Я опустил голову. Девочка, как же я понимаю тебя… но ты виновата в этом не больше, чем я… Что бы мы ни предприняли тогда, что бы ни почувствовали, мы ничего не смогли бы сделать. Потому что Лешу Литвиненко убили умышленно, спланировано и организовано. И этот кто-то, укравший обрез у Феськова, скорее всего, просто выжидал удобного момента и тщательно следил за всеми его передвижениями…
Я не слушал, о чем дальше говорили Вика и Ди, которые шли немного впереди меня. Прокручивал в голове информацию, немного сбивчивую, но зато такую впечатляюще-искреннюю, что сомневаться в ней у меня ну никак не получалось. Возможно, сыщик из меня еще хуже, чем психолог, но я не мог избавиться от ощущения, что пропустил что-то такое важное… что-то поворотное… и намного раньше, чем услышал этот монолог девочки в черных одеждах.
Итак, что у нас есть…
Во-первых, я понятия не имею, кому было бы выгодно убить обычного подростка. Он знал что-то опасное? Он вляпался в какую-то мутную схему? Над этим еще предстоит подумать. Или, если дело не в информации, тогда, скорее всего, тут замешана либо любовь, либо деньги, что оставляет мне широчайший диапазон для поисков. Пока что у меня закончились все возможные ниточки, которые могли хоть к чему-то привести.
Во-вторых, убийцей может оказаться любой. Если Литвиненко был избит, что подтверждает рассказ Ди и недоумение Сидоренко по поводу синяков, то он не мог оказать сопротивление. А значит, скорее всего, сидел под деревом в полубессознательном состоянии. И нажать на курок мог любой, у кого хватило бы выдержки и ненависти. И юный, и старый, и трезвый, и пьяный, и мужчина, и женщина. При этом отпадает такая удобная версия с яростным готом — то, о чем рассказала сегодня эта девочка, выглядело вполне убедительным алиби…
— Да уж… — тихий голос вдруг выхватил меня из бездны бесконечных размышлений. — И что ты об этом думаешь?
Я будто бы очнулся. Мы шли по обочине широкой трассы, выбежавшей из леса и устремившейся по направлению к городу мимо каких-то невысоких старых зданий, белеющих в темноте, как призраки.
— А где готка наша?
Вика засмеялась.
— Ты что, Кирилл, она уже давно дома! Мы же довели ее до подъезда, она тут живет рядом!
— А… ладно.
Она шумно вздохнула и заглянула мне в лицо.
— И?
Я попытался вспомнить, чего она от меня ожидает… Ах да…
— Странно все это, вот что я думаю. Такое ощущение, что Литвиненко был двуликим Янусом.
— А он таким и был, — хмыкнула Вика. — Понимаешь, я вот как это представляю… Тебе, наверное, будет смешно все это слушать… Ну да ладно. У каждого человека есть какая-то обертка. Она нужна нам, чтобы оградить себя от злых, завистливых, чужих и любопытных, это правильно! Но если ее развернуть, если посмотреть на человека как бы через линзу, — можно понять, кто он. Но дело в том, что бывают люди, которые любят менять эти обертки, пытаясь получить то, что им нужно от других… при этом оставаясь все тем же внутри.
Я мельком взглянул на нее. Вика, когда ты перестанешь удивлять меня?..
— Когда я начала встречаться с Лехой, я видела то же, что и другие. Он был хорошим мальчиком, любил спорт, пользовался популярностью… Но чем ближе я его узнавала, тем лучше мне было видно, что на самом деле он… пустой. То есть — вообще… Единственное, что его волновало, — чтобы окружающие выполняли то, чего он хочет. И все!
Она замолчала на несколько секунд и продолжила уже тише:
— А Ди увидела другую его обертку — печального и загадочного черного мага. Готова поспорить на сто баксов, что он и понятия не имел, что такое Папюс и что значит та татуха. Я уверена в одном — ей повезло, что Кирилл помешал рассмотреть и узнать Леху ближе. Она бы сильно разочаровалась.
Вика так огорченно вздохнула, что я вдруг опять вспыхнул тем же странным беспокойством и досадой, которые испытал, когда она призналась в любви к Литвиненко перед Ди.
— Ты знаешь, не всегда хорошая идея так рассматривать людей через эту твою линзу. Иначе любой может разочаровать. У каждого есть свои скелеты в шкафу.
— Неправда! — девушка усмехнулась, но как-то мельком, порывисто, будто бы не хотела, чтоб я это заметил. — Неправда… иногда бывает, что чем ближе узнаешь человека, тем он ярче… тем больше он тебя влечет…
— Или ты можешь принять за обертку что-то настоящее… — продолжал я, сознательно пропустив мимо ушей ее последнюю фразу. — Как вот сегодня, когда ты говорила с Ди. Когда ты была искренней, Вика? Когда рассказывала мне о том, что сделал с тобой Леха, или сегодня?!
Мы остановились. Что я в очередной раз несу?.. Я угрюмо молчал, пытаясь заглушить в голове ее слова «я пришла сюда только потому, что до сих пор его люблю». Эта нелепая пауза затягивалась, я уже собирался двинуться дальше, как она вдруг ухмыльнулась и прошептала:
— Вот знаешь, за такое можно ведь и ударить. Но я не буду… потому что тебе самому будет потом стыдно за эту дурацкую ревность.
Хорошо, что сейчас была ночь. От возмущения по моему лицу разлился обжигающий румянец.
— Так, хватит! Ты меня сегодня достала, правда… Начиная с того, что ты вообще подслушала мой разговор с Витей, и заканчивая этими твоими необоснованными обвинениями!
— Кирилл!
— Кирилл Петрович! Нас больше никто не видит… Все! Представление закончено!
— И поэтому мы до сих пор идем, держась за руки?!
Я онемел. Черт! И ведь даже не заметил… Отпустил ее ладонь, Вика разочарованно покачала головой.
— Извини, — выдохнул я. — Но мне просто очень не нравится твое поведение.
— А мне — твое.
— Вот и прекрасно.
— Чудно.
— Все. Идем домой. Молча.
Я чувствовал, что, отвернувшись от меня, она все еще улыбается.
Через минуту ночную тишину вдруг разорвал ее громкий смех.
— Отелло, блин… — Вика глубоко вздохнула. — Я никогда тебе не врала, запомни.
— Да мне все р…
Тут я замер, схватив ее за плечо. Впереди, метрах в пяти, стояли, облокотившись на невысокий заборчик, все тот же готический Кирилл и несколько его дружков.
— Куда ж это вы так быстро свинтили, друзья мои?
Он вразвалочку подошел к нам, я завел Вику за спину. В эту минуту с таким нагловатым и глупым выражением лица он был похож скорее на обычного гопника, чем на гота. Пожалуй, не стоит говорить ему об этом…
— Время пришло, вот и свинтили.
— Что она тебе наплела?!
— Кто?
Кирилл гневно сверкнул глазами, которые, казалось, даже в темноте светились белым.
— Ди! Ты вообще кто такой?! Что тебе надо?!
— Слушай, Кирилл… мы не собираемся тебе вредить. Мы просто хотели поговорить с Ди.
