Как и твоя прекрасная подружка. Думаешь, не знаю кто она? Слава богу, читала её статьи. И всегда думала: ты бы, милочка, нашла себе хорошего трахальщика, да и перестала на людей отвязываться.
– А при чем здесь моя подруга? Или я?
– При том! Вы уже решили, какая дрянь Лиля Коваль. Тело мужа ещё не остыло, а она уже деньгами интересуется. Не волнуйтесь, мне на мою жизнь хватит. А не хватит, я пойду на другую работу, на третью… У меня всегда была голова на плечах, и начальство это ценило.
– А мы и не волнуемся. Возьми деньги и напиши мне расписку, что я с тобой полностью рассчиталась.
Лилия откровенно нарывалась на ссору, и в какой-то момент мне в самом деле захотелось сцепиться с нею. Но я понимала, этого делать нельзя. Кто знает, может, у неё такая своеобразная реакция на стресс.
– Ладно, расслабься, – усмехнулась Лилия, – напишу я тебе расписку. А сейчас давай вместе Сашу помянем.
– Прости, не могу, я от тебя прямо к Артёму в больницу, а это полдня езды.
– А я выпью… Боже, как я ненавидела эту его поганую работу! Мне так хотелось его полюбить, быть ему хорошей женой. Но кому быть женой? Этой фотографии?.. Рейсы, рейсы! А когда возвращался, о чём говорил? Тёмка то, Тёмка это… Правда, ты, молодец, тоже не терялась.
– В каком смысле?
Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. Но Лилия продолжала бурчать, словно и не на мой вопрос отвечала, а говорили сама с собой.
– Я как узнала, посмеялась от души! Надо же, думаю, и святая Белла не без греха. Муж – в дальнюю дорогу, а она к дружку под бочок…
– Заткнись! – заорала я дурным голосом, в момент забыв о своём высшем образовании и редакторской работе, которыми так гордилась моя мама, сравнивая меня с другими женщинами. – Что ты мелешь, какой дружок?!
– Ого! Мы уже кричим дурным голосом. Значит, за живое тебя задела? Как там вы, литераторы, любите цитировать насчет того, что сердишься, значит, ты неправ… Брось, об этом весь гараж гудит: Решетняк – рогоносец!
Вот оно что! Я вовсе не собиралась у Лилии задерживаться, а сейчас в растерянности плюхнулась в рядом стоящее кресло, сразу позабыв обо всем, кроме страшных слов "Решетняк – рогоносец".
Глава пятнадцатая
Кто-то из великих сказал: "Поклеп – что уголь, не обожжет, так замарает!" Наверное, у каждого человека есть недоброжелатели. И, скорей всего, тот самый главный механик, и немногословный, и не сплетник, всё же обмолвился кому-то о неверной жене Артёма. А сухой хворост уже был приготовлен, и вспыхнул даже не от спички, а при одном упоминании о ней…
– На вот, выпей! – Лилия втиснула мне в руку бокал с какой-то рубиновой жидкостью.
– Что это?
– Гранатовый сок. Сама делаю. У нас соковыжималка немецкая. Дорогущая, но, как видишь, выжимает – я тебе дам!.. А ты что же, не знала об этом? Ну, что твоего мужа так называют?
– Не знала, – поневоле горестно выдохнула я. – Да и кто бы мне об этом сказал?
– А твой Решетняк знал. Шурик рассказывал, как ему своего дружка пришлось успокаивать. Да что там Шурик! Я и сама Артёму говорила, чтоб не переживал. Мало что ли баб в городе!
– Когда это ты ему такое говорила?
– Если тебя интересует число, то я не помню. Тогда ещё он у нас ночевать остался. Коваля мы спать отправили, а с Артемом часов до двух ночи на кухне просидели. Ты не думай, я не слишком на тебя наезжала. Наоборот. Сказала, не все же вам, кобелям, гулять! Можно подумать, ты без греха. А он так, знаешь, лицом потемнел и говорит: "Хочешь верь, хочешь не верь, а только я Белле никогда не изменял!" Говорите и вы! Кто ж такому поверит?
– Послушай, Лиля, – голос мой звучал чуть ли не просительно. – А это было не десятого мая?
Тогда Артем впервые не ночевал дома.
– Говорю же тебе, не помню!.. Постой, это было на праздники. Девятого мы ходили поздравлять моего отца, а десятого… Правильно, десятого мая твой муж к нам и приходил. Я его ещё пожурила: мол, почему без Беллы пришёл? А он так усмехнулся и говорит: "Что ей за интерес с необразованными шоферами время проводить?"
Я не просто покраснела – краска залила моё лицо. Я всегда была плохой актрисой, а тут вдруг почему-то стала оправдываться перед Лилией, словно у неё было право меня судить.
– Ерунда какая-то! Ты не поверишь, но я всего лишь раз пошла в ресторан с одним из авторов издательства, а при выходе из ресторана сдуру с ним поцеловалась…
Не понимаю, отчего я разоткровенничалась с женщиной, которая не только никогда не была моей приятельницей, а и вообще не вызывала у меня симпатии.
– Бывает, – неожиданно мягко проговорила Лилия, усаживаясь в кресло, напротив. – Завистников на свете много. Кто-то живёт плохо, и хочет, чтобы всем вокруг было так же плохо! Говорят, что люди за всё получают по заслугам. Ничего подобного. Чаще всего именно негодяи благоденствуют. По крайней мере, при жизни.
Поймав мой изумленный взгляд, – никогда прежде жена Саши при мне не философствовала – Лилия осеклась и перевела разговор на другое.
– Саша всегда говорил мне: "Змея ты, Лилька, особо ядовитая! Тебе бы подошло имя Зоя". А мне, представь себе, нравилось, всё же змея лучше, чем серая мышь… Змея может жить и одна. И отравляться собственным ядом…
– А ты не думала, что Саше могла нравиться его работа? – спросила я у Лилии, но словно у себя; ведь и я в отношении Артема никогда прежде об этом не задумывалась.
– Что в ней любить-то? Дорога, она и есть дорога. Серая лента, как сами шоферы и поют. А дорога серою лентою вьется! Серая лента, завязанная узлом на шеях жен. Твои авторы ещё не создали такой образ?
– Ты можешь быть первой, – с усмешкой откликнулась я.
Наверное, мне пора было уходить. Но едва я стала приподниматься из кресла, как Лилия ухватила меня за руку.
– Погоди, неужели я не заслуживаю никаких подробностей? Я хочу знать, как умер мой муж.
– Подробности теперь может сообщить только патологоанатом. Предварительный диагноз – обширный инфаркт.
– Не притворяйся. Я не эти подробности имею в виду! – рассердилась Лилия. У неё странным образом менялись периоды опьянения с чуть ли не полной трезвостью.
– Думаю, Саша разволновался из-за этой клубники. Как-то в суматохе сборов он, видимо, о таком не думал, а чем ближе мы стали подъезжать к этой базе, тем больше его стала точить мысль, что Валерия ведёт нечестную игру. Конечно, он и представить себе не мог того, что случилось на самом деле. А тут ещё машину занесло на глине, которую натаскали трактора. Фура развернулась
