— Ладно, подумаю, — сказала я. — Мне трудно с ходу принимать такие решения. Можно вам завтра позвонить?
— Конечно. В первой половине дня у меня фотосъемка, но вы киньте сообщение на сотовый, я обязательно перезвоню.
Я поблагодарила его и пожелала спокойной ночи.
Свет я уже не выключала — все равно не до сна.
Итак, подтверждается, что на свадьбе произошло нечто диковинное.
К сожалению, за более точной информацией надо лететь в Майами, причем мой информатор — смазливая модель мужского пола с двузначным коэффициентом умственного развития.
То есть умнее воробья, тупее курицы.
Билет на самолет в Майами, если брать в день вылета, влетит в целое состояние. Вот и решай!
И тут меня осенило. В форте Лаудердейл проживает женщина, с которой я планировала побеседовать при подготовке моей следующей криминальной истории для «Глосса» — про мошенника, действовавшего под разными личинами. Сделав заявку на эту историю, я коротко переговорила с той женщиной, и мы решили встретиться и плотно пообщаться в начале февраля — для чего я специально прилечу во Флориду. Так почему бы мне не передвинуть встречу? Разом убью двух зайцев: и в форт Лаудердейл заеду, и с Кайлом в Майами встречусь. И все за счет редакции!
Ну а если гринвичская полиция зашевелится, мне и вовсе никуда лететь не понадобится. Достаточно будет указать на Кайла, а уж их коллеги в Майами сумеют его расколоть.
Надо ли говорить, что остаток ночи был сущим кошмаром. Сон я окончательно отогнала. Болела грудь, болела шея, которую я потянула, когда меня швырнуло на руль. Болела ссадина на виске. Болела душа — и в голову лезли мысли одна другой мрачнее. Конечно, в особняке Славинов я в безопасности, тут на каждый ярд по электронной ловушке. А когда выйду наружу — кто ждет меня там?
Когда я наконец заснула, мне приснилась такая гадость, что лучше было и не засыпать.
Меня засасывает в болото, а с берега предлагает помощь… жуткий монстр. Он дружелюбно протягивает мне клешню — хватайся! Я кое-как вырываю ноги из жижи и бегу прочь. Но что за бег по болоту — ноги вязнут, вязнут, вязнут…
Проснулась. Вся в поту.
И опять с боку на бок, с боку на бок.
Лучше уж заснуть и тонуть в болоте…
Словом, встала я в шесть утра — шатает как с крутого похмелья, хоть что я выпила — чуть-чуть красного вина да на два пальца бренди.
Одна часть меня просилась обратно в постель — впасть в спячку до весны.
Другая часть меня, к счастью, более сильная, звала в бой.
Пиховски наверняка с утра работает, и мне надо к нему как можно быстрее.
Я приняла душ, надела вчерашнюю одежду — хоть и противно.
Когда я спустилась по центральной лестнице, в холле уже горел большой камин. Клара стояла слева от камина и разговаривала по телефону. Не прерываясь, она показала мне в сторону кухни.
Там я застала Пейтон и Дэвида. Дэвид прятался за простыней «Уолл-стрит джорнал», а Пейтон в синем запашном платье недовольно ковыряла что-то на свой тарелке и ворчала себе под нос:
— Каждый день повторяю им: должен быть твердым! А у них каждое утро получается жидкий!
Дэвид решительно игнорировал ее бубнение.
— А, Бейли, — сказала Пейтон, заметив меня. — Мы не знали, будить тебя или нет, — после такого трудного дня…
— Сама вскочила. Доброе утро, Дэвид.
— Утро доброе, Бейли. Надеюсь, вам сегодня уже лучше.
— Яйца будешь? — спросила Пейтон, не дав мне ответить на вопрос Дэвида. — А впрочем, это не яйца, а бог знает что! В этом доме никто меня не слушает. Но я наведу порядок, я расхлябанности не потерплю…
— Нет, мне достаточно круассана или чего-то в этом роде, — сказала я, заметив ту же прикрытую белейшей салфеткой корзинку, полную горячих булочек.
Пока я отодвигала стул и садилась, Дэвид отложил газету и встал.
— Простите меня, сегодня до отъезда я должен сделать еще пару важных звонков. Кстати, на чем вы поедете, Бейли? Когда вам вернут машину?
— Надеюсь, скоро, — сказала я, наливая себе кофе из серебряного кофейника-термоса. — Сразу после завтрака я позвоню в полицию. Не думаю, что они будут тянуть.
— Сделаем так, — решил Дэвид. — Пусть вас отвезет на место наш сторож-смотритель. Он парень крепкий, с ним вы как за каменной стеной — никто при нем не посмеет вас тронуть.
— Спасибо, — кивнула я.
Дэвид чмокнул Пейтон в темя и вышел. Пейтон проводила его влюбленными глазами.
— Душка, правда? — сказала она, когда за ее мужем закрылась дверь.
Это было сказано с эротическим придыханием, словно только что из комнаты вышел голый Брэд Питт.
— Да, мужчина хоть куда, — сказала я, вторя ее эротическому придыханию. Надеюсь, голос меня не выдал. Мне Дэвид казался столь же сексуальным, как тумба на бензоколонке. — Вижу, вы живете душа в душу?
— А как иначе? Разумеется, обстоятельства таковы, что трудно сосредоточиться полностью на семейном счастье. Жизнь лупит со всех сторон. Мэри успела с утра порадовать: нам отказали в обслуживании большого вечера. Опять какая-то бредятина про неожиданный перенос сроков. Думаю, они просто струхнули — мол, свяжись с этой Пейтон Кросс, тут тебя черти в ад и утащат! Нет, серьезно, что они себе воображают? Что их гости разом подавятся моими королевскими креветками?
— Ах, Пейтон, мне тебя искренне жаль. Но ты не печалься — черная полоса скоро закончится. После того, что приключилось со мной вчера, у полиции должны наконец глаза открыться. Наверняка поведут серьезное расследование.
— А ты свое продолжишь?
— В зависимости от того, как возьмется за дело полиция. В любом случае до отъезда в Нью-Йорк — а хочу я уехать сегодня — я должна пару вещей для себя уяснить. Кстати, ответь мне, пожалуйста, на несколько вопросов касательно твоего бизнеса.
— Моего бизнеса? — удивленно переспросила Пейтон. — А в чем проблема?
Она насадила яйцо на вилку с таким брезгливым ожесточением, словно это был гигантский таракан.
— Мы уже говорили, один из возможных мотивов происходящего — кто-то пытается уничтожить твою фирму. В прошлом году у вас был аврал в результате путаницы с датами. Что ты можешь рассказать про секретаршу, по вине которой случился весь кавардак?
— Практически ничего. Ее наняли летом. Я ее, считай, и рассмотреть-то толком не успела.
— А что, если ее подговорили навредить тебе? — спросила я, беря круассан из корзинки. — Мэри как-то странно темнит насчет этой секретарши.
Пейтон насмешливо закатила глаза:
— Мэри темнит, потому что она у нас добрая. И эту корову защищала. После всего. Ну да, Мэри добрая, а я — зверь.
