервать разговор и приступить к обеду и сну, - командует Макс Диас.
- Ты придёшь ещё? - спрашиваю я жалобным голосом, удерживая его массивную руку.
- Да. Завтра, обещаю, - он прощается со мной и уходит из палаты.
Макс такой красивый. Жаль, я ни капельки не верю в его слова.
Рассматривая каждую трещинку на потолке старой больничной палаты, я продолжаю думать о брюнете. Я чувствую что-то, зря я говорила, что жизнь бьёт меня, нет, она лишь... Лишь научила меня чувствовать. Я вспоминаю себя три недели назад, мне было абсолютно всё равно. На всё и на всех плевать, а теперь я умею ненавидеть, любить, умирать, возрождаться, болеть...
Я поднялась с уровня мещанина до диссидента и начинаю революцию против всей несправедливости в этой чёртовой Вселенной. Бросить вызов установленным мировым порядкам? Дерзко, глупо, я пожалею. Но сделаю это. Ведь сейчас для меня жить прошлым - как держать пистолет у виска. Никогда не знаешь в какой момент палец дрогнет, и ты умрёшь. Но умереть можно красиво, оставив след после себя. И можно сдохнуть ни сделав ничего, как животное. У людей умирает лишь бренное тело, а душа живёт столько, сколько человека помнят. А великих людей помнят вечно, они бессмертны. Глупость моего самоубийства я поняла сейчас. Я хочу жить, чувствовать всё это и тогда открою дорогу в вечность...
- Ты как? - врач зашёл осмотреть мои раны.
- Нормально. Мы поговорили с парнем, который чуть не убил меня, по вашим с мамой словам, - отвечаю я, презренно глядя на женщину.
- Ты не должна говорить, что это самоубийство. Ты даже представить себе не можешь, что такое принудительное лечение в клинике. Тебя ежедневно будут пичкать таблетками и медленно превращать в бесчувственный овощ, и через год регулярного приёма этих препаратов ты уже не сможешь быть нормальной и полноценной. Ты хочешь сломать себе жизнь? И не считай, пожалуйста, прецедентом твой прошлый побег, в этот раз не выйдет. Тебя будут искать на уровне всего штата, как психбольную, и в итоге найдут и посадят обратно в этот обезьянник, - в своём монологе она делала акцент на слове "ты".
Это снова своеобразное внушение. Но мне как-то плевать на её слова. Я бросаю вызов судьбе и прошу не мешать мне.
- Спасибо за информацию, я всё это знаю. Вы не пробьёте самоубийцу на жалость к самой себе. На то это и называется САМОУБИЙСТВОМ - то есть ты сам себя убиваешь. А если я совру, и посадят Макса, то я уже убийца. Не, не моя специализация, - я начинаю язвить, смотря врачу прямо в глаза.
Я не буду лгать, и пусть это мне будет стоить жизни, которую я и так чуть не потеряла.
- Ясно. Смазливый парнишка понравился. И что же он тебе посоветовал?! Сделать всё, чтобы это отпустили?! - кричит женщина, размахивая руками.
Мне хочется заткнуть её чем-нибудь, она говорит такие вещи, которые и рядом с правдой не стояли.
- Всё. Хватит. Это моё решение. Мне никто ничего не говорил, и я не хочу портить никому жизнь. А если что-то ещё не ясно, то прошу вон отсюда, - я говорю чётко и громко, не нервничая и не переходя на крик.
- Хорошо. Будешь лечить себя сама. Убивать научилась, значит, и лечить научишься, - женщина выходит из палаты, громко хлопнув дверью.
Мне никто не нужен. Пусть уходит, я здорова, а порезы и синяки - временные дефекты, которые вскоре пройдут. Меня не будут учить жить. Меня уже ничему не научишь.
Весь остаток дня ко мне приходили доктора, но совсем другие. Они лишь смотрели на мои раны и мазали их каким-то дерьмом, а после уходили.
Я ждала завтрашнего дня. Ждала прихода Макса.
Глава 19 "Road lights"-"Огни дорог".
Я проснулась глубокой ночью, надеясь, что утро уже наступило. Но на улице лишь облачная грусть, разрывающая мои мечты о Максе. Время раздумий о нём летело также быстро, как тополиный пух. Но такое природное явление бывает только поздней весной, которую я с нетерпением жду. А сейчас моя весна, моё лето - приход Макса. Надеюсь, что погода всегда будет повторять моё внутреннее состояние, и тогда наступит моя весна...
Но пока приходили только медсёстры, которые смотрели на меня и, думая, что я сплю, уходили обратно в холл. С наступлением рассвета мне поставили новую бесполезную капельницу, поменяли повязки и хотя бы умыли. Вставать самой, кроме туалета, было запрещено по неизвестным причинам.
- Я же даже ничего не сломала, почему я должна лежать? - спросила я у очередной медсестры, которая ко мне зашла.
- Так положено в больницах. Больные лежат, а не ходят по палате, - объяснила молоденькая девушка.
- Идиотизм! - восклицаю я.
- Ну ничего нельзя изменить, - с нотой философствования отвечает медсестра.
- Всегда всё можно изменить. Жизнь - это полёт каждого, где пилот - это ты сам. Можно полететь вверх и увидеть небеса, а можно потерять управление и разбиться о землю. А если говорить о моём полёте, то я полечу не вверх и не вниз, а на запад. Это не крайность - это что-то между. И моя жизнь - это между... Между небом и землёй.
