Он напряженно прислушался и быстро огляделся. Типичный южный дом, построен еще до изобретения кондиционеров. Тогда с летним зноем боролись с помощью сквозной вентиляции. Должно быть, чудный был домик лет сто назад.
В глубь дома уходил коридор, заканчивающийся лестницей. По обе стороны от него были комнаты. Он на цыпочках пошел вперед и осторожно заглянул в первую комнату по правую руку. Пусто. Стены, обшитые панелями, и несколько слоев драных выцветших обоев. В потолке, там, где когда-то крепилась люстра, дыра. Наверное, бывшая столовая.
Он пересек коридор и заглянул в следующую комнату. Гостиная. Обои с другим рисунком, но в таких же лохмотьях. На окнах старый драный тюль столь же тонкий, как паутина на окнах. По стенам немного мебели.
В середине комнаты стояла Элиза Лэрд.
С сердцем его случилось что-то странное. Но он все-таки наставил на нее пистолет.
— Вы здесь, — еле слышно прошептала она. Это был тот самый шепот, что и у него на автоответчике. И как он сразу не узнал ее голоса?
Или узнал?
Понял ли он, несмотря на упоминание о Савиче, кто будет ждать его в этом темном и заброшенном доме? Намеренно ли он скрыл от себя, кому принадлежит этот голос — ведь если бы он узнал его, у него бы не осталось оправданий, чтобы сюда прийти. Савич был оправданием. Она — нет.
— Какого черта? — сердито воскликнул он.
— Я упомянула этого преступника, чтобы вы сюда пришли.
— С чего вы взяли, что я приду?
— Като рассказал мне про вашу с ним вражду.
Несколько бесконечно долгих секунд он изучал ее, потом опустил пистолет. Но разряжать не стал и в кобуру не убрал. Он передвинулся так, чтобы за спиной у него оказалась стена, а не дверной проем.
Он был начеку. Она это почувствовала и сказала:
— Здесь больше никого нет, если вы об этом думаете. Я должна поговорить с вами наедине.
— Чей это дом?
Впервые он видел ее с распущенными волосами. Когда она двигала головой, волосы гладили ей плечи.
— Друга.
— Вашему другу пора сделать в нем ремонт.
— Он давно здесь не живет. Он разрешил мне пользоваться этим домом в обмен на то, что я буду иногда его проветривать.
Дункан кивнул, словно ее слова все объясняли. На самом деле они ничего не объясняли, а только порождали новые вопросы. Но эти вопросы пока подождут. Им и так есть о чем поговорить.
— Ладно, я попался на удочку и пришел. Чего вы хотите?
— Дункан, дело не в том, чего я хочу, а в том, что мне нужно. Ваша помощь. Я в отчаянии.
Когда она назвала его по имени, его словно пнули ногой в живот. Он попытался не обращать внимания на это ощущение, но не смог, и это его разозлило.
— Значит, мужу пришлось наврать.
— Нет. Ваш звонок его расстроил. Он уехал в загородный клуб. — Заметив его удивление, она пояснила: — Там сегодня играют в покер многие его коллеги, и окружной прокурор в том числе. Като уверен: завтра все узнают, что меня опять допрашивали в полиции. Он хочет показать, что нисколько не встревожен. Сам он мне этого не сказал. Просто я знаю, о чем он думает. В общем, он уехал. Я дождалась, когда миссис Берри уйдет домой, и позвонила вам.
— И заманили меня в дом Бу Рэдли[17]. С какой целью?
— Вы не уберете пистолет?
— Нет.
— Я не сделаю вам ничего плохого.
Вот только лишишь работы, подумал он. И карьеры. И хорошей репутации.
— Вам незачем меня бояться. — Она сделала к нему несколько шагов.
Он почувствовал запах ее духов. Легкий, цветочный Опьяняющий. Она была одета точно так же, как в тот раз когда явилась к нему домой. Юбка, сандалии, топ на бретельках. Одежды на ней было раз в десять больше, чем на невесте Эстебана. И все же она позволяла Дункану угадать очертания ее груди. Поставив этим Дункана в весьма неудобное положение.
— Миссис Лэрд, я отлично понимаю, к чему ведут все ваши уловки. Чтобы сбить меня со следа, отвлечь от расследования и помочь вам избежать ареста за убийство Гэри Рэя Троттера.
Так-то. Хорошо сказано. Он детектив, она подозреваемая. Это так и должно быть, даже если у него руки чешутся обнять ее.
— Почему вы не верите, что я застрелила Троттера, защищая себя? Почему не верите про Като? Про Коулмана?
Он помолчал для пущего эффекта.
— Рад, что вы его упомянули. Сегодня я ездил в Атланту и встретился с Тони.
Его слова сильно ее удивили:
— Вы с ним говорили?
— О да. Очень мило поболтали.
— Что он сказал?
— Не скажу, что он хорошо к вам относится.
— Взаимно.
— Откровенно говоря, он называл вас психованной сукой, если не сказать хуже.
— Он меня едва знает. Мы виделись один раз на вечеринке.
— Где Коулман Гриэр вусмерть напился, а вы с его другом Тони разделись и отлично повеселились вдвоем.
— Что?
— Жалея вашу стыдливость, не стану углубляться в подробности. Достаточно сказать, что это была ваша идея. И пока ваш дурачок Коулман валялся в отключке, вы с Эстеба-ном задали жару. Но на следующее утро вы превратили жизнь Тони в кошмар. Ревновали. Липли к нему как одержимая. А когда стало ясно, что Тони всего только и хотелось как следует вставить вам пару раз, вы поклялись отомстить. Что и сделали вчера, превратив в голубого и навязав ему в любовники Коулмана Гриэра.
Она потрясенно качнула головой.
— И вы ему поверили?
— Больше, чем вам.
Она оперлась на пухлую ручку дивана, одного из немногих предметов меблировки, стоявших в комнате, и медленно села. Несколько минут она молча смотрела перед собой.
Потом подняла на него глаза.
— Он лжет, — просто сказала она. — Он лжет. Коулман действительно пригласил меня на вечеринку «Брэйвз». Я вам про это говорила. И там познакомил с Тони Эстебаном. Коулман действительно напился в тот вечер. Но только из-за того, что Тони флиртовал со мной. Коулман уже был в него влюблен, а Тони дал ему понять, что отвечает взаимностью.
Дункан сидел молча, его выражение лица по-прежнему было скептическое.
— Тони Эстебан — лжец и негодяй, — страстно сказала она. — Даже если бы он и не был гомосексуалистом или оказался «би» или кем угодно, я бы никогда в жизни не стала встречаться с ним. Он отвратительный. Самовлюбленный. У меня ничего с ним не было ни в тот вечер, ни потом.
— Вы обвиняете его в том, в чем он сам обвиняет вас? Хотите сказать, он выдумал все это, желая отомстить за то, что вы его отвергли?
— Я понятия не имею, с какой стати он все это выдумал. И еще меньше меня интересует, как он ко мне относится, — сказала она. — Но он врет насчет себя и Коулмана. Тони разбил сердце моему другу. Он боялся, что про них узнают, и не хотел больше встречаться с Коулманом наедине. Коулман несколько месяцев страдал из-за их разрыва. Тогда мы с ним часто встречались. Ему было больно, ему нужен был кто-то, с кем он мог открыто поговорить о своей любви, кто-то, кому он полностью доверял. Он не мог пережить, что Тони Эстебан его бросил, и в конце концов покончил с с обой. Это правда. Клянусь.
