– Ну что? – криво усмехнулся Боря.
– Что?
– Продолжаем дружить? Или сделаешь ноги?
Люся отодвинулась от него, посмотрела удивлённо.
Они стояли посреди залитого солнцем двора.
– Почему это я должна сделать ноги? – возмутилась Люся.
– Ты же видишь, какой у меня прицеп. Я сюда мотаюсь каждый день, как на работу. Бывает, и ночью прибегаю. Квартиру себе специально купил поблизости, чтобы всё время рядом быть.
– А кто эта Вера?
– Сиделка.
– И давно она у тебя работает?
– Ужа два года.
– Слишком деловая, – фыркнула Люся. – В квартире бардак, не проветрено! Как в подземелье. Пациентка не обработана.
– Смысле?
– Не умыта, не одета, не выгуляна. Это как? А ты ей, наверное, немалые денежки платишь?
– Немалые. Нет, Люсь, она хорошая сиделка.
Борис вдруг улыбнулся и притянул подругу к себе. Он выдохнул, расслабился. Наверное, понял – увиденное не шокировало Люсю настолько, чтобы тут же прервать отношения.
– Давай вернёмся, и я организую там генеральную уборочку! – с энтузиазмом предложила Люся. – Пол, окна помою, паутину соберу? И настроение сразу другое будет.
– Поверь, моей маме это абсолютно без разницы.
– Откуда ты знаешь? Всё равно не пылью дышать будет, а свежим воздухом. Хотя бы пару дней. А в принципе, влажную уборку необходимо делать ежедневно. Я у себя дома, между прочим, делаю!
Борис окончательно расслабился и засмеялся:
– Пылинки пинцетом собираешь? Ты моя чистюля!
– Нет, а что? Просто Вере давно уже надо настучать по голове.
– Она сиделка, а не домработница.
– Ну, ясно, сиделка! А я бы не смогла в грязи сидеть.
– Вот, а ты спрашивала, почему это я до сих пор свободен, – вспомнил Борис, и его взгляд снова потух.
– Хочешь сказать, все твои подружки сразу сбегали?
– Да. Едва я знакомил их с мамой.
– Ох, как грустно! – вздохнула Люся.
– Драпали изо всех сил, только пятки сверкали.
– Не бойся, я не планирую сбежать.
Боря притянул её к себе и поцеловал в висок:
– Спасибо.
Светлана (25, педагог): Да, мы расстались. Хороший был парнишка… Но у него, как выяснилось, мамочка слегка того. Нет уж, увольте!
Олеся (28, врач): Я благодарна ему за то, что он поступил честно. Мог бы и не признаваться, что у него больная мать. Скрыл бы, утаил… А потом у нас бы родился ребёнок с отклонениями. Это вполне возможно – если бабушка крэйзи. Психические заболевания наследуются, между прочим.
Оксана (30, менеджер): Я просто прикинула – каждый месяц он отстёгивает бешеные деньги на лекарства, на сиделку… Он постоянно там тусуется – каждый вечер. И даже ночью, если вдруг что… Безусловно, это его характеризует с лучшей стороны. Он преданный, заботливый сын. Но я-то тут при чём? Почему я должна впрягаться? А она ещё, между прочим, лет двадцать – тридцать проживёт. И будет становиться всё более невменяемой. У неё и сейчас-то каша во рту не держится… Фу!
«Какое у нас будет шикарное генеалогическое древо, – мысленно усмехнулась Люся. – С его стороны – чокнутая мамашка, с моей – парочка развесёлых сизых алкашей. Чудесная компания, ничего не скажешь! Мы нашли друг друга. Это судьба!»
После встречи в обед с Анастасией остаток рабочего дня Даша размышляла над их разговором. Она словно расстилала перед собой отрез ткани с затейливой вышивкой, всматривалась в узор, поворачивала и так, и эдак, разгадывая тайну рисунка.
Андрей сегодня совершил благородный поступок: забрал сестричку после работы прямо у проходной НПО «Полинэкс», чтобы бедняжка не мучилась на шпильках. Ей даже не пришлось топать до остановки.
Странно, и что заставляет хорошеньких девушек каждый день впихивать ноги в жуткие приспособления, похлеще инквизиторских колодок? Но Андрей не мог не отметить, как роскошно выглядит его сестричка. Сначала он обратил внимание на яркую рыжеволосую красотку, направлявшуюся к воротам, оценил её фигуру и волнующую походку и только потом очнулся и понял, что это Даша.
В машине Даша была всё так же сосредоточена. Смотрела прямо перед собой, не выведывала у брата, как обстоят дела с сессией.
Ужасно! Дела обстоят ужасно. Андрей почти завалил сессию, у него две «пары». Придётся пересдавать в июле, и не факт, что с триумфом. Скорее всего, на сентябрь у него так и останутся эти два «хвоста»…
Но Даша почему-то проявляла несвойственную ей халатность – не приставала с вопросами, не требовала отчёта. Андрей был рад отсрочке казни. Рано или поздно (лучше поздно!) Даша всё узнает, и тогда Андрея ждёт грандиозный жертвенный костёр…
Больше всего он боялся, когда сестра взывала к призракам, то есть обращалась к памяти погибших родителей. Их тени витали по комнате, безмолвно укоряя нерадивого студента. Тот умирал от стыда, искренне раскаивался. Но в уголке сознания теплилась сладкая мысль о карбюраторе от старого «мустанга», контрабандой пронесённом в квартиру: сейчас нотации закончатся, двоечника отпустят восвояси, и можно будет всласть поковыряться в чудесном агрегате…
Но пока Даша ни о чём не спрашивала, она была полностью погружена в тревожные мысли. Она вдруг со страхом подумала, что Анастасия просто-напросто её обманывает. Возможно, предпринимательница скрывает какую-то тайну!
Даша заметила: их разговор страшно нервировал Анастасию, она выглядела взвинченной, раздражённой… Никак не желала поверить, что гибель Айгуль и Аллы нельзя объяснить трагической случайностью. Это была не случайность, а злая воля психа, выслеживавшего именно этих двух девушек.
Даше и самой хотелось бы согласиться с хозяйкой «БэлльФам» и сразу всё забыть, перестать волноваться. И продолжать спокойно работать, пополняя три раза в неделю Вероникин блог раскалёнными, как чилийский полдень, сообщениями.
Но дневник Вероники будоражит мужчин! О ней думают, мечтают… Страшно представить, сколько мегатонн спермы вырабатывается благодаря яркому образу, запечатлённому в воспалённом сознании читателей, сколько незапланированных половых актов было спровоцировано!
И где-то там, на другом конце виртуальной цепи, находится он, убийца. Жадно вчитывается в текст на экране монитора и фантазирует, как будет убивать новую Веронику, как будет ломать бейсбольной битой её кости…
«Стоп! Хватит! Всё это бред, выдумки! – внезапно одёрнула себя Даша. – Анастасия права: не надо накручивать! У меня слишком разгулялось воображение. Я каждый вечер его подстёгиваю, чтобы сочинить новый пассаж о Веронике, и эта искусственная стимуляция ни к чему хорошему не приведёт. Если я буду думать о том, что каждая Вероника обречена стать жертвой маньяка, я просто сойду с ума!»
