– Не так быстро, – выдохнул Ченс, вынимая пальцы из ее тела и нагибая девушку вперед. Он прижал ее руки к мраморной поверхности. – Держись, милая.
Она не знала, о столике он говорил или же о ее выдержке. И то, и другое было невозможно.
– Я не могу, – простонала она, ее бедра дернулись, приподнимаясь в поисках облегчения, – Ченс, пожалуйста, я больше не могу!
– Я здесь, – ответил Ченс, прижимаясь к Санни еще теснее и надавливая мускулистыми бедрами на ее тело, располагаясь между ее ног, раздвигая их. Она почувствовала, как его твердая длина потерлась о ее попку, а потом стала медленно погружаться в ее лоно. Санни инстинктивно выгнулась ему навстречу, помогая проникновению, вбирая его в себя полностью, до самого конца. Ченс начал двигаться, и уже второй сильный толчок заставил ее содрогнуться, закричав от удовольствия. Мгновение спустя он тоже достиг кульминации и, пока его сотрясала дрожь наслаждения, оставался внутри нее так глубоко, как только мог.
Санни закрыла глаза, восстанавливая дыхание. О, Боже, она любила его так, что это причиняло боль. Она не достаточно сильна, чтобы прогнать Ченса даже ради его безопасности. Если бы она действительно пыталась, то убежала бы от него, но в глубине души она знала, что не может бросить его. Не сейчас. Скоро. Она должна сделать это, чтобы защитить его.
Еще один день, подумала она, и на глаза навернулись слезы. Всего один. А потом она уйдет.
Десять дней спустя Санни так и не нашла способ, как от него отделаться. Может быть, она теряла сноровку, а может, дело было в том, что от военнослужащих, пусть даже и бывших, избавиться не так-то просто.
Они покинули Сиэтл ранним утром следующего дня. Санни не хотела лететь назад в Атланту, опасаясь, что утренние новости будут пестреть кадрами из «настоящего романтического приключения», которое они разделили с Ченсом. Его имя упоминалось, но по какой-то странной случайности, его лицо никогда не показывали полностью: в камеру попадал либо затылок, либо четверть его профиля, в то время как ее лицо запечатлели, как говорится «от уха до уха». Редактор одного выпуска утренних новостей даже выследил их в отеле, разбудив в три часа ночи вопросом: «Не хотите ли прийти к нам в студию и дать интервью в прямом эфире?».
– Дьявол, нет! – прорычал в телефонную трубку Ченс, прежде чем бросить ее на рычаг.
После этого они решили любыми способами избегать средств массовой информации. На рассвете они выписались из отеля и взяли такси в аэропорт. Самолет уже заправили и подготовили к взлету. Еще до того, как солнце взошло над хребтом Каскадных гор, Санни и Ченс были в воздухе. Ченс не предоставил официальным службам план полета, и ни одна живая душа не могла предположить, куда они направляются. Санни и сама этого не знала до того момента, пока они не приземлились в Бойзи, Айдахо, где первым делом обновили гардероб. У нее всегда хватало с собой наличности, как раз для таких случаев. Ченс тоже, как оказалось, имел при себе немало. Ему все еще приходилось использовать кредитку для оплаты топлива, поэтому Санни допускала, что они «наследят», но записи платежей могли лишь показать, где они побывали, но не куда направляются.
Присутствие Ченса рушило первоначальный план Санни на корню. Она прекрасно умела «растворяться», будучи одной, но Ченс и его самолет значительно усложняли задачу. Из телефона-автомата в Бойзи Санни позвонила на работу в Атланту, сообщив, что хотела бы уволиться, и попросив перевести последнюю зарплату на ее персональный счет в банке. Таким образом, деньги становились доступны в любом месте, где они могли бы ей понадобиться. Иногда, дрейфуя прочь от такой знакомой и хорошо налаженной жизни, она задавалась вопросом: а не стала ли она слишком нервно реагировать на простую мысль быть кем-то узнанной? Мать Санни умерла более десяти лет назад, и существовало всего несколько человек, которые бы уловили их внешнее сходство. Возможность, что кто-то из них узнает ее после того, как ее пару раз показали в новостях, казалась ничтожно маленькой. Но Санни до сих пор удавалось выжить только потому, что когда-то мама научила ее: нужно избегать любой угрозы, какой бы маловероятной она ни была. Именно поэтому она по-прежнему жила в бегах, обучившись этому искусству в первые пять лет своей жизни.
Вероятность забеременеть тоже можно считать мизерной, однако Санни все еще ждала начала цикла, который так и не приходил. Они ведь ошиблись только дважды, всего лишь дважды: один раз в каньоне и второй раз в ванной комнате отеля в Сиэтле. К тому же время для зачатия было совершенно неподходящим, и вроде ничего не должно произойти даже в случае, если бы они вообще не предохранялись, но тогда, почему месячные так и не приходили? Уже два дня задержки, хотя ее цикл был достаточно регулярным.
Санни ничего не сказала Ченсу. Может, это небольшой сбой, как случалось с ней пару раз с начала менструаций. Она сильно испугалась, думая, что они непременно разобьются, и, возможно, эмоциональный всплеск нанес удар по ее гормональной системе. Такое случается.
«Ну да, с таким же успехом можно расправить крылья и улететь», – думала Санни в тихом отчаянии. Она беременна. Ничто, кроме задержки не указывало на это, но Санни знала, что это так, – кожей чувствовала, как если бы существовала некая связь на глубинных уровнях тела, которая уже позволяла ей общаться с микроскопическим эмбрионом, зародившимся внутри нее. Было бы проще всего позволить Ченсу разобраться с ситуацией, у него это хорошо получалось, а у нее и так хватало, о чем думать. Навряд ли он заметил, что в последние несколько дней что-то постоянно отвлекало ее внимание, да и как он мог, если даже не догадывался о задержке.
Дважды она говорила с Маргрэтой, упоминая, что собирается залечь на дно. Нужно было раздобыть новый мобильный телефон, зарегистрированный на чужое имя, и сообщить его номер сестре до того, как отключат тот, которым она пользовалась сейчас. Санни попыталась рассказать Маргрэте обо всем, что происходило в ее жизни, но ее сестра, как всегда, свела разговор к минимуму. Санни ее понимала. Маргрэта с трудом воспринимала что-либо, касающееся их отца. Возможно, когда-нибудь они и смогут зажить нормальной жизнью, смогут иметь нормальные сестринские отношения; может быть, однажды Маргрэта будет в состоянии отпустить прошлое, забыть то, что ей сделал отец, и зажить счастливой жизнью, несмотря ни на что.
Еще оставался Ченс. Он наполнил жизнь Санни солнечным светом, когда она даже и не подозревала, что живет в тени. Ей казалось, что она очень даже неплохо со всем справлялась, однако теперь Санни поняла, что эра «ДЧ» (до Ченса) была как бы бесцветной. Теперь же «ПЧ» (после Ченса) мир раскрасился новыми яркими красками. Санни каждую ночь спала в его объятьях, ела вместе с ним, спорила, шутила, строила планы – ничего долгосрочного, но все же это были планы. Каждый день она чувствовала, что любит его все больше, хотя и не понимала, как такое возможно.
