– Да как это может быть! – воскликнула я. – Он ведь там был, я точно знаю, да и вы…
– Вот именно, – отрезала она. – Это так же точно, как и то, что я всегда кладу трубку на рычаг. И знаю, что ничего на ковер не проливала. И что теперь пятна исчезли. Я не хочу, чтобы меня обвинили в маразме, и не настаивала на своем. Но хочу понять, что происходит? Надя, ты понимаешь?
– Все делают вид, что он вообще не приезжал в студию тем вечером. Они уничтожают следы. Теперь вы понимаете, что его действительно там убили?! Кто-то из них, а может, все вместе! – Я уже не чувствовала холода. По моему телу пробежала горячая волна.
Она содрогнулась:
– В то, что виновны все, я не верю. Кто-то один, ну двое могли действительно забыть об этом парне. На прослушивании всегда толчется много случайного народу. Я сама всех не помню. Но чтобы забыли все – так не бывает. Значит, кто-то говорит правду, но кто-то лжет.
И наконец она согласилась со мной: к убийству имел прямое отношение кто-то из студии. Другого объяснения случившемуся просто нет. Напоследок Елена Викторовна сказала:
– И только один человек никак не мог забыть Ивана – это Женя, – и сделала мне знак рукой.
Я выскочила из машины. Елена Викторовна неожиданно взяла меня под руку и, оглядевшись по сторонам, очень тихо сказала, что если Женя солжет, что Ивана в студии не было, значит – он один из убийц. А если скажет правду, тогда он их потенциальная жертва.
– Что тебя больше устраивает? – спросила она просто.
Что я могла ей ответить? Меня не устраивало ни то ни другое.
Мы шли к дому, маячившему в глубине двора. Это был старинный особняк в четыре этажа, довольно-таки аварийного вида. На третьем этаже светилось несколько окон. Мне показалось, что в одном из них я вижу чью-то тень. Занавеска шевельнулась, и тень пропала.
Елена Викторовна долго жала на звонок. Дверь, у которой мы остановились, была старинная – двустворчатая, деревянная. Я отчетливо слышала, как по квартире разносится назойливая трель. Был момент, когда я хотела повернуться и сбежать. Но нам в конце концов ответили – тихо и невнятно.
– Кто там? – послышалось из-за двери. Я даже не узнала голос.
– Это Незванова, – громко назвалась Елена Викторовна.
– А что случилось?
– Открой, пожалуйста. – Она говорила тоном, каким уговаривают непослушного малыша. – Не держи меня в подъезде.
Лязгнул засов, потом в замке долго проворачивался ключ. Я увидела в щели лицо Жени. Накинутая цепочка покачивалась на уровне его груди. В следующий миг он заметил меня и оторопел. Елена Викторовна вздохнула:
– Тебя что, всю ночь уговаривать надо? Есть разговор, пусти.
Цепочка слетела. Мы вошли в прихожую. Да, этот дом был совсем не похож на тот, где обитала Елена Викторовна. Такой же старинный, при этом потрепанный жизнью. В этой квартире, думаю, не было ремонта со сталинских времен. Оглушительно пахло плесенью – наверное, где-то в стене протекали трубы. Паркет буквально завизжал у меня под ногами, когда я переступила порог. Женя включил свет – под потрескавшимся высоким потолком тускло вспыхнула засаленная лампочка.
– Что случилось? – повторил он, глядя только на меня. – Почему вы…
– Ты один? – перебила его Елена Викторовна. Она брезгливо осматривала прихожую. Здесь стояло несколько старых шкафов, настолько грязных и покосившихся, что место им было только на свалке. Дальше тянулся неосвещенный коридор. Он казался бесконечным.
– Я один, но почему…
– Роман сегодня был? – Елена Викторовна по-прежнему не давала ему задать вопрос.
Женя вспыхнул. Он мучительно покраснел – я думаю, в этот миг ему даже стало больно. Я отвела взгляд и стала разглядывать свои руки. Елена Викторовна прошла дальше по коридору и открыла подряд несколько дверей. Во всех комнатах она зажигала свет, бросала туда беглый взгляд и морщилась. Наверное, зрелище было неэстетичное. Женя взглянул на меня и шепотом спросил:
– Почему вы вместе?
– Мы знакомы, – также тихо ответила я.
– Не может быть! Давно? – Он увидел, что Елена Викторовна безуспешно пытается открыть какую-то дверь, и заметно дернулся. С этого момента он уже на меня не смотрел.
– Нет, недавно…
Я не успела договорить. Елена Викторовна вернулась и поманила нас за собой:
– Идите сюда. Женя, почему тут заперто?
– Хозяин оставил там свои вещи, – пояснил он.
– И ключа у тебя нет?
– Конечно нет. Там хорошая мебель, телевизор, холодильник…
Она насмешливо взглянула на него:
– А ты ему доверия не внушаешь? Что же, у тебя даже холодильника нет?
Он поджал губы и открыл дверь напротив:
– Все есть. Заходите.
Он жил в этой комнате – я сразу поняла это, увидев кучу знакомых дисков на продавленном диване. Но больше ничто не указывало на то, что эта комната – жилая. Заставленная мебелью все тех же легендарных времен, когда в моде были массивные столы со слоновьими ногами и неудобные диваны-мастодонты. Обои грязно-желтого цвета, выцветшие и порядком ободранные, и пятирожковая люстра с двумя горящими лампочками отнюдь не украшали быт. Тусклый свет делал комнату похожей на погреб. Сходство усугубляла плавающая под потолком гирлянда паутины.
– Я не нашел стремянки, не смог вкрутить остальные лампочки, – пробормотал Женя.
А если бы и нашел, все равно бы не полез, подумала я. Он боится высоты. И в этот миг мне стало его жаль. Я по-другому представляла себе его новый быт. У нас-то все было иначе.
– Вы хотели со мной поговорить? – спросил Женя, обводя комнату растерянным взглядом человека, который впервые попал в такую обстановку.
Елена Викторовна прошлась по комнате, выглянула в окно и плотно задернула цветастые занавески. То, что от времени и солнца они выцвели, пошло им на пользу – аляповатая ткань приобрела приятные пастельные тона.
– Да, и разговор неприятный. – Елена Викторовна остановилась, достала из кармана сигареты. – Женя, ты помнишь того парня, который приставал к тебе на прослушивании?
Женя вздрогнул и весь как-то подобрался. Его взгляд метнулся ко мне, потом снова остановился на Елене Викторовне.
– Там была куча народу, – наконец выдавил он из себя.
– Ну конечно. – Она курила, продолжая демонстративно разглядывать стены. Ее взгляд задержался на нелепых пластиковых часах с давно остановившимися стрелками. – Ты ведь сразу понял, о ком я говорю. Об Иване. Твоем друге.
– Он мне не друг. – Женя дернул плечом. – Мы познакомились совсем недавно и виделись всего пару раз.
– Ну хорошо, – кивнула она. – Это твое дело, кем ты его считал. Да, ты был на его похоронах?
– Конечно. – Женя оправился от вопроса, хотя по-прежнему держался скованно. – А что, не надо было? – в вопросе уже прозвучал вызов.
