— Дура.
— Может, и дура, — пожала плечами Алиса. — Но не трусиха!
Городской пейзаж за окном сменился полями с жухлой, поседевшей от инея травой и легким туманом, который прижимался к мерзлой земле. Я откинула голову на спинку кресла — может быть, мне и не хотелось сегодня встречаться с Алисой, но поездка на машине с мягким «кошачьим» ходом прекрасно прочищала плохо соображающую голову. Я приоткрыла окно, в салон ворвался мокрый степной ветер.
И в эту секунду стала замечать нечто странное.
Тополя вдоль трасы стали пролетать значительно быстрее, чем ранее — они будто бежали за нами, все сильнее и сильнее разгоняясь, так, что я, в конце концов, перестала различать их в общем вихре окружающего мира, который проносился мимо с пугающей скоростью. Я перевела взгляд на Алису и… вот тут по-настоящему испугалась. Ее лицо приобрело желтовато-белый оттенок, а зрачки сузились до такой степени, что светло-карие глаза стали почти желтыми. Над верхней губой блестела испарина, ее немного трясло, дыхание стало частым, будто она задыхалась. Я перевела взгляд на спидометр. «160»… «170»… «180»…
— Алиса! — заорала я, даже не осмеливаясь схватить ее за локоть. — Тормози!!!
Машина превратилась в маленький реактивный самолет, скорость стала просто нереальной — было трудно даже дышать. Подруга, на полсекунды оторвав рассеянный, невидящий взгляд от дороги, наконец заметила ужас на моем лице. Мы едва не соскочили с трассы в кювет, так резко она снизила ход. Через несколько метров машина остановилась. Я немедленно выскочила из салона, хватая ртом воздух, и уселась прямо на траву около разгоряченного «Порша».
— Вика… — ее голос стал глухим, она присела рядом со мной на корточки. — Что с тобой?
— Не видно?! — я вскинула голову. — Ты ненормальная! Ты совершенно чокнутая, Алиса, и я больше не хочу с тобой общаться! Никогда!
В ее глазах, снова, как обычно, янтарных, вдруг вспыхнул такой жгучий, болезненный огонь, что внутри меня шевельнулось нечто похожее на сочувствие. Однако воспоминание о нашем полете по трассе тут же вытеснило его. Она упала на колени и, схватив мою руку, с жаром поцеловала.
— Прости, прости меня! Пожалуйста, прости! Я не хотела… я не думала…
Я выдернула руку из плена и брезгливо поморщилась.
— Я тебе не священник, чтоб мне руки лобызать! — Встала, отряхнула джинсы. — Все, хватит. Доигрались. Ты хотела меня убить?! Отвечай! Ты хотела, чтобы мы расшиблись в лепешку?!
— Н-нет, — она отчаянно замотала головой. — Пожалуйста, выслушай меня… Подожди…
Из ее глаз хлынули слезы, я исподлобья наблюдала за тем, как Алиса, еще полчаса назад такая самодовольная, вдруг сгорбилась и прижала руки к груди, будто стараясь стать меньше.
— Я не знаю, что это. У меня иногда бывает, — она всхлипывала, размазывая по щекам тушь. — Думала, может, к психо… это… терапевту надо… — немного успокоившись, она продолжила. — Понимаешь, иногда мне становится тесно в собственном теле. И в такие моменты контроль ослабевает — даже не заметила, как мы полетели… Я не знаю, как это объяснить. Мне будто все время скучно. Господи, Вика, ты даже не представляешь, насколько мне скучно! Я задыхаюсь, пропадаю!
Она сошла с обочины на поле, каблуки дорогих ботинок продырявили мерзлую землю.
— Я будто ходячий мертвец. Живу по накатанной, как животное. И только когда делаю что-то безумное, понимаю, что границ нет, — она воздела руки к низким небесам и закричала: — Это единственное, что заставляет меня чувствовать себя живой!
— Ты ненормальная!
— Да! — с готовностью подтвердила она. — Но в жизни нужно все пробовать! Каждую минуту. Каждую секунду. Иначе потом будет поздно. Если ты не сделала ничего сумасшедшего за день, считай, что он пропал даром.
Я схватилась за голову, даже не в состоянии найти подходящих слов.
— Я очень виновата перед тобой, — Алиса подошла ко мне ближе, выражение ее лица стало совсем измученным. — Никогда больше такого не позволю себе.
— Надеюсь, — кивнула я. — Или, по крайней мере, без меня.
Она едва заметно улыбнулась и стряхнула с моего пальто прицепившиеся веточки.
— Спасибо, что выслушала. И… я все равно рада, что ты пережила это со мной.
* * *
На этом «приятности» этого дня не закончились. Несмотря на то, что я простила Алисе ее идиотскую выходку, садиться к ней в машину теперь было довольно неприятно. Мне так и казалось, что скорость пятьдесят километров в час, которую она мужественно выдерживала даже на открытых участках трассы без единого автомобиля, может снова легко превратиться в двести. Мы тащились медленно, как большая алая черепаха, почти до самого центра — благо, на улицах почти не было пробок. И уже когда проезжали мимо главного корпуса университета, у меня в кармане опять раздался телефонный звонок.
После нечленораздельных всхлипов и шмыганья носом в трубке наконец прозвучало:
— Вика… Это ужас.
Я похолодела и вжалась в кресло. О, нет. Только бы не новое нападение!
— Это ужас! — настойчиво повторила Светка сквозь рыдания. — Я его поцеловала.
— Света, блин! — мне захотелось разбить телефон о приборную панель. — Думала, кто-то умер! Ну, поцеловала. И чего ревешь?!
Алиса сдержано улыбнулась, но не отрывала взгляда от дороги.
— Потому что он убежал! И больше никогда, никогда не подойдет!
— Убежал? — Я с трудом подавила смешок, Алиса наконец скосила на меня глаза.
— Все… это все… что ж я за дура… — самозабвенно рыдала Светка. — Мне даже жить не хочется теперь.
— П-ф-ф, — я прикрыла ладонью телефон. — Останови возле общаг, пожалуйста.
Через пятнадцать минут Светка, с распухшим носом и глазами, сидела напротив меня на кровати, страдальчески сжимая в пальцах платочек.
— Я шла с пар, смотрю — Сашка идет навстречу. Я чего-то так растерялась, вроде не видела его сто лет. Все думаю — не торчат ли волосы, не размазалась ли тушь. Засмотрелась — и упала.
— О, Господи, — я закусила нижнюю губу, чтоб не засмеяться. — Кстати, волосы у тебя торчат всегда, в этом вся их прелесть. Ну, что дальше?
— И вот у меня рассыпались вещи — пакет с тетрадками порвался, я коленку расшибла… Думала, он пройдет мимо, не заметит. А он начал помогать! Прикинь — у меня кровь с ссадины льется, колготки порвались, тетрадки из рук выпадают, а тут еще Саша! И вот он собирал-собирал мои вещи, и мы как-то подползли друг к другу, и его щека была так близко, и я даже слышала, как он пахнет — вот знаешь, бывает, запах такой родной, вроде всю жизнь вы знали друг друга. Ну, я вместо «спасибо» чмокнула его. А он вытаращил глаза, отдал мне тетрадки и убежал!
