Дверь в квартиру Полины Андреевны оказалась распахнутой.
Никакой охраны, которой вчера ненароком пугала ее старушка, поблизости не наблюдалось. Инна вошла в прихожую и охнула, споткнувшись обо что-то большое и мягкое. Боже! Возле самого порога, на боку, неловко поджав под себя ноги, лежала… хозяйка квартиры. Очки блестели стеклами, к счастью целыми, возле ее лица, одна тапочка слетела с ноги и лежала метрах в двух от нее. Глаза Полины Андреевны были закрыты. Пальцы, сжатые в кулаки, словно оцепенели. Только бы она была жива!
— Полина Андреевна! Голубушка! Очнитесь! — Инна принялась тормошить старушку, но та упорно не желала открывать глаза. Тогда Инна рванула на кухню, схватила большой стеклянный кувшин и, набрав полный рот воды, вернулась в прихожую. Там она выпустила от всей души фонтан в лицо старушке.
Холодный душ сделал свое дело. Белые, как бумага, щеки хозяйки слегка порозовели, и пожилая дама наконец открыла глаза.
— Где я? — медленно спросила Полина Андреевна, окончательно очнувшись и нашарив рукой очки.
— У себя дома, — успокоила ее Инна.
— А почему я лежу в передней? — поинтересовалась дама с достоинством английской королевы. Она протянула Инне царственную руку, чтобы подняться.
— Это я вас должна об этом спросить, — уточнила Инна, аккуратно поднимая ее с пола и подавая тапочку. — Что здесь только что произошло? И где, черт побери, ваша хваленая охрана?
— Подождите, сейчас вспомню, — задумалась старушка. — Сейчас-сейчас… — Она со стоном повернула голову и растерянно огляделась. — А почему тапочки не на месте? — строго спросила она Инну, словно нерадивую домработницу. — Ну да, теперь вспомнила. Кажется, охранник выбежал на минутку за хлебом и печеньем, это я его в булочную послала. Тут кто-то позвонил в дверь, я решила, что это вы, Инна, пришли брать интервью. Вы ведь сказали, что скоро будете. В общем, сама виновата: открыла, не заглянув в глазок и не спросив, кто там. Хотя лет десять дрессировала всех домашних, чтобы соблюдали осторожность. А дальше? Ой, потом вообще ничего не помню. Голова… Ну да, очень затылок болит. Кто-то тюкнул меня сзади чем-то тяжелым. Зачем? Меня ограбили?
— Похоже на то, — согласилась Инна. — Только что в подъезде какой-то мужчина чуть не сбил меня с ног. На него набросилась овчарка вашего соседа, но грабитель швырнул в нее вот это…
Инна положила перед старухой сверток и медленно развернула его.
— О боже! — воскликнула Полина Андреевна. Только теперь она осознала наконец, что за сокровище попытались у нее украсть. — Шестерка! Мерзавец! Мокрушник! Чтоб век ему зону топтать! — Проклятия так и посыпались из ее оживших и порозовевших уст. — Как варварски этот негодяй вырезал холст! Портрет моей любимой прабабушки! Подарок моего дорогого Никки!
Она с нежностью погладила «Графиню».
— Не двигаться! Стреляю! — с воплями в квартиру ворвался молодой парень в черной куртке и кожаной кепке.
Его эффектное появление, этакая киношная мизансцена, явно не стало звездным часом. Даже если он и возомнил себя великим сыщиком всех времен и народов.
— Ни с места! Ваши документы, сударыня, — скомандовал он Инне.
«Господи, форма у них тут в Питере такая, что ли, эти черные куртки и кепки!» — не успела лениво подумать Инна, как дуло пистолета уставилось ей прямо в лоб.
— Ваши документы! — еще громче заорал телохранитель.
— Максим, успокойся! — жестом остановила его старушка. — Опусти пушку, отстань от Инны Павловны и вызови милицию. А еще отнеси хлеб на кухню. Кстати, ты понял, надеюсь, главное? Меня только что ограбили, господин бодигард.
Через час в квартире на Мойке полным ходом шло дознание. Оперативник, похожий на Инниного школьного приятеля Женьку Клопикова, — невысокий, седой, моложавый, однако уже с приличным брюшком, придававшим ему совсем не служивый, наоборот, добродушно-домашний вид, — подробно и скучно допрашивал Инну, занося ее сбивчивые признания в протокол. Спрашивал довольно странные, но обязательные в таких делах вещи: в какое время она сегодня звонила хозяйке квартиры, в котором часу собиралась сюда прийти, то да се…
«Неужели таким макаром удается раскрыть любое мало-мальски сложное преступление? Верится с трудом, — поразилась про себя Инна. — Боже, как хорошо, что Изольда и Василий Петрович отговорили меня от дурацкого плана свистнуть „Графиню“, — вдруг подумала она. — Господь отвел! Не допустил до греха. А то сидела бы тут совсем в другой роли. Вот оно как в реальной-то жизни бывает: просто и отвратительно до ужаса. Еле живая старушка, перевернутая квартира… Кошмар! А весь этот допрос? Я пока еще ничего не украла, наоборот, вернула, а меня все равно на всякий случай подозревают. Работа у них, видишь ли, такая. Этот опер буравит меня своими серыми хитрыми глазками так подозрительно, будто это я тюкнула старушку по темечку и резанула ножом по картине. Да и охранник тоже хорош… А теперь смотрит волком. Мол, ничего себе, сходил за хлебушком… Да, бабкина „крыша“ ему скоро покажет чай с печеньем и кофе с молоком…»
Оперативник внезапно отвлекся от Инны, вскочил и прильнул к мобильнику:
— Да, это я Владимир Ильич! Слушаю, Владимир Ильич! Непременно, Владимир Ильич! Наконец-то и для вас есть что-то интересное. Ну, мы еще долго будем здесь работать. Дознание только начали. А, вы тут неподалеку? Тем более приезжайте. Ждем!
— Мне можно идти? — спросила Инна.
— Подождите немного, нам необходимо завершить формальности: оформить протокол, записать все ваши данные, провести следственный эксперимент, — остановил опер.
— Какой еще эксперимент? — насторожилась Инна.
— Ну, сейчас наша сотрудница Эльвира Магомедовна ляжет там, где вы нашли Полину Андреевну, а вы войдете в дверь, как час назад. А наш оператор снимет все это на служебное видео.
— Максим, организуй пока нам с Инной Павловной и с господами милицейскими чаю, — приказала старуха. — Похоже, они здесь надолго, если собираются меня изображать. Вот уж не думала, что стану героиней самодеятельного детектива. — А трупы вы тоже изображаете? — спросила она Эльвиру Магомедовну с неожиданным задором.
— И очень часто, в последнее время даже чаще, чем хотелось бы, — сурово ответствовала дама, поспешив поставить на место чересчур активную потерпевшую.
Тем временем охранник, недовольно зыркнув на Инну (мол, я тут вам не домработница), послушно отправился исполнять приказание хозяйки.
А Эльвира Магомедовна, грудастая деваха в форме, рискованно обтягивавшей ее пышные формы, вольготно разлеглась посреди прихожей, невольно приковав к себе любопытные взгляды всех мужчин-сослуживцев.
