В конце концов, зачем еще она ему? Хотя, с другой стороны, Хабаровск славен хорошенькими девчонками. Ради того, чтобы найти себе подружку на ночь, не стоило устраивать на «Метеоре» такой спектакль! И тут наконец до Тины дошло-доехало: ведь Георгий, пожалуй, спас ее от Виталия вовсе не ради ее прекрасных глаз! Дело вовсе не в ней, а в том, что она была пленницей Виталия. В нем все дело! То есть Георгий – его враг. Но Виталий даже не подозревал об этом: он довольно спокойно разглядывал черноволосого надоедалу. И хоть был до крайности разозлен тем приключением в воде, но объектом его гнева была в первую очередь Тина, а уж потом «этот недоумок» (так троица называла Георгия), который влез не в свое дело.
Тина для них уже не существовала как личность, поэтому они в ее присутствии решили: когда прибудут в Хабаровск и начнется суета на сходнях, «недоумка» надо пристукнуть. Тогда она лихорадочно размышляла: как предупредить незнакомца об опасности? Все-таки он спас ей жизнь – хотя она его об этом совсем не просила и готова была в ту минуту к смерти. Так безропотно она позволила вытащить себя из воды только потому, что боялась: Виталий не выдержит и начнет стрелять.
Никто больше не погибнет из-за нее!
Значит, надо предупредить незнакомца об опасности, но она не успела – он опередил! Неведомо, зачем и почему – но буквально выдернул ее из лап Виталия… спас от смерти! А потому – разве так уж неестественно потребовать награды?
Впрочем, что значит награда? Но элементарную благодарность он, конечно, заслужил. И будет только справедливо, если Тина сейчас развяжет поясок халата, откинет простыню и возьмет за руку человека, который, затаив дыхание, замер у ее постели.
Она медленно повернулась. Глаза постепенно привыкли к темноте – и Тина с изумлением обнаружила, что Георгия рядом нет.
Почему-то испугавшись, она вскочила. Наклонилась над его полкой. О господи, да вот же он! Лежит на спине, до пояса укрытый простыней. Спит, что ли? И правда спит!
Она сразу почувствовала себя одинокой и покинутой. Вот это да! Что же, выходит, это только она хотела, чтобы он лег с ней? И не потому, что непременно надо отблагодарить, а просто потому, что… потому что сама захотела этого!
О, так ей, стало быть, встретился благородный человек? Спасающий красавиц от драконов без-воз-мезд-но? Святой Георгий?
В горле совсем пересохло. Она нашарила на столе бутылку и сделала несколько глотков. Что же теперь делать? Сон куда-то отлетел, и вроде бы даже усталость прошла… А что, если сейчас сесть рядом, положить ладонь на его открытую, матово поблескивающую грудь? Как тихо он дышит…
– Приамурцы! Россияне! Клянусь, что ни один из вас… – заорал кто-то дурным голосом за стенкой и тут же заткнулся. Тина поняла, что там включили радио, но, испугавшись тронной речи губернатора, поспешно приглушили звук.
Георгий в испуге вскинулся, что-то пробормотал. «История»… Или «Виктория»? И снова затих.
Тина так и не поняла: видел Георгий, как она стояла, склонившись над ним? Или не успел заметить?
Опять тишина. И снова грохот колес. За стенкой – музыка, такая тихая, что и мелодии не разберешь.
«История», – сказал он. Какая история? Или все-таки «Виктория»?..
Тина наконец заснула.
* * *
Ей снился невыразительный голос, монотонно повторяющий: «Держаться надо. Надо держаться. Держаться…»
Казалось, говорящий пытается внушить эту мысль себе или окружающим. Голос показался Тине знакомым. Вроде бы она его уже слышала, причем совсем недавно.
Потом темнота начала медленно рассеиваться, и Тина увидела вокруг себя… яму.
Да, это была яма с глинистыми стенами, однако не могила, куда ее пытался уложить Виталий. Спасительный погребок ее нижегородской квартиры это тоже мало напоминало: в яме можно было стоять во весь рост, стоять, почти касаясь головой толстых железных прутьев, прикрывавших ее сверху. То есть это Тина почти касалась, а мужчина, стоящий рядом, упирался в решетку головой. Он был высокого роста, и то, что не мог толком выпрямиться, причиняло ему немалые мучения.
Да и что еще, кроме мучений, могло причинять пребывание в этом узком, тесном колодце, в котором можно было только сидеть, и босые ноги при этом касались кучки нечистот…
В яме царил смрад, и находившийся рядом с ней мужчина был невероятно грязен. На нем были только штаны без ремня и без пуговиц. А какой цвет имели прежде его штаны – не определишь. Однако каким-то образом угадывалось: он солдат. Возможно, на эту мысль наводили мощные плечи, посадка головы, четкость движений… Тина не могла бы сказать, почему она так думает, но знала точно: он в плену. Уже давно в плену, и так долго, что, наверное, и сам перестал понимать смысл слов, которые твердит, будто молитву:
– Надо держаться. Держаться надо…
Нет, она определенно уже слышала этот голос – только где?
Над решеткой мелькнула тень, и пленник медленно поднял голову.
Это движение многое сказало Тине! Можно было представить себе, сколько раз он вскидывался и приникал к решетке, заменявшей ему небо над головой.
Но он уже давно не ждал помощи от этих небес – оттого и поднял голову как бы по обязанности.
Решетка загрохотала по камням – двое с усилием сдвинули ее, открыв яму.
Пленник поспешно поднялся, и Тина поняла, что он пользуется малейшей возможностью выпрямиться во весь рост. При этом глаза его настороженно сузились, словно он ожидал неминуемого удара по голове или чего-то в этом роде.
И действительно: тощий бородатый человек в грязном хаки и замусоленной чалме, стоявший наверху, замахнулся было прикладом, но тут же, ощерясь, опустил оружие.
Второй, одетый так же, но не такой худой, даже скорее полноватый, что-то пробурчал.
Тина не знала языка, но поняла смысл слов: пленнику приказывали вылезти.
Однако он почему-то не ринулся из ямы, а стоял, задрав голову, настороженно переводя взгляд с одного лица на другое.
Он не знал, что его ждет… нет, тут было еще что-то!
Полный снова прогудел: вылезай, мол.
Дрожь пробежала по телу пленника; он уперся руками в края ямы, но и только.
Тощий потерял терпение и, сунув автомат под мышку, быстро расстегнул ширинку.
Тина не верила собственным глазам. А на пленника вид мужской плоти произвел жуткое впечатление! Он сжался в комок на дне ямы, не замечая, что влез босыми ногами в нечистоты. Прикрыл руками голову – и вовремя: тот, стоящий наверху, начал мочиться в яму.
Тина попыталась отвернуться, но не смогла: она принуждена была это видеть!
Наконец худой сделал свое дело.
Полный снова рявкнул – уже громче, злее.
Пленник не шевельнулся. Тогда худой направил в яму дуло автомата, а полный пригрозил: если пленник не вылезет сейчас же, ему прострелят обе ноги; ну а каковы тут услуги врачей, он уже и сам, наверное, знает.
