— Это дело семейное и за рамки семьи не выйдет! — заявила она.
Таким образом, летом после окончания школы Кэрри пришлось взяться за две работы сразу. Лола могла добавить немного из своих сбережений. В колледже, чтобы свести концы с концами, тоже приходилось подрабатывать. Ничего удивительного, что на Рождество Кэрри едва могла выносить вид ребенка Джилли и поначалу всячески избегала его.
Но Эвери была не из тех, кто позволяет себя игнорировать. Она умела улыбаться тем особенным образом, который быстро находит дорогу к сердцу. Вскоре Кэрри начала против воли улыбаться в ответ. С каждыми новыми каникулами взаимная приязнь росла. Ребенок обожал ее, и невозможно было не ответить тем же. К тому же Эвери была милой, ласковой, умной девочкой. Незаметно для себя Кэрри стала ей второй матерью. Ей было не занимать материнского инстинкта. Ради Эвери она готова была на все.
И вот пять лет спустя выяснилось, что темная тень Джилли по-прежнему висит над этой юной жизнью…
— Почему ты молчишь, Кэрри? Признайся, она меня возненавидела!
Кэрри заставила себя сосредоточиться на текущем моменте. Она подбоченилась, вдохнула поглубже и взяла быка за рога.
— А это важно, что о тебе подумала Джилли?
— Не знаю… — протянула девочка.
— Тогда вот что. Это беспутное создание в самом деле возненавидело тебя с первого взгляда, но если ты думаешь, что это как-то связано с твоим внешним видом или характером, ты ошибаешься. Ты от рождения была безупречной, Эвери! Джилли просто не хотела себя обременять. — Кэрри придвинула к постели стул и жестом предложила племяннице сесть. — Сейчас я скажу что-то очень, очень важное, и нужно, чтобы ты меня внимательно выслушала.
Эвери поспешно уселась.
— Знаю, что ты еще слишком мала для таких понятий, но я все равно скажу. Твоя мать была психически ненормальной.
— Ты уже говорила это, тетя Кэрри. Много раз, — напомнила Эвери, очень разочарованная, потому что ждала некоего сногсшибательного откровения.
— Правильно, говорила. Но такое не грех и повторить. Я имею в виду, что нормальной твоя мать не была никогда. По-моему, ее надо было с самого начала упрятать в психушку.
Вот теперь девочка была по-настоящему заинтригована. Идея, что ее мать стоило куда-то упрятать, была для нее новой.
— А что такое психушка?
— Место для больных людей.
— Значит, Джилли больна?
— Очень больна, но, к сожалению, не так, чтобы ее можно было пожалеть. Она больна злобой, ненавистью и подлостью. Только такая могла бросить на произвол судьбы чудесного ребенка. — Кэрри склонилась к племяннице и ласково погладила ее по голове. — Твоя мать, Эвери, родилась без какого-то жизненно важного винтика в голове. Не возьмусь утверждать, что она стопроцентная психопатка, но что-то, ядри ее, вроде этого.
— Кэрри!!! — ахнула девочка. — Ты сказала «ядри ее»!
— Да, сказала. Я всегда отдаю себе отчет в своих словах. Эвери перебралась со стула поближе к тетке, на постель, и переплела с ней пальцы.
— Но, тетя Кэрри, я все-таки не понимаю…
— Это ничего, я объясню. Психопат — человек без всяких признаков совести. Совести у него просто нет. Знаю, знаю, сейчас ты спросишь, что такое совесть! Совесть — это тихий голос, слышать который можешь только ты сама. Он всегда подскажет, если ты делаешь что-то не так. Иными словами, совесть — это то, от чего… стыдно.
— Как когда я сказала бабушке, что уже занималась в тот день на фортепиано, а сама не занималась? Бабушка сказала, что я молодец, но мне стало не приятно, а наоборот, потому что я-то знала, что это неправда!
— Совершенно верно, — подтвердила обрадованная Кэрри. — Так вот, у твоей матери нет не только совести, но и ни сердца, и ни души. В этом вся беда.
— Как в той песне? «Это не на самом деле, а как бы, но все равно это плохо».
— Именно так. К чему иметь сердце, если в нем нет места для добрых чувств? Сердце Джилли — это зеркало с ее собственным отражением.
Эвери отодвинулась, глядя на Кэрри чудесными фиалковыми глазами, так мучительно похожими на глаза ее матери, но несравненно более прекрасными, потому что в них сияли чистота и добро.
— Джилли слишком поглощена любовью к себе самой, чтобы замечать кого-то еще, но не расточай на нее попусту свою жалость. Этим ничего не изменишь. Ты ничего не должна своей матери и ни в чем не виновата. Понимаешь?
— Понимаю, — торжественно кивнула девочка. — Она сама во всем виновата, верно?
— Верно. — Кэрри невольно улыбнулась.
— А у меня есть душа?
— Еще бы! Она есть у всех, кроме твоей мамаши.
— А у Вискерса, который умер из-за мамы, тоже была душа?
— Очень может быть, — ответила Кэрри, с болью вспомнив котенка, которого когда-то лишилась по милости сестры.
— А где она находится?
— Душа? — Кэрри задумалась, не уверенная, как лучше ответить на этот вопрос. — Внутри. Держит в объятиях сердце. У тебя, Эвери, душа чиста, как у ангела. Пусть она такой и останется. Ты — прямая противоположность своей матери.
— Но ведь я на нее похожа! Ты сама так сказала.
— Внешность — дело второе. Куда важнее то, что ты собой представляешь внутренне.
— А Джилли ненавидела только меня? Вас с бабушкой она любила?
— Я думала, ты поняла! — рассердилась Кэрри. — Зачем, скажи на милость, я распинаюсь тут целый час? Джилли любила только себя! Ни меня, ни бабушку, ни тебя, ни кого другого она не любила и не могла! Ну что, понятно наконец?
— Понятно. Можно теперь поиграть с драгоценностями?
Это напомнило Кэрри, что детское внимание невозможно удержать надолго и что для ребенка существуют вещи поважнее. Она дала согласие и несколько минут следила за тем, как племянница перебирает безделушки.
— Знаешь, в чем тебе больше всего повезло, Эвери?
— В том, что у меня есть ты? — спросила девочка, не поворачиваясь.
— Почему? — Кэрри была удивлена и обрадована. — С чего ты взяла?
— Ты совсем недавно говорила, что мне повезло, что у меня есть вы с бабушкой.
— Кое в чем тебе повезло даже больше.
— В чем?
— Ты растешь, не зная страха. Мне так не посчастливилось. Но теперь с этим покончено. Джилли уже не вернется, и ты никогда, никогда не узнаешь, каково это — жить с ней бок о бок. Это лучшее, что могло с тобой случиться.
Едва это пророчество успело отзвучать, как по спине у Кэрри прошел зловещий холодок. Черт ее дернул за язык! Разве можно так искушать судьбу! Не зря говорят: чуть черта помянешь, как он уж тут.
Тоскливое предчувствие овладело Кэрри, но она сделала над собой усилие и прогнала его, списав на личную склонность к беспочвенным страхам.
Последующая неделя не прошла, а пролетела в лихорадочной спешке. Эвери выбрала для своей новой комнаты розовую краску, Кэрри добавила к этому белый бордюр, и, хотя ее бывшая спальня теперь больше походила на леденец, племяннице нравилось, а это было главное. Девочка перебралась туда в воскресенье ближе к вечеру, когда вещи Кэрри были уже в багажнике машины. Сама она предполагала провести ночь в бывшей комнате Эвери, на неудобной кушетке.
