Лорен кивнула, радуясь не только нежданной удаче, но и тому, что Виола начала хоть в чем-то проявлять инициативу.
– Вы не отвезете меня в «Тант Клэр»? – обратилась Лорен к Игорю. – Это недалеко, к доктору Дигсби вы успеете.
Услышав от Лорен и Виолы, что их беспокоит тюремное прошлое Игоря – как бы газеты не представили его обыкновенным уголовником, – Райан предложил посоветоваться с доктором Дигсби. Это был признанный консультант по контактам с прессой.
– Игорь, – сказала Лорен, сев в машину, – нам все же следует подписать контракт. Это нужно для вашего же спокойствия.
– Не тревожьтесь за меня, я и так спокоен. Ведь вы – мои друзья.
– Поймите, Игорь… – Она старалась действовать мягко, чувствуя, что иначе его упрямство не преодолеть. – Мало ли, что может произойти…
– Я посоветовался с Райаном. Он сказал, что вам можно доверять.
Опять Райан! Поразительно: эти двое, принадлежа к разным мирам, рассуждали одинаково, равно наплевательски относились к жизни… Лорен решила не настаивать: у нее не было причин выкручивать ему руки. Она может кормить Маркуса обещаниями до тех пор, когда выставку уже нельзя будет отменить.
На Гайд-Парк-Корнер «Феррари» угодил в традиционную пробку.
– Почему вы не пошли с Райаном на концерт? – неожиданно спросил Игорь. И снова Райан.
– Я его предупреждала, что у меня другие планы.
– Более важные, чем Райан? – спросил Игорь недоверчиво.
– А почему бы и нет, в конце концов? Я уже пообещала пойти на ужин с другим человеком. Разве хорошо не выполнять свои обещания?
Игорь медленно полз в потоке машин. Лорен было ясно, что она его не убедила.
– Для Райана это очень важно. Он три года не назначал женщинам свиданий.
– Три года?! Что за глупости! У него репутация плейбоя, который встречается с десятком красоток одновременно. Вы чего-то не поняли.
– Он сказал, что после взрыва бомбы стал другим человеком. Теперь он знает, что важно, что нет. Как я после ГУЛАГа.
Лорен уставилась на «дворники», без устали скользящие по ветровому стеклу, но неспособные справиться с потоками воды. А вдруг Игорь прав? Что вообще она знает про Райана? Только то, что слышала от Виолы и Финли. Впрочем, ей он тоже всегда казался настоящим плейбоем. Но что, если его подчеркнутая мужественность – всего лишь камуфляж?
Лорен неожиданно вспомнила руки Райана. Ее удивляла нежность его прикосновений. Он как будто чувствовал, что нужно ее телу. Ах, если бы он был другим человеком – джентльменом, таким же ласковым, как его руки… Увы, он не такой. И лучше перестать о нем думать, иначе можно сойти с ума. Почему не подумать о Гранте, который звонил ей каждый день, или о Финли, пригласившем ее на уик-энд в свой загородный дом? Да о ком угодно, только не о Райане Уэсткотте!
Игорь вдруг дотронулся до ее руки.
– Не огорчайте моего друга. Вы ему очень нравитесь. Может быть, это даже любовь.
– Что?!
– Ну, не знаю, как еще это можно назвать. – Он приложил руку к сердцу. – То, что мы чувствуем здесь, внутри, к тем, кто нам очень нравится.
Игорь затормозил перед рестораном. Швейцар кинулся к машине с раскрытым зонтом размером с походную палатку и распахнул дверцу. А Лорен все сидела, не шевелясь, глядя на Игоря широко открытыми глазами. Наконец она взяла себя в руки, попрощалась и вылезла из машины под дождь.
На пороге «Тант Клэр», стряхивая с волос воду, Лорен попыталась вспомнить все свои встречи с Райаном. Надо сказать, он обращался с ней довольно бесцеремонно, словно не видел в ней ничего особенного. Или она чего-то не заметила? Вряд ли. Да, он постарался довести ее до оргазма, но к этому стремятся все мужчины, просто из гордости. А больше Лорен не заметила никаких признаков его неравнодушия к ней. К сожалению, Игорь ошибся.
– Наконец-то! – Финли шагнул ей навстречу. Она улыбнулась ему, хорошо помня, что дружба с критиками – залог успеха любого предприятия. Хватит размышлять о Райане Уэсткотте!
Финли повел ее по людному залу ресторана. Здесь было принято заказывать столики за неделю, Финли ужинал в «Тант Клэр» ежедневно, поэтому за ним и в обеденное время был закреплен самый лучший столик.
– Помните Честера Рейнолд-Стивенса из «Аполло»?
Заученно улыбаясь, Лорен подала руку критику, с которым познакомилась на аукционе.
– Как чудесно видеть вас снова!
– Я тоже рад. – Его рука оказалась мягкой, как пух.
– А это, – Финли указал на низкорослого худого мужчину с лицом херувима, – мой старый друг Ретерфорд Эймс.
– Здравствуйте. – Еще одно рукопожатие. Лорен обратила внимание на часто моргающие глаза Эймса и внезапно поняла, что он испытывает к ней неприязнь. Тем не менее она села за столик, продолжая улыбаться, и не стала возражать, когда Финли сделал за нее заказ.
Попивая аперитив, Лорен вежливо слушала их разговор о предстоящей выставке в галерее Тейт. Улучив момент, она пригласила всех на выставку Игоря Макарова.
– Непременно! – заверил ее Ретерфорд, а остальные двое согласно закивали. – Мы уже читали его рекламный буклет.
– Вы обратились в новое рекламное агентство? – спросил Финли.
– Да, – ответила Лорен, ободренная его улыбкой. – За рекламу отвечает Виола.
Ретерфорд приподнял одну бровь, но промолчал, а Лорен ничего не стала объяснять. На самом деле Виола сама создала буклет от начала до конца. Замысел заключался в том, чтобы не раскрывать никаких подробностей об Игоре до последнего момента.
– Мне бы хотелось вам посоветовать, – проговорил Честер с обычной для него притворной неуверенностью, – чтобы в следующий раз вы не делали буклеты о новых художниках такими… прилизанными.
– Полностью с вами солидарен, – подхватил Ретерфорд. – Буклет русского недостаточно выразителен. Мне, например, гораздо больше понравился буклет этого американца, Джеффа Кунса.
Хорошо, что Лорен сидела с набитым ртом, иначе она выругалась бы в стиле Райана. Что может быть глупее, чем сравнивать Игоря с Кунсом?! Кунс сначала был агентом по рекламе Нью-йоркского музея современного искусства, потом несколько лет спекулировал акциями на Уолл-стрит и только в последнее время вздумал заделаться художником. От рекламных кампаний Кунса, которые привлекали к нему всеобщее внимание и вздували цены на его опусы на заоблачную высоту, впору было оглохнуть.
Буклет Виолы был совсем другим, но только дальтоник мог бы назвать голубую обложку с серыми буквами «прилизанной». В той же цветовой гамме был выполнен каталог. В рекламных объявлениях, предназначенных для ведущих газет и журналов, должен был фигурировать один из пейзажей Игоря. Однако в отличие от Кунса Игорь не позировал рядом со своими полотнами, как манекенщик.
