ты не сыщешь даже с миллионом долларов.
– Что такое миллион долларов?
– То, что тебе не светит, только если не распродашь на ярмарке тщеславия все свои органы и заодно органы своего дружка 11112”.
– Миллион долларов – это очень много, да?
– Думаю, на миллион долларов я смог бы прожить всю отмеренную мне жизнь ни дня не задумываясь о заработке. Однако не забывай, что смысл богатства не в обладании им, а изначально в умении его заработать, а после в умении им распорядиться.
Во входную дверь вдруг постучали. Я сразу же решила, что это Рита вновь принесла молоко, но снаружи послышался совсем незнакомый мужской голос:
– Брэм, ты здесь?! Найдется пару минут, чтобы переговорить с Вилиамом Улофссоном?!
– Ещё один твой друг?
– Вроде того. Бывший одноклассник, нынешний коп.
– Коп – это?..
– Коп – это друг, но такой, с которым дружится только на расстоянии вытянутой руки.
– В смысле – он тебе не нравится?
– Нет. Хороший мужик. Просто коп. Оставайся в этой комнате, не выходи и не шуми, ясно?
Ощутив напряжение собеседника, я согласно кивнула головой.
Стоило Брэму выйти из комнаты, как я сразу же села на край кровати и замерла. Дверь осталась чуть-чуть прикрытой, так что я надеялась услышать их разговор – если кто-то из видевших меня оригиналов догадался о том, что я клон, возможно, мне придется поспешно сбежать через окно, при этом оставив все свои вещи.
– Вилиам, проходи.
– Привет, Брэм, – было слышно, как тяжелые шаги гостя остановились на самом входе, как раз напротив коридора, через пространство которого я прислушивалась к происходящему.
– Что-то произошло?
– Да даже не знаю, как тебе сказать. Ты ведь знаешь, что сейчас в нашей стране бум с нелегальными мигрантами. В общем, один из твоих соседей – скажем, Сванте Стрёмберг, – доложил, будто к тебе прибилась нелегалка.
Обо мне! Всё-таки кто-то из оригиналов раскусил меня…
– Что-что? Ко мне “прибилась” нелегалка? – в голосе Брэма зазвучали смеющиеся нотки. – Да ещё и по информации этого допотопного мизантропа Стрёмберга?
– Да, смешно, – усмехнулся в ответ незнакомец, но по его тону было ясно, что он просто так не уйдёт.
– Можешь передать Сванте, что ко мне никто не способен прибиться, – а вот теперь голос Брэма зазвучал угрожающе. – А та девушка, которую он так нелестно обозвал нелегалкой и за что он ещё лично перед нами извинится, моя кузина, приехавшая погостить в столицу к старшему брату.
– А документов у твоей кузины не найдётся?
– Вилиам, ты издеваешься? Кто сейчас передвигается внутри страны с паспортом за пазухой? Держу пари, даже твоя бабушка так не делает. Хочешь съездить в столицу к родственнику – просто берешь и едешь. Или у нас уже внутри страны ввели паспортный контроль?
– Брэм, не заводись, прости, ладно? Просто профессиональная привычка вырвалась наружу. Мы ведь друзья, ты знаешь. Я тебе ещё с третьего класса должен за выбитый зуб Отиса Хедлунда, а в восьмом случился инцидент с Берит Эк…
– До сих пор помню, как пригласил её идти на весенний бал с тобой.
– Да, я слегка промахнулся, – голос гостя заулыбался. – Нужно было сразу Йессику приглашать.
– Зато теперь Йессика твоя жена, так что, кажется, всё же не промахнулся.
– У нас уже двое детей – точно не промахнулся.
Они засмеялись.
– Ладно, мне пора. Пойду встряхну старину Стрёмберга, чтобы впредь поменьше жаловался на соседей: не поверишь, но за прошедший месяц ты третий его сосед, который ему не угодил.
– Мне бы скорее не поверилось, если бы я был единственным в этом месяце. А что с другими-то не так?
– Жалоба на шумную вечеринку на яхте Рут Каспер – три пожилые дамы выпили бутылку шампанского на троих и слишком громко смеялись; и жалоба на Леви Ахмеда за забытые им на мосте сети.
– И как ты до сих пор не уволился?
– Да мне нравится разгребать подобную чушь.
– В психологи тебе нужно было заделаться, Вилиам, а не в полицейские идти.
– Ха-ха! Ну ладно, друг, хорошего тебе дня!
– И тебе, дружище, и тебе.
Дверь захлопнулась. Тяжелые шаги пошли по коридору. Спустя несколько секунд Брэм приоткрыл дверь спальни и, встретившись со мной взглядом, не стал переступать порог.
– Сходи достань из своей сумки удостоверение личности и покажи его мне. Хоть что-то: паспорт, водительские права, страховка, любой другой документ – всё равно.
Я нервно сглотнула и неосознанно сжала ладони, лежащие на коленях, в кулаки:
– Я иностранка.
В ответ он гулко выдохнул:
– Эту легенду для тебя придумал я, взамен изначальной, в которой ты была бродяжкой. Помнишь?
– Ты не придумал, а просто угадал… – я осеклась. И сразу же закусила губу. Мой тон прозвучал совсем неубедительно. Нужно говорить увереннее!
– Особенно у иностранки, пребывающей внутри чужой страны, должны быть на руках соответствующие документы.
– У меня нет документов, – решила таранить правдой я, и на сей раз мой тон звучал твёрдо.
– Почему нет?
– Потеряла.
– Хм… Ты одна из нашумевших нелегальных мигрантов?
– Я не знаю, кто такие “нелегальные мигранты”, – решила продолжать вдавливать педаль правды до упора я.
– Фактически, нелегальный мигрант – это человек, который попал на территорию чужой страны без исполнения установленных правил для пересечения границы чужого государства.
– Получается, что я не нелегальная мигрантка. Я точно из Швеции. Значит, у меня не будет проблем с тем полицейским, который только что приходил?
– Я ведь сказал ему, что ты моя кузина, а он мой друг, так что не думаю, что проблемы могут возникнуть. Но только с ним. Сейчас в городе помимо добряка Вилиама Улофссона полно менее добродушно настроенных и более придирчивых полицейских. Поэтому запомни: для полиции ты не иностранка и тем более не бродяжка, а именно шведка. Запомнила? – в ответ я только утвердительно кивнула головой. – Хорошо. А теперь ответь: у меня из-за тебя проблем не возникнет?
– Надеюсь.
– Но не обещаешь.
– Нет.
– Замечательно. Обожаю непредсказуемость.
Развернувшись, он отправился в другую комнату, а я ещё несколько секунд пыталась понять, серьёзны ли его последние слова или он так сыронизировал, но по итогу я так и не разобралась со значением интонации его последних слов.
В три часа мы начали собираться в бар – накануне Рита передала нам приглашение на поздний обед от Бабирай Зумы. Я оделась в новые джинсы, футболку и рубашку – Брэм объяснил, что бессменное ношение одной и той же одежды может привлекать внимание оригиналов, – и теперь наблюдала за тем, как Брэм, сначала надев на себя уже известную мне синюю рубашку, снял её и
