Однако наскоки Полины Андреевны совершенно не смутили Владимира Ильича.
— Имеем право, голубушка, на все право имеем, — добродушно прояснил он потерпевшей ситуацию. — Вот санкция прокурора на обыск. Правда, мы и сами виноваты, что прошляпили вора. Тянули время, ждали подходящего момента, чтобы обыскать вашу квартиру. Боялись, что спугнем вас и вы все перепрячете. А тут сам господин случай помог. Кстати, должен вас огорчить: в вашем доме, по нашим сведениям, есть картины, украденные в разное время из питерских музеев. Прошу вас в кратчайший срок найти чеки на покупку этих раритетов в антикварных магазинах или дарственные на них. Если выяснится, что ваш сын покупал живопись и малую скульптуру у черных антикваров, все спорные предметы искусства будут конфискованы и возвращены в музеи Петербурга.
— Сначала выполните как следует вашу работу. Вы, если не ошибаюсь, были вызваны сюда, чтобы найти то, что у меня сегодня украли. Найдете «Портрет графини» — тогда и поговорим, — жестко потребовала старушка, окончательно придя в себя. Глаза ее сверкнули при этом стальным огнем, а кулачки сжались.
— Будем искать, — пообещал Владимир, продолжая осмотр картин. — Знать бы только что. Похоже, грабитель польстился на самые малозначительные вещи.
— Ничего себе, малозначительные: кузнецовский фарфор, бронза, столовое серебро, — обиделась старушка.
— Ну, вы же прекрасно понимаете: по сравнению с картинами великих мастеров позапрошлого века все это жалкие копейки.
Их перепалку прервал пронзительный звонок в дверь.
— Скажите, к кому здесь можно обратиться? — нерешительно поинтересовался мужской голос. — Тимур! Рядом! — прикрикнул тот же голос на невидимого пса. Псина тявкнул для острастки на стражей порядка, однако тут же затих и поспешно сделал вид, что он просто приветствует командиров.
И тут в комнату вошел сосед Полины Андреевны, спугнувший грабителя в подъезде час назад. Тимур, которого хозяин придерживал за ошейник, имел такой бравый вид, словно только что ликвидировал опасную банду.
— Мы с Тимуром почти задержали грабителя, — отрапортовал сосед.
— Молодцы! — похвалил их Владимир Ильич. Так воспитательница детского сада хвалит дошколят, в первый раз самостоятельно доевших кашу.
— Однако преступник вскочил в старый «ниссан» и уехал в сторону области, — вздохнул мужчина и виновато развел руками.
— Номер запомнили?
— Номер был заляпан грязью, — окончательно расстроился добровольный сыщик. Тимур взглянул на него с немым укором.
В это время в комнату вошел охранник Полины Андреевны с чайником и овсяным печеньем, горкой лежавшим на тарелке. Пес сделал стойку и грозно зарычал. Похоже, он терпеть не мог охранников. И, в отличие от милиционеров, совсем их не уважал. Девушка, которая вела протокол, не выдержала и прыснула. Максим покачнулся, тарелка накренилась, и печенье одно за другим соскользнуло прямо в открытую пасть пса. Тимур широко облизнулся и довольно покосился на пустую тарелку.
— Фу! — закричал хозяин с явным опозданием.
— Ничего, кушай, Тимурчик, не стесняйся, заслужил, — поощрил его Владимир Ильич все с теми же педагогическими интонациями. — А где, вы говорите, сейчас находится преступник?
— Уехал в сторону области.
— Так, очень хорошо. А особые приметы машины?
— На правом крыле кто-то нацарапал неприличное слово, — вспомнил сосед после неловкого молчания.
— Сообщите всем постам ГИБДД, — распорядился Володя. — А вам, гражданин добровольный помощник милиции, большое спасибо. Можете идти. Да, еще один вопрос. У преступника в руках что-нибудь было, когда он бросил картину?
— Большая спортивная сумка.
— Отлично. Так-так, значит, будем составлять подробную опись пропавших ценностей, — объявил Владимир Ильич и углубился в работу.
— Скажите, я могу идти? — спросила Инна.
— Мы вас больше не задерживаем, Инна Павловна, — сказал Владимир Ильич и, ненадолго оторвавшись от бумаг, уточнил: — Гражданка Морозова, нам придется еще раз встретиться с вами как со свидетелем ограбления. А может, как с его участником?
Взгляд и голос у милиционера были серьезными, но Инне почудились глубоко спрятанная улыбка и желание слегка ее поддеть.
— Берите выше — с организатором, — съязвила Инна, — вы что, не знали, что я крестная мать всех антикварных воров Санкт-Петербурга? Впрочем, всегда готова помочь доблестной милиции. — Она хотела добавить про возможный допрос в купе с применением спецсредств, то бишь спиртных напитков, однако вовремя сдержалась. Сухо простившись с Полиной Андреевной и с оперативниками, Инна поспешила покинуть «нехорошую квартиру».
У служебного входа в Малый оперный ее встретил растерянный Ромка. Вид у богемного бабника нынче был не победный, а какой-то помятый. На Казанову, Дон Жуана или хотя бы на героя-любовника он сейчас никак не тянул. Растянутый свитер сидел мешковато, вылинявшие джинсы пузырились на коленях, щеки были покрыты рыжей щетиной, а мокрые волосы жалкими сосульками прилипли ко лбу.
— Что происходит? — зашипел он, глядя куда-то вбок. — Я на такую жесть не подписывался: грабеж, менты, обыски… У меня, между прочим, дети. И солидная должность в одном из лучших театров Санкт-Петербурга, чтобы ты знала.
— Ага, а кто еще вчера собирался со мной на дело? Кто хотел острых ощущений? Кто играл в благородного грабителя и заступника обиженных? — наехала на него Инка.
— Ну, это ведь был классный прикол… Типа помечтать для остроты ощущений. Поприкалываться и разбежаться. Что-то вроде цветомузыкального секса. Знаешь, Несик, я человек театра. Короче, привык к разным розыгрышам и байкам, которые актеры для понтов выдают за реальные случаи. Они ведь как дети. Постоянно хохмят, чтобы не сойти с ума от жестокой правды своей профессии. От того, что они постарели. Что режиссеры их не выбирают для новых спектаклей. Что они не прошли пробы в кино.
Что разучились играть. Или того хуже, что у них пропал голос. Как у наших, оперных. У нас в театре никому в голову не придет принимать актерские россказни всерьез. Ну, я и решил, что ты тоже возомнила себя актрисой. Этакой запоздалой травести. Решила поиграть в похищение, разогнать кровь вымышленными страхами. Откуда мне было знать, что ты окончательно заигралась. Скажи, и чего тебя сегодня на Мойку понесло? Сама ведь уговаривала меня утром забить на эту затею.
— Пошла попрощаться с Полиной Андреевной перед отъездом.
— Ни фига себе, попрощалась! Ну ладно, а почему тогда не забрала «Графиню». Раз уж она была у тебя в руках на лестнице? Ты ведь так об этом мечтала! Просчитывала разные варианты… Все-таки вы, бабы, странные существа…
